Выкинув из головы все мысли об этих, столь неблагодарных людях, он стал собирать бумаги, готовясь к переговорам. Собрав все в большую черную, блестящую папку — подстать его форме, он вышел из комнаты.

Спустившись к машине, Маоней посмотрел на белое железобетонное здание дворца, которое только что покинул — огромное, уступчатое, двенадцатиэтажное, оно было словно составлено из нескольких коробок. В нем размещались местные власти и жили немногочисленные здесь Высшие. Возле синей трехосной правительственной машины с высоким бронированным корпусом его ожидала делегация — водитель, переводчик, не нужный Талу (он хорошо знал язык Суфейна), и двое советников — оба старше его, оба из разведки и в немалых чинах. Это было все.

Когда они выезжали, Маоней с презрением оглянулся на крепость. Очень старая, она представляла собой всего несколько зданий, окруженных надолбами, рвом и шестиметровой высоты валом со встроенными в него бетонными казематами для пулеметов и трехдюймовых пушек. Это сооружение, предназначенное для защиты недалекой границы от одичавших после Второй Войны тиссов, выглядело грозно, но вряд ли устояло бы под артиллерийским огнем.

Когда машина миновала кварталы Соары и помчалась на юг по широкому прямому шоссе, он задумался. Уже то, что переговоры поручили ему, неопытному, ничем не отличившемуся, показывало истинное отношение Вэру к этой затее. Впрочем, Маоней и сам знал, что пробить стену взаимной ненависти, воздвигавшуюся в течение двух веков, нелегко.

Да и что могли дать переговоры? Договор о ненападении, даже если бы его и заключили, не стоил бы и гроша. Единственным реальным способом предотвратить войну была угроза гарантированного взаимного уничтожения. Угроза вполне реальная, но покажется ли она такой ССГ при утечке информации о Эвергете? В том, что утечка неизбежна, Маоней не сомневался — научные открытия, особенно столь крупные, скрыть нельзя.

Когда машина свернула в сторону границы, его сердце вдруг забилось во внезапном волнении. Он был очень любопытен и именно поэтому выбрал работу Наблюдателя. А теперь ему предстояло увидеть совсем другую жизнь, не похожую на организованную и подчиненную единой цели жизнь Фамайа. Достоверных сведений о ней не было. Вся информация черпалась из данных радиоперехвата, спутниковых снимков — впрочем, очень точных и подробных, и наблюдений с пограничных постов и кораблей. Насколько ему было известно, после окончания Второй Великой войны ни один файа не ступал на территорию ССГ — вот уже больше семидесяти лет. Точнее, это не происходило официально — вдоль границы на Арке и в морях шла никогда не прекращавшаяся шпионская война.

Его размышления прервал вид показавшейся заставы, стоявшей на берегу неширокой пограничной реки, — Талу не знал ее названия. Он ожидал увидеть бетонные укрепления, орудия, солдат — его, как и всех жителей Фамайа, воспитывали так, чтобы они не чувствовали к ССГ ничего, кроме ненависти. Но Талу ощущал лишь любопытство. Сама застава была очень маленькой. Двухэтажный бетонный дом для пограничников, небольшая площадь, на другой ее стороне гараж с патрульными автомобилями — вот и все. Дорога пересекала площадь, подходила к реке и по мосту шла дальше, уже на сторону Тиссена — до сих пор самого крупного из государств ССГ на Арке.

Оба берега реки оплетали заборы из колючей проволоки; с каждой стороны моста были ворота из массивной решетки. У них стояли часовые — здесь солдаты в круглых шлемах и черно-серых пятнистых комбинезонах с нашивками Внутренней Армии, с той стороны — Талу с любопытством вытянул шею — рослые тиссы в той же расцветки форме, но странно мешковатого покроя. Их автоматы были снабжены множеством непонятных и, по мнению Талу, совершенно ненужных приспособлений.

Они остановились, ожидая, пока произойдет неизбежный обмен формальностями с обеих сторон, хотя их приезд, конечно, был обусловлен заранее. Наконец командир заставы отсалютовал им, двойные ворота моста распахнулись — и они въехали на ту сторону.

Керт Рисси, майор пограничной стражи Тиссена, с интересом наблюдал, как огромный трехосный автомобиль файа медленно пересекает пограничный мост. Он знал, что за все время существования этой границы такого еще никогда не происходило. Машина, не останавливаясь, направилась в Хонахт — столицу приграничного округа; там были подготовлены помещения для переговоров. Впереди и за ней двинулись полицейские машины. Рисси тоже последовал за ними в машине военной миссии.

Когда машина Талу въехала в Хонахт, он едва не свернул себе шею, беспрерывно оглядываясь. Его поразило удивительное многообразие и пестрота — даже в Товии не было ничего подобного. Огромные стеклянные здания вздымались на немыслимую высоту — в отличие от правителей Фамайа, тиссы предпочитали растить свои города вверх, а не размазывать бесконечными кварталами пятиэтажных коробок. Еще больше его поразило разнообразие и количество автомобилей — в Фамайа выпускалось всего несколько моделей. Здесь же Талу насчитал три десятка куда более изящных разновидностей, а потом сбился. Жители его, выросшего в свободной Товии, не очень поразили, но изобилие цветных реклам и фантастическое многообразие выставленных на продажу вещей потрясали, как и царившая повсюду суета…

Он вспомнил Черную Корону, как в Товии называли Цитадель. Да, в одном мире было две цивилизации — одна бурлящая, как вода, предприимчивая и многообразная, но живущая лишь сегодняшним днем — и вторая, замкнутая, обращенная в свое бесконечное мрачное прошлое и безжалостная. Он не знал, какой суждено выжить.

В зале на втором этаже гарнизонного штаба Хонахта, где должны были проходить переговоры, было многолюдно. Кроме военных и дипломатов здесь присутствовали многочисленные люди в штатском — журналисты и разведчики. Большинство их никогда не видело ни одного файа.

Когда делегация Фамайа наконец появилась, в зале поднялся шум. Она состояла всего из четырех файа, одетых в черную форму, которую, как знал Рисси, носили лишь члены ЧК и государственные служащие. Уже два века она обозначала врага, коварного и безжалостного. Хотя со времени Последней Войны прошло уже больше семидесяти лет, страх перед теми, кто носил ее, был еще жив.

После официального обмена приветствиями в зале на минуту повисла тишина. Обе стороны с затаенным любопытством разглядывали друг друга. В своих черных мундирах с блестящими стальными поясами файа выглядели странно, грубо, по-варварски. Керт с интересом рассматривал главу делегации — худого высокого юношу, обутого в сандалии на босу ногу, что было вопиющим нарушением дипломатического этикета. Впрочем, подумал Рисси, откуда файа могут знать об этикете, не имея ни одного посольства и не одного посла?

Наконец, возглавлявший делегацию файа вынул из папки несколько листов бумаги, объявив, что это мирные предложения, составленные Советом.

— Правительство Государства Фамайа во всех своих действиях исходит из несомненного факта: по истечении примерно двухсот или трехсот лет наш мир станет непригодным для жизни. — Талу читал громко, с оживленно блестевшими глазами. Ему понравилось быть дипломатом. — Исходя из этого, оно осуществляет программу разработки технологий межзвездных полетов для эвакуации жителей нашей планеты на другие миры, находящиеся в менее угрожаемом положении. К сожалению, ввиду состояния враждебности между Фамайа и остальным миром и колоссальных затрат на обеспечение нашей безопасности завершение этих работ представляется совершенно нереальным. С целью устранения столь прискорбной ситуации мы предлагаем прекратить бессмысленную и расточительную гонку вооружений, прежде всего — отменить состояние боевой готовности для ядерных ракет и полностью уничтожить ядерное оружие. Правительство Фамайа было бы чрезвычайно заинтересовано в экономической помощи и притоке молодых специалистов для строительства спасательного флота. В обмен оно обязуется предоставить Союзу Свободных Государств права на пользование им в точном соответствии с объемом его вклада. Это все.