Макс вернулся в кухню, подошел ко мне и взял свою кружку. Потом он прислонился бедром к столешнице, я сделала тоже самое и подняла лицо к нему.

— Битси? — спросила я с любопытством. — И Шауна?

— Битси милая. Мы знакомы с детства. Она всю жизнь живет в городе, ее все любят. Шауна... — Он не стал договаривать. Я понимающе кивнула, и Макс продолжил: — Додд богат. Шауна это любит. Гарри тоже весьма состоятелен, но не так, как Додд.

— Ты тоже богат, — сказала я, и он посмотрел на меня.

— Это не так, Герцогиня, — честно сказал он.

— Если верить Шауне, ты сидишь на земле, которая стоит миллионы долларов.

Я заметила, как его лицо стало замкнутым.

— Да, если ее продать.

— И Шауна хотела, чтобы ты это сделал, — предположила я.

— Да.

— Додду, — снова предположила я.

— Да.

Я была права: Шауна та еще стерва. Наверное, даже хуже, чем стерва, но я не знала таких слов.

— Запутанная паутина, — прошептала я.

— Тогда я от нее и отделался, чтобы распутаться.

Я посмотрела ему за спину, на пейзаж за окнами.

Ничего не стояло между ним и этим великолепным видом, и я поняла, что на тридцать акров вокруг не было ничего.

Как сказал Гарри, благословенная, нетронутая земля.

Я посмотрела на Макса.

— Что Додд хотел сделать с твоей землей?

— Он рассматривал парочку вариантов. Гостиница с отдельными домиками или небольшой элитный жилой комплекс.

Я почувствовала, как скривились мои губы. Взгляд Макса упал на мой рот, и он сделал две вещи. Разразился смехом и обвил рукой мою талию, снова притянув наши тела друг к другу, но в этот раз не просто близко, а вплотную.

— Макс... — прошептала я, положив ладони на его руки.

Он перестал смеяться, но все еще улыбался, глядя на меня.

— Я тоже так подумал, Герцогиня.

— Что? — спросила я, потеряв нить разговора из-за ощущения его бицепсов под своими пальцами и его прижавшихся ко мне бедер.

— Твое лицо. Планы Додда. Именно так я о них и думал.

— Ох.

Он отпустил меня, повернулся к кофеварке и приказал:

— Доедай тост и одевайся. Забудь это дерьмо, мы отправляемся на утес.

Мне потребовалось время, чтобы отодвинуться от него, но наконец я это сделала, вернулась на свой стул и доела тост. Потом я подошла к кофеварке, чтобы долить себе горячего кофе, пока Макс доедал свой тост, уставившись в окно. Его мысли были где-то далеко.

Допив кофе, я поднялась наверх, застелила кровать, достала свои принадлежности из чемодана и заперлась в ванной, готовясь быть идиоткой и отправиться с Максом на утес.

* * * 

— Прости? — крикнула я, стараясь перекричать шум снегохода, на котором сидел Макс.

— Забирайся! — прокричал он в ответ, и я уставилась на снегоход.

— А мы не можем пойти пешком? — громко спросила я.

— Нет.

— А поехать на машине?

— Нет.

Я сделала шаг назад.

— Может...

— Герцогиня... твою мать... залезай.

Я подняла взгляд на его лицо и огрызнулась:

— Ты такой нетерпеливый!

— Жизнь коротка, — прокричал он. — Не хочется тратить ее на то, чтобы сидеть и ждать, пока ты заберешься сюда.

— Я никогда не ездила на снегоходе, — заорала я в ответ.

— Значит, сегодня твой день.

— Не думаю, что хочу ехать на снегоходе, — поделилась я.

Он пробормотал что-то, чего я не расслышала, что-то сделал со снегоходом и шум прекратился. Потом он слез.

Пока я была в ванной, Макс через дверь прокричал, что я смогу найти его в подсобке, когда наконец буду готова. Из подсобки на улицу вела задняя дверь, и я обнаружила, что позади дома находится заросший соснами и осинами склон. Среди деревьев стоял сарай, в котором находились квадроцикл со снегоочистительным плугом, другой квадроцикл без плуга, что-то, похожее на закрытый брезентом автомобиль, и еще что-то, похожее на закрытый брезентом мотоцикл. Еще там был снегоход, хотя к тому времени, как я вышла, снегоход стоял снаружи.

Макс подошел ко мне, так что мне пришлось закинуть голову, и потребовал:

— Объясни.

— Здесь нет ремней безопасности, — сказала я, и он сжал губы, не знаю, то ли от раздражения, то ли пытаясь сдержать смех.

— Нет, — ответил он, когда перестал сжимать губы, — здесь нет ремней безопасности.

— А нам не следует надеть шлемы или еще что?

Макс подошел еще ближе, и я уже было шагнула назад, но его ладонь легла мне на шею, пальцы скользнули вверх, зарывшись в волосы. Макс был в кожаных перчатках, но прикосновение все равно было приятным. Таким приятным, что я замерла на месте.

Макс приблизил свое лицо к моему и прошептал:

— Что тебя беспокоит, малышка?

Я вздохнула и, непонятно почему, честно ответила:

— Мне просто страшно.

— Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Но...

— Нина, обещаю. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Я посмотрела ему в глаза, и увидела, что они серьезны. Он не дразнил меня, не раздражался, не бесился и не считал меня трусишкой. Он... просто был серьезен.

— Хорошо, — прошептала я.

— Ты садишься?

Я кивнула, и он улыбнулся.

Потом он отпустил меня. Я натянула кремового цвета вязаную шапку с косами и такие же варежки. С ревом ожил двигатель снегохода. И напомнив себе, что я приехала сюда за приключением, а езда на снегоходе определенно была приключением, по крайней мере для меня, я забралась на него.

Макс сел прямо, протянув руки назад, взял мои запястья и подтянул меня ближе, пока я не прижалась к его спине, а мои бедра не обняли его. Потом он положил мои руки себе на талию, и не успела я отодвинуться, как мы поехали. В ту же минуту все мысли об отодвинуться вылетели у меня из головы, и я крепче вцепилась в Макса.

Сначала я была в ужасе, сердце подскочило к горлу, да так там и осталось.

Потом сквозь страх я поняла, что Макс уже ездил по этой дороге, он знает, что делает и куда едет, и я принялась смотреть по сторонам.

Потом страх испарился, по мере того как мимо проносились деревья, а холодный ветер хлестал меня по щекам. Мое тело было прижато к твердому телу Макса, и я успокоилась.

Мы выехали на тропу, бежавшую по склону горы вдоль реки, и мне открылись невероятные пейзажи. Настолько потрясающие, что я не замечала крутой спуск, начинавшийся у самого края тропы, по которой мы ехали. Вместо этого я положила подбородок на плечо Макса и упивалась видом. Все мысли улетучились из моей головы. Не существовало ничего, кроме спины Макса, прижатой к моей груди, моих рук вокруг его талии и этого чудесного вида.

Наша поездка закончилась неожиданно. Мы доехали до утеса над рекой. Казалось, что земля сбоку просто обрывалась, открывая захватывающую панораму. Макс остановил снегоход и выключил зажигание.

Макс сел прямо, но я не убирала рук с его талии, потому что он оказался прав. Вид отсюда был поразительный, и я застыла в изумлении. Это одна из самых прекрасных вещей, что я когда-либо видела. Кроме того, снег и стоявшая вокруг тишина в сочетании с пейзажем и шумом бегущей рядом реки были одним из самых прекрасных впечатлений в моей жизни.

— Здесь красиво, — прошептала я, все еще прижимаясь щекой к его плечу.

— Да, — согласился он. Его тихий хриплый голос вырвал меня из оцепенения, и я подняла голову, отодвинулась и слезла со снегохода.

Я подошла ближе к обрыву и остановилась, долго впитывая вид, прежде чем достать из кармана свою маленькую цифровую камеру. Я начала фотографировать, зная, что мои попытки бесполезны. Ни один фотограф не мог бы уловить это. Это нужно было видеть своими глазами.

Макс подошел ко мне сзади, и я не могла избежать его, не сорвавшись с обрыва, так что он обнял меня одной рукой и притянул к своей груди. Не успела я запротестовать, как он заговорил.

— Папа все время водил нас сюда, — тихо сказал он.

Я уставилась на пейзаж. Что-то в тоне Макса заставило меня опустить камеру.