— Нелли, — предостерегающе проворчал Стив, сидящий рядом с ней.
Макс не обратил на них никакого внимания и постановил:
— Никаких квадроциклов.
Я перестала хмуро глазеть на маму и посмотрела на Стива, потом на Линду с Ками. Все они сидели на скамье рядом с мамой, и все весело наблюдали за нами с Максом (кроме Ками, которая закатила глаза и пробормотала «раскомандовался»). Потом я повернулась к своему мужу и начала:
— Макс...
Он прижал мою руку к груди, зажав обе наши ладони между своим телом и Чарли, и Чарли воспользовался этой возможностью, чтобы схватить меня за волосы.
Но я смотрела только на Макса, в основном потому, что могла видеть только его.
— Герцогиня. Никаких. Квадроциклов.
Я свирепо воззрилась на Макса, но он и глазом не моргнул, так что я поняла: мистер Гиперопека не отступит. Я знала, что мистер Гиперопека стал таким, потому что его первая жена потеряла всех их детей, прежде чем они успели сделать первый вдох. И несмотря на то, что с Чарли все прошло гладко, Макс пережил достаточно потерь, и моя легкая беременность не изменила его точку зрения. И еще я знала, что мистер Гиперопека стал таким, потому что его первая жена погибла в аварии, чего он не мог проконтролировать. И наконец, он стал мистером Гиперопека, потому что его вторая жена (тогда еще будущая) была похищена преследователем, потом накачана наркотиком и еще раз похищена сумасшедшим и едва не застрелена в снегу.
Так что я уступила.
— Ох, хорошо, — выдавила я, взяла сына и перетянула его к себе на колени.
В ответ на эту демонстрацию Макс положил руку на спинку скамьи, обнял меня за плечи и крепко прижал к своему боку.
Открылась боковая дверь церкви, и Джефф, в смокинге выглядевший просто красавцем, с Питом, его шафером, прошли и встали перед алтарем.
Я растаяла.
Макс коснулся губами моего уха.
— Это новое платье очень милое, малышка, — прошептал он, и мои губы изогнулись в улыбке, которая застыла, когда он продолжил: — Но об этом мы тоже поговорим, когда вернемся домой.
Я повернула голову к Максу и, глядя ему в глаза, сообщила:
— Напомню тебе, что это именно ты захотел, чтобы я переехала сюда, прежде чем хорошенько меня узнал. А я люблю покупать. И я всегда это делаю. Я много работаю. И много покупаю. И более того, я не могла прийти на это мероприятие ни в чем, кроме потрясающего нового платья. Так что ты выиграл насчет квадроциклов, но нет, мы не будем обсуждать новое платье, когда вернемся домой.
Хотя, возможно, нам придется поговорить про новые одежки, которые я купила для Чарли. Мне, конечно, не слишком нужно было новое платье, но Чарли уж точно не нуждался в новой одежде. Мне не следовало заворачивать в детский магазин, но ноги всегда сами приводили меня туда. Этому невозможно сопротивляться, так что я давно перестала пытаться.
Хорошая новость состояла в том, что Макс еще не знал о новых одежках для Чарли. Плохая новость — я не могу ничего скрывать от него, так что рано или поздно мне придется ему рассказать.
Глядя в его прекрасные серые глаза, я решила, что сделаю это завтра.
— Хорошо, я выиграл насчет квадроциклов, ты выиграла насчет платья, — разрешил Макс. Я улыбнулась и прикоснулась губами к его губам.
— Спасибо, дорогой, — прошептала я, не отнимая губ.
Его взгляд стал таким же, каким становился каждый раз в течение этих трех лет, когда я называла его «дорогой». Горячим и пронзительным. Потом Макс положил ладонь мне на затылок и поцеловал меня в лоб, прежде чем отпустить.
Я отстранилась, Чарли положил голову мне на грудь и крепко обнял, такой редкий, но всегда бесценный момент детской привязанности. Я обняла сынишку и, как часто это делала, воспользовалась этим моментом, чтобы поздравить себя за то, что рискнула и дала еще один шанс жизни, отправилась в свое путешествие в горы Колорадо, где мой риск оправдывается каждую секунду каждого дня, причем тысячекратно.
Я снова стала смотреть на алтарь, потом повернулась к Броуди, который смотрел на меня смеющимися голубыми глазами. Я закатила глаза, и его веселье стало слышно.
Заиграла музыка, и мы все сели прямее и развернулись на своих местах, чтобы посмотреть, как по проходу идет Бекка.
Потом мы поднялись и стали смотреть, как по проходу идет красивая, сияющая, улыбающаяся, счастливая Минди. Я крепко прижимала сына к себе, а Макс обнимал меня одной рукой, положив ладонь на мой живот.
* * *
Холден Максвелл вышел из комнаты своего заснувшего сына, неся в руке пустую бутылочку. В главной комнате он увидел свою жену, уютно устроившуюся в большом кресле. Чертова кошка свернулась калачиком у нее на коленях.
После свадьбы и свадебного приема они со Стивом и Нелли, с Линдой и Ками, а также Броуди, Коттоном и Арлин отправились выпить. Потом он привез свою семью домой, и Нина сменила свое симпатичное платье на свободные штаны на завязках и майку в обтяжку.
Животик еще не появился, и это случится еще нескоро, потому что, когда она ждала Чарли, живота не было видно до пятого месяца. Но в конце беременности живот стал очень большим, и Чарли родился с весом в девять фунтов три унции9.
Такое позднее прибавление в весе тревожило Макса, как и быстрые изменения в теле Нины и крупный плод, но он ни с кем не делился, кроме Броуди и своей мамы.
Оказалось, что ему не о чем беспокоиться. Всю беременность Нина вела активную жизнь, схватки длились всего три часа, и роды прошли так гладко, что доктор сказал, что ему еще не доводилось принимать таких легких родов за десять лет практики.
Когда Макс навещал Битси в тюрьме, чтобы рассказать ей о своем сыне и о том, как он пришел в мир, она сказала, что, по ее мнению, жизнь уже причинила ему достаточно сердечной боли и пора бы дать ему облегчение.
Битси и понятия не имела, что жизнь с Ниной далеко не легкая.
Но это не значит, что она не прекрасна.
Она держит его в тонусе, его Нина. Его жена любит жизнь, наслаждается ею каждый день со страстью, которая не перестает его восхищать.
Макс знал, что в юности жизнь вручила ему большое сокровище, а потом отняла его, только чтобы после вернуть обратно. Он знал горький вкус потери и поэтому понимал, почему Битси не нравилось так жить.
И поэтому он никогда не забывал наслаждаться сладким вкусом присутствия Нины в его жизни. Он помнил секунду, когда эта горечь исчезла с его языка — когда его теперешняя жена сообщила ему, что у нее болят носовые пазухи, когда она отважно и забавно спорила с ним посреди метели уже через несколько минут после встречи. Он так привык к горькому привкусу, что был потрясен, когда тот исчез, пока он боролся со смехом, а вместо него появилась сладость, такая сильная и незнакомая, что у него заломило челюсти.
Макс отнес бутылочку на кухню и пошел присоединиться к своей жене.
Он развел огонь в камине, потому что Нина любила огонь по вечерам, не важно зимой или летом. Но он знал, что это напрасные усилия. Как и во время ожидания Чарли, в первые месяцы беременности она много спала. Она, наверное, вырубилась в ту же минуту, как ее голова коснулась высокого подлокотника кресла.
Макс осторожно передвинул жену, спугнув чертову кошку, скользнул в кресло рядом с ней и притянул ее к себе. Она помогла. Во сне она крепче прижалась к нему, обняв его обеими руками и уткнувшись лицом в шею.
При этом она не проснулась, и не проснется, что было обычно для Нины. Ему придется нести ее в кровать. У нее был активный день, начавшийся с поездки в торговый центр и закончившийся безумными танцами на свадьбе Минди и Джеффа и безудержным смехом в кругу семьи и друзей в «Метке».
Макс смотрел в огонь, обнимая жену, когда у него в голове раздался тихий нежный голос, которого он не слышал уже тринадцать лет.
«Я счастлива за тебя, милый», — сказала Анна, и Макс закрыл глаза.
Потом открыл их и притянул Нину ближе.
— Я тоже счастлив, — прошептал он.