Если вообще найду.

— Да?

— Да, Макс.

Он снова замолчал. Я ждала. Потом подождала еще.

Потом я положила свою руку поверх его, переплела наши пальцы и прошептала:

— Спокойной ночи, Макс.

Он уткнулся лицом в мои волосы, сжал мои пальцы и пробормотал:

— Спокойной ночи, Герцогиня.

Я долго не могла заснуть и знала, что Макс тоже не спал.

Потом постепенно случилось невероятное, и меня одолел сон.

Глава 11

Трудно бороться в одиночку

 Я проснулась от яркого колорадского солнца в пустой кровати и с ясными воспоминаниями о прошлом вечере, разбившем мое сердце. Приподнявшись на руке, я убрала волосы с лица и прислушалась к звукам дома.

Ничего.

Посмотрев на подушку Макса, я заметила, что на тумбочке, поверх часов, лежит записка.

Потянувшись через всю кровать, я схватила ее.

«Герцогиня,

мне нужно съездить в город. Вернусь, как только смогу. Кофе готов, просто щелкни выключателем.

Когда вернусь, поговорим.

Макс».

Часы показывали почти девять. Я спала, как обычно, крепко и не почувствовала, когда ушел Макс.

Я встала, прошла в ванную, закончила свои утренние процедуры и спустилась вниз включить кофеварку. Потом вернулась наверх и приняла душ. Завернувшись в халат, я спустилась за кофе. Забрав кружку с собой, я достала из гардеробной одежду, а из комода белье и вернулась в ванную. Я накрасилась, оделась, повесила халат на дверь, потом причесалась.

Все это я выполняла, не думая. Однако скоро мне придется это сделать.

Закончив с прической, я выключила фен и замерла, так и не положив его на раковину, потому что услышала собственный голос, записанный на пленку.

«— Ох, милая.

— И еще ты понимаешь, что значит иметь дело с Шауной, поскольку она охотилась на моего мужчину и охотится на твоего.

— Не уверена, что Макс мой мужчина».

Я молча положила фен на тумбочку, слушая доносившийся снизу недавний разговор с Битси.

«— О, он твой. Никогда не видела его таким ни с кем, кроме Анны. Весь город только об этом и говорит. Мы все очень рады. После смерти Анны у Макса никого не было. Десять лет — это долгий срок. Видит Бог, я это знаю.

— Битси...

— Броуди рассказал мне обо всем, что ты сделала для Минди, и, должна сказать, я рада, что ты хорошая. Анна была моей лучшей подругой, и я ее любила. Она бы хотела, чтобы Макс нашел хорошую женщину.

— Даже не знаю, что сказать. Эм-м... спасибо.

— Спасибо за то, что ты хорошая?

— Да, наверное, и спасибо, что доверилась мне».

На деревянных ногах я вышла из ванной и пересекла спальню, а голоса неумолимо продолжали звучать. Весь разговор.

Я дошла до лестницы и начала спускаться, нагнувшись, чтобы увидеть Макса, который застыл словно статуя и пристально смотрел на автоответчик.

«— Битси, дорогая, ты вольна чувствовать, что пожелаешь, и не волноваться о том, что подумают люди.

— Он и так никому не нравился, он умер, а его любовница вызвала полицию. Трудно не волноваться о том, что подумают люди, поскольку каждый думает об этом.

— А ты попытайся. Те, кто действительно о тебе заботятся, позволят тебе чувствовать все, что захочешь».

Я остановилась, когда Макс повернул голову и посмотрел на меня. Я стояла на винтовой лестнице, успев спуститься лишь наполовину, пригвожденная к месту яростью, горевшей в его глазах, и продолжавшей воспроизводиться записью, которую даже не слышала. Я стояла не двигаясь, Макс не сводил с меня взгляд, его лицо было словно высеченным из камня.

«— Фасолинка, пойдем прогуляемся!

— Сейчас спущусь!»

— Ты знаешь про Анну? — спросил Макс, не останавливая запись.

Мой желудок сжался, под кожу заполз страх.

— Макс...

— Ты знаешь про Анну? — повторил он убийственным тоном.

— Я...

— Спускайся.

— Макс...

— Спускайся, Нина.

Автооответчик продолжал работать, пока я спускалась оставшуюся часть ступеней и шла к Максу. Я остановилась в четырех футах от него. Все это время он не спускал с меня глаз.

«— Нет, Битси. Ты не представляешь, сколько раз я пыталась убедить Чарли открыться мне. Так что еще раз спасибо за то, что доверилась мне.

— О, милая, всегда пожалуйста. Я вывалю на тебя все свои проблемы, если тебе это так нравится.

— Береги себя.

— Да, ты тоже. Надеюсь, скоро увидимся.

— Пока.

— До встречи, милая».

Автоответчик пикнул, обозначив конец сообщения.

— Макс…

— Как давно ты знаешь? — перебил он меня.

— Ну-у...

Неожиданно он подался вперед и взревел:

— Как давно ты знаешь?

Мое сердце подскочило к горлу, я вздрогнула и сделала два шага назад, от страха не в состоянии вымолвить ни слова.

— Ответь мне, черт побери, — прорычал он.

Вот оно.

Вот оно.

Господи, я так и знала. Всегда все заканчивается плохо.

Ему невыносима сама мысль о том, что мне известно о ее существовании.

Я не могу, не могу участвовать в этом разрыве. Мне просто нужно убраться отсюда.

Я развернулась и побежала к лестнице, но не добралась туда. Рука Макса обвилась вокруг моей талии, резко остановив меня. Потом Макс дернул меня за руку и завел ее мне за спину, одновременно развернув меня, так что я впечаталась в него грудью. После этого он отпустил мою ладонь, но сжал меня в руках, словно в тисках.

— Не убегай от меня, Нина, — выдавил он.

— Пусти меня, — прошептала я.

— Ответь на один гребанный вопрос.

Я покачала головой, но ответила:

— Арлин рассказала мне в «Собаке» тем вечером, когда Дэймон меня ударил.

— Господи, ты знаешь уже неделю, — отрезал он, словно мой ответ разъярил его еще сильнее.

— Да, — прошептала я. — Пусти меня, пожалуйста.

— Ты знаешь уже неделю, — повторил он.

— Да, Макс. Теперь, пожалуйста, отпусти меня.

— И ты ни слова не сказала.

Я моргнула и попыталась, невзирая на страх, сосредоточиться на его сердитом лице.

— Что, прости?

— Ты не сказала ни одного гребаного слова, — повторил он, сжав меня руками на слове «гребаного».

Я ничего не понимала и решила попробовать успокоить его, чтобы разобраться в своих мыслях, спланировать по шагам свой отъезд, а потом, выполняя их один за другим, убраться отсюда, из Колорадо, отправиться домой и найти какой-нибудь способ залатать свою разорванную в клочья жизнь.

— Я знала, что ты расстроишься, — мягко сказала я.

— Да, ты знала? — язвительно выдавил он.

— Прости.

— За что?

— За то, что я знаю.

Его брови сошлись над прищуренными глазами.

— Ты просишь прощения за то, что знаешь про Анну?

— Я знаю, что ты не хотел бы этого.

Он вздрогнул всем телом и рявкнул мне в лицо:

— Что за херня?

— Я знаю, что вы очень...

Все так же мне в лицо он прорычал:

— Ты ни хрена не знаешь.

Я захлопнула рот и сглотнула. Успокоить его не получалось, и его подавляющая ярость пугала меня до чертиков. Сердце колотилось где-то в горле, я чувствовала пульс в своих запястьях, и мне казалось, что он отдается даже в груди Макса.

Наконец я набралась смелости и прошептала:

— Макс, пожалуйста, отпусти меня.

— Объяснись, — потребовал он вместо этого.

Я коротко затрясла головой в растерянности.

— Прости?

— Объясни, с чего ты взяла, что я не хочу, чтобы ты знала про Анну, — приказал он.

— Я...

— Да я всю голову сломал, — оборвал меня он. — С той самой минуты, когда ты прижалась ко мне и отшила Шауну, потому что думала, что она меня унижает, и захотела меня защитить. Тогда я понял, что женщина, которая готова вступиться за меня, несмотря на то, что мы едва знакомы, и на то, что ты могла бы подумать, после всего, что наговорила Шауна, — я понял, что такая женщина может стать для меня очень многим. Поэтому, когда я узнал, как работает твой ненормальный, забитый заморочками мозг, я стал ломать голову над тем, как бы рассказать тебе о своей погибшей жене.