— Тише, ты не должна так думать, — произнес Тьяго. — Все, что мы могли делать, это работать с имеющейся у нас на тот момент информацией.

Ниниэн не смогла сдержать слезы.

— Я знаю, но мне так нравилась Кэм, и она была так счастлива, что едет с нами.

— Понимаю, — прошептал он и обхватил лицо девушки руками, целуя ее влажные веки, кончик носа, рот. — Хотел бы я забрать твою боль.

— А я нет, — заявила она. — Она заслуживает того, чтобы ее оплакивали.

Может быть это и так, но его Фейри перенесла слишком много и для него этого более чем достаточно. Если кто-нибудь бросит на нее хоть один недружелюбный взгляд, он хорошенько придавит его ботинком четырнадцатого размера (рус. 47 р-р — прим.пер.) со стальным носом. Затем Вер серьезно задумается о показательном потрошении.

Он снова нежно поцеловал ее, и она ответила на его поцелуй. Постепенно успокаивающий поцелуй превратился в более глубокий. Ниниэн обняла его за шею, и Тьяго, низко зарычав, передвинулся и накрыл ее своим телом.

— Подожди, — пробормотала она. — Разве ты не хотел бы в первую очередь поесть? Ты должно быть голоден.

— У голода довольно высокий приоритетный рейтинг, — пробормотал он, перенося вес на локоть и проводя рукой вниз по ее телу, пытаясь справиться с ее халатом. — Это следующее в моем списке дел, но ты на первом месте.

Самом важном, самом неотложном.

На талии был поясок. Он был завязан. Тьяго развязал его и распахнул халат.

Под ним на Ниниэн больше ничего не было и мужчина задержал дыхание, когда посмотрел на ее великолепную грудь с розовыми сосками, узкую талию, дерзкое маленькое золотое колечко в пупке и сладкую киску.

Тьяго прижался лбом между ее грудей и с трудом сглотнул. Она была его жизнью. Он чуть ее не потерял.

Ниниэн скользнула руками под его подбородок и нежно приподняла его голову. Выражение ее лица смягчилось, когда она увидела, как сверкали глаза на его суровом лице. Он покачал головой. Его горло сдавило, да и в любом случае, у него не было слов.

— Все хорошо, — прошептала Ниниэн, поглаживая его лицо, плечи. Она добралась до потаенного местечка между их телами, обхватила его член рукой и направила себе между ног. Девушка подтянула колени и обвила талию мужчины ногами, когда он вошел в нее.

Переполняемый чувствами, он произнес:

— Мне нужны те оковы. Я собираюсь приковать тебя к себе. Мы уничтожим ключ. Мы никогда не будем отходить друг от друга дальше, чем на два фута (ок. 0,5 м — прим.пер.).

— Хорошо, так мы и сделаем, — прошептала она. — Обещаю.

— Не шути так, — отрезал он и толкнулся вперед, заполняя ее. Затем его бедра начали нежные и медленные движения, пока он не вошел в нее по самое основание. Тьяго чувствовался огромным и горячим, растягивая ее, находя нужный темп. С каждым толчком он все сильнее прижимался к ней, вбиваясь так глубоко, как только мог.

— Я не шучу, — выдохнула она. — Я почти потеряла тебя.

Откинув голову назад, Фейри закрыла глаза. Ее эмоции были слишком обнаженными, а удовольствие слишком интенсивным. Она впилась ногтями в его спину.

Он скользнул одной мускулистой рукой под нее, другой — на ее затылок и прижал девушку к себе так крепко, что она едва могла дышать.

— Посмотри на меня.

Когда она выполнила просьбу Тьяго, его бескомпромиссные черты лица были грубыми, но глаза были ясными, и они были ...

Уверенными. Непреклонными. Твердыми, как скала.

— Ты никогда не потеряешь меня, Фейри, — заявил он, поймав взгляд Ниниэн. — Я очень сильно люблю тебя.

Затем он толкнулся в нее последним, жестким, сладострастным рывком, который взорвался настолько сильным удовольствием, что оно опалило ее разрушенную душу. Боже, она обожала его. Он был ходящим, говорящим истребителем.

* * *

Они ели, спали и снова занимались любовью. Ранним утром, их настроение улучшилось и они согласились, что, возможно, пришло время встретиться с миром лицом к лицу. Одевшись, Ниниэн и Тьяго вместе вышли из палатки, и в то время как он не отпускал ее ни на шаг от себя, она не переставала любоваться его высокой, статной фигурой, одетой во все черное.

Пока Тьяго был без сознания, она написала письмо с соболезнованиями семье Кэмерон. Два солдата забрали письмо с собой в Чикаго вместе с ее телом. После исцеления Тьяго, Карлинг исчезла в своем шатре и больше не появлялась. Когда на следующее утро Ниниэн заявила, что можно сворачивать лагерь и возобновлять путешествие, появилось четверо, а не трое Вампиров в длинных плащах, скрывающих лица под капюшонами. Ниниэн заметила, как Рун часто бросал взгляды на Карлинг, закутанную в плащ, когда та ехала верхом на своем черном арабском жеребце, его глаза были задумчиво прищурены. Но чаще выражение его лица было закрытым и отстраненным. Ниниэн и другие уважали его невысказанное желание и оставили мужчину в покое.

Подобное, однако, не относилось к Обри. Рядом с завернутыми в травы тремя телами, которые перевозили в последней повозке, двигалась мрачная группа, и Ниниэн перешла на легкий шаг. После того, как они провели в пути уже большую часть дня, она поймала взгляд Тьяго и подбородком указала на Темного Фейри. Тьяго повернулся, чтобы посмотреть. Обри ехал один. Мужчина плотно запахнул плащ, а его точеные черты лица были мрачными и замкнутыми.

Тьяго стиснул зубы и хмуро насупил брови, но через некоторое время кивнул. Ниниэн подтолкнула свою добродушную маленькую кобылку вперед. Она приблизилась к Обри с одной стороны, Тьяго подъехал с другой.

Голова Темного Фейри поднялась. Он перевел взгляд с Ниниэн на Тьяго и еще больше замкнулся в себе.

— Ваше Высочество, — пробормотал он. Его голос был безжизненным.

— Вы должны знать, что этого не будет, Обри, — заявила Ниниэн. — Я отказываю вам в вашей отставке. Я слишком нуждаюсь в вас.

Обри смотрел вперед невидящим взглядом.

— После Джерила и Найды, у меня больше нет уверенности, что я могу соответствовать вашим требованиям.

— Как-то я слышал, что не преступление хорошо думать о людях, которых вы знаете, особенно о тех, кто вам не безразличен, — заметил Тьяго, не обращаясь ни к кому конкретному, пока осматривал окружающий его ландшафт.

Обри быстро взглянул на него, но промолчал. Некоторое время они ехали в полной тишине.

Ниниэн вздохнула.

— Я знаю, что не могу повлиять на ваш выбор. Знаю, что вам нужно время, чтобы залечить раны и оплакать свою жену, и я обещаю, что вы получите его. Но вы должны вернуться на свой пост Канцлера. Если не хотите сделать это ради меня, то сделайте ради своего народа.

Снова тишина. Затем Обри тихо произнес:

— Я сделаю для вас все, что смогу...

Она прервала его, чтобы не услышать еще один отказ.

— Хорошо, — сказала она решительно. — Мне нужны вы оба с Келленом. Вдвоем вы должны будете составить короткий список людей, которых бы вы порекомендовали на должность Командора Темных Фейри. И я не знаю, как именно вы это сделаете, но хочу, чтобы вы предоставили мне всю историю финансовой деятельности Уриена, с тех пор как он взошел на трон.

Искра любопытства оживила унылый взгляд Обри.

— Что вы хотите узнать?

Опыт подсказывал ей, что улыбаться еще рано

— Я хочу узнать, каким было состояние моей семьи до того, как Уриен стал Королем. Не обязательно быть точным, если нет тщательных записей. Просто хочу увидеть реальную смету. Понимаете, я была встревожена несправедливостью того, что мы обговаривали ранее. Я думаю, что Уриен за эти годы слишком уж обогатился за счет изоляции Темных Фейри. Я намерена принять только то, что принадлежало мне по праву до смерти моего отца. Остальную часть состояния Уриена я хочу направить в дело и расширить возможности для наших людей. Вы же хотите помочь мне потратить эти деньги с умом, не так ли?

Она искоса взглянула на него. В глаза Обри вернулась жизнь, проявившаяся встревоженной заинтересованностью и напряженным размышлением. Расслабившись в седле, с другой стороны от Обри, Тьяго приподнял бровь.