Я потихоньку продвигался вперед и наконец заметил, что справа равномерная череда дюн как-то нарушена. Песчаный откос был как бы срезан огромным ножом. Скорее всего, столкновение произошло именно здесь. Я остановил машину.

Хотя до берега было несколько миль, желтая полоса пляжа и лазурная гладь океана отлично просматривались. Вся территория впереди была плоской, если не считать невысоких дюн, да купы пальм в том месте, где вчера сидели мы с Люси.

Некоторое время я осматривал окрестности, но добавить к первому впечатлению что-либо интересное не смог. Забравшись в машину, я поехал к пляжу. Метрах в двадцати от нашей вчерашней стоянки я остановил машину.

Первое, что бросилось в глаза, — следы шин «кадиллака», отчетливо выделявшиеся на влажном песке. Я отер пот с лица. Тут же виднелась и цепочка следов, ведущих к пальмам. Я совершенно упустил это из виду. А что, если здесь уже побывала полиция и все зарисовала?

Но если на песке остались следы наших йог, следует поискать и следы нашего телефонного друга, если только он действительно был здесь.

Я тщательно осмотрел местность в радиусе ста ярдов, но ничего подобного не обнаружил. Из этих поисков я вынес следующее: во-первых, полиция здесь не побывала, так что следов моей машины они видеть не могли; во-вторых, и это настораживало, на месте разыгравшейся ссоры шантажист явно не был. Объяснить это было чертовски трудно. Откуда он мог знать, что мы с Люси вместе купались, а потом поссорились. Существовал только один правдоподобный вариант: он наблюдал за нами издалека с помощью мощного бинокля с ночным видением. Это объясняло, почему Люси не могла его видеть.

Несколько минут я ползал по песку, старая следы шин. Затем отправился к пальмам и, двигаясь обратно, принялся уничтожать следы.

К концу этой достаточно тяжелой работы я изрядно вспотел, но все же чувствовал удовлетворение. Теперь копы не найдут для себя здесь ничего интересного.

Довольный, что принял хоть какие-то меры предосторожности, я вернулся к «понтиаку». Но не успел я забраться в машину, как послышался шум двигателя. По дороге в мою сторону рулил желто-красный «олдсмобиль».

У меня моментально пересохло в горле. Ничего не оставалось, как смотреть на подъезжающую машину. Появись она минут на пять раньше, водитель обязательно увидел бы, как я уничтожаю улики своего пребывания.

За рулем сидела женщина. Остановившись метрах в десяти, ока некоторое время внимательно рассматривала меня, а потом вышла из машины.

На ней был ярко-красный брючный костюм, кокетливая шляпка, на руках белые сетчатые перчатки. Это была типичная латиноамериканская красотка. Таких хоть пруд пруди на пляжах Флориды, где они без стеснения демонстрируют свои прелести всем, кто готов обратить на них хоть малейшее внимание.

Уперев руки в довольно широкие бедра, она некоторое время молча рассматривала меня, затем подошла поближе.

— Здесь вчера был убит полицейский, — уверенно сказала незнакомка, останавливаясь в паре шагов.

— Насколько мне Известно, эт© произошло в паре миль отсюда. То место вы проехали.

«Кто это может быть? И что ей здесь нужно?» — подумал я.

— Проехала? — недоверчиво переспросила она. — Вы утверждаете, что это в паре миль отсюда?

— Я об этом прочитал в газетах.

Открыв сумочку, она вытащила смятую пачку сигарет, выщелкнула одну и, зажав в зубах, выжидательно посмотрела на меня.

С зажигалкой в руке я шагнул вперед. Она наклонилась, и меня обдало запахом какого-то дешевого лака для волос.

— Благодарю. — Она чуть откинула голову назад и заглянула мне в глаза. Лицо незнакомки было покрыто густым слоем пудры, однако грим был наложен умелой рукой. Над губой виднелась тоненькая ниточка усиков, и это придавало ее облику ту чувственность, которой так славятся латиноамериканки.

— Вы журналист?

— Журналист? С чего вы взяли? Нет, разумеется. Просто приехал сюда искупаться.

Она перевела взгляд на полоску песка за моей спиной. Следы я тщательно затер, но монотонное однообразие песка все же было нарушено, и не увидеть этого она не могла.

— Зачем вы взрыхлили песок?

— Вы об этих линиях? — Я постарался придать голосу непринужденность. — Нет, они были здесь еще до моего приезда. Скорее всего, работа ветра.

— Выглядит так, словно кто-то пытался стереть следы.

— Думаете? И все же мне кажется, что это ветер.

— Ветер? — Она буквально гипнотизировала меня взглядом. — Милях в двух отсюда я действительно проехала мимо подозрительной дюны. Так вы думаете, он погиб там?

— Вполне возможно.

— Не думайте, что я спрашиваю это из любопытства. Я собиралась за него замуж.

Я вздрогнул, сразу вспомнив, как в одной из статей вскользь упоминалось, что О’Брайен собирался жениться на певичке из ночного клуба.

— Так это вы? Я читал об этом в газетах.

— Надо же. — Она горько улыбнулась. — До сегодняшнего утра вы и понятия не имели о моем существовании, не так ли? А ведь я пою уже лет десять. Что же, для артистки мало радости, если ее имя попадает на страницы газет благодаря смерти жениха. Надо же погибнуть так глупо!

Не сказав больше ни слова, она кивнула, села в машину и, развернувшись, укатила, оставив после себя облако пыли.

Глава 7

Наскоро перекусив в придорожном кафе, я направился домой. Во мне все больше и больше крепло убеждение, что с этим наездом на полицейского что-то не так. То, что Люси солгала мне, не вызывало сомнений. Но что же произошло на самом деле? Ведь она не могла не увидеть мотоцикла. О’Брайен ехал ей навстречу. Она не справилась с управлением, и произошло лобовое столкновение. В такой ситуации рассчитывать на снисхождение суда присяжных не стоит. До меня начало доходить, почему она умоляла взять вину на себя. Но это дела второго плана. Главное — куда спрятать «кадиллак». Ведь если копы начнут вести розыски поврежденной машины с обещанным рвением, то рано или поздно обнаружат автомобиль в гараже Сиборна. На ум пришли слова капитана полиции: каждый повредивший свое транспортное средство, должен незамедлительно обратиться в ближайший полицейский участок и объяснить, как и где было получено повреждение.

А ведь это идея! Допустим, я сейчас как следует приложусь к двери гаража капотом машины, а потом позвоню в полицию. Поверят они, что я разбил машину именно таким образом? Маловероятно. Вот если бы повреждена была только фара, тогда другое дело, пожалуй, можно было бы и рискнуть. Но как объяснить происхождение двух глубоких царапин на боку? Нет, так поступать нельзя. В участке сидят не дураки, сразу поймут что к чему.

Но все же какой-то резон в этом был, и я решил вернуться к этой идее попозже. За подобными невеселыми мыслями я и не заметил, как доехал до дома.

Не успел я вставить ключ в замочную скважину, как в гостиной зазвонил телефон. Оставив дверь открытой, с колотящимся сердцем я поднял трубку.

— Мистер Скотт?

Я узнал голос Уоткинса, и холодные мурашки пробежали по позвоночнику. Что ему от меня нужно?

— Он самый.

— Я звоню по поручению мистера Эйткина. Он надеялся, что вы, может быть, никуда не уехали. Если у вас нет никаких неотложных дел, мистер Эйткин был бы рад видеть вас у себя.

— Но я забежал домой совершенно случайно. Меня ждут на площадке для гольфа, — с напускной досадой сказал я. — Передайте, что вы не смогли дозвониться до меня.

Уоткинс кашлянул.

— Как вам сказать, мистер Скотт, но он дал мне понять, что дело не терпит отлагательства. Но если вы полагаете, что…

— О’кей, я приеду через пару часов. Или он хочет видеть меня сию секунду?

— Насколько я понял, это действительно так.

— Уже выезжаю, — буркнул я.

Я повернулся и некоторое время бессмысленно смотрел на свое отражение в зеркале. Мой внешний вид мог испугать кого угодно: бледное лицо, в глазах панический ужас.

Неужели Люси, несмотря на свое обещание молчать, все ему рассказала? При этом постаралась обелить себя в глазах мужа, насколько это возможно. Другой причины быть не могло. Ведь Эйткин сам советовал максимально использовать уик-энд для отдыха. И вдруг желает немедленно видеть меня.