Она ничего не говорит. Только ее глаза наполняются слезами. Прижав руки ко рту, Эрин часто кивает. Мои глаза чуть из орбит не вываливаются, когда она быстро обнимает меня. Господи, больно. Потом она отстраняется, всхлипнув, улыбается, машет на прощание и уходит.

– Что это было, черт возьми? – требовательно интересуется Грэйс, когда я возвращаюсь к ней.

– Эмм. Не презирай меня, ладно? Это Эрин Шпехт. Я наконец-то набрался мужества и попросил у нее прощения.

– За что?

Черт, с чего начать-то?

– Позже расскажу. Идем. Скоро звонок.

Утро проносится словно в тумане. К обеду мои ребра ноют, а синяки на лице пульсируют. Я улыбаюсь, потому что у Грэйс, скорее всего, будет наготове обезболивающее. В кафетерии наблюдаю, как к ней подходят Миранда и Линдси. Я приближаюсь, готовый вмешаться, если понадобится. Но Миранда просто обнимает шокированную Грэйс. Спустя минуту она обнимет ее в ответ.

Девчонки такие странные. Качаю головой. Окажись я на месте Грэйс, послал бы их подальше.

Она замечает меня и хмурится.

– Ты бледный. Держи, – говорит Грэйс, выуживая из сумки пузырек таблеток.

Я смеюсь.

– Что?

– Ничего. – Обнимаю ее свободной рукой. – Просто мне нравится, как ты обо мне заботишься.

Улыбнувшись, она уворачивается и указывает на стол.

– Садись сюда. Возьми воду. Я принесу еду.

Я делаю, как сказано, потому что я не лгал. Мне действительно нравится, как Грэйс суетится со мной. Когда открываю бутылку и проглатываю две капсулы обезболивающего, на мой стол падают тени. Подняв взгляд, вижу стоящих передо мной Кайла, Мэтта и Джереми. Выглядят они напряженно. Я группируюсь, и у меня глаза едва не скрещиваются от боли. Кайл поднимает руки.

– Расслабься, старик. Мы пришли извиниться.

Звучит обнадеживающе. Я жду, но они просто стоят, пялятся себе под ноги, на потолок, в окно – куда угодно, только не на меня.

– Ну, – говорю, затем прочищаю горло. – Что-нибудь слышно?

Парни выглядят так, будто их тошнит.

– Ага. Зака официально исключили из команды. Копы арестовали его вчера, но все говорят, что обвинения ему вряд ли вынесут. Тренер все еще решает, наказать всю команду или нет. – Мэтт сует руки в карманы.

– Я сознался, что это я обозвал Грэйс в присутствии ее отца, а не Мэтт, – добавляет Кайл. – Может, он посадит меня на скамейку запасных, а не всех... – Его плечи поникают, словно он уже знает, что надежды на такой исход ничтожно малы. – Что насчет тебя? Ты... твоя травма необратима?

Я киваю.

– Похоже на то. Помимо синяков и ушибленных ребер, Зак устроил мне новое сотрясение мозга... третье за год. Для меня все кончено, парни. Я больше не смогу играть.

Мэтт морщится, кладет руку мне на плечо, легко сжимает.

– Очень жаль, братишка. – После чего он вытягивается по струнке, будто в него выстрелили. Слежу за его взглядом. Грэйс идет к нам с подносом, полным еды. На ее лице воинственное выражение – выражение, говорящее: "Только посмейте сказать что-нибудь". Когда парни начинают переминаться с ноги на ногу, покашливать, я понимаю, что они здесь, чтобы извиниться перед ней, а не передо мной.

Она ставит поднос на стол, садится, сверля каждого из них взглядом в ответ. Кайл прочищает горло.

– Эмм. Грэйс? Мы просто хотели извиниться за то, что изводили тебя. – Он дает Джереми подзатыльник.

– Эээ. Да. Прости.

Грэйс закрывает глаза на минуту, а когда вновь их открывает, от ее враждебного настроя не остается и следа. Она двигает поднос ближе к ним.

– Пиццу хотите?

Кайл улыбается и хватает один кусок, опередив Джереми.

– Конечно. Спасибо.

Все трое занимают свободные стулья, и спустя несколько минут поднос становится лишь печальным напоминанием о ланче. И снова, я бы послал их подальше, но моя девочка великодушней меня. Подавляю улыбку. Грэйс приподнимает брови, на что я просто качаю головой и смеюсь.

Хорошо, что она не может читать мои мысли, иначе бы мне досталось от нее за "мою девочку".

Глава 29

Грэйс

Припарковавшись у тротуара, заглушаю двигатель и кладу голову на руль. Рука гладит меня по волосам.

– Паническая атака?

Не поднимая головы, оборачиваюсь, чтобы бросить взгляд на Йена.

– Нет. Просто необъятный страх.

Он качает головой, смеясь.

– После всего, что с тобой случилось, ты позволишь детскому празднику себя сломить?

Пожимаю плечами и делаю упражнения по глубокому дыханию, вдоволь наслаждаясь тем, как пальцы Йена танцуют в моих волосах, после чего наконец-то выпрямляюсь.

– Лучше?

– О, да. – Я наклоняюсь, чтобы нежно его поцеловать. Прошло всего несколько дней после атаки в раздевалке. Ему нельзя садиться за руль, пока доктор не убедится, что у него не будет судорог или приступов головокружения. – Как твои ребра?

Йен не надел поддерживающую шину, но, я знаю, ему до сих пор больно.

– Ребра в порядке. Но, честно? У меня немного кружится голова. – Он морщится; когда я отстраняюсь, чтобы самой его осмотреть, Йен быстро добавляет: – Думаю, я просто сражен тем, как хорошо ты выглядишь.

Я прижимаю руку к своему трепещущему сердцу и пялюсь на него в ужасе.

– О, Боже, ты действительно тащишься по розовому.

– О, да. Это? – Он проводит пальцем по розовому кожаному браслету с шипами. – Милый штрих.

– Ну, он гармонирует с моим свитером-двойкой.

– Ты в розовом свитере. Твой папа сознание потеряет. – Потершись носом о мою щеку, Йен целует ее, и я чувствую, как напряжение уходит из моих конечностей.

– Могло быть хуже, – подмечаю я. – Я могла бы добавить жемчужные бусы.

Он смеется.

– Ты готова?

– Наверно.

Мы открываем дверцы машины.

– Подарок?

Достав коробки в праздничной обертке с заднего сиденья, встаю рядом с Йеном на тротуаре.

– На месте.

– Боевой дух?

Расправляю плечи и разминаю шею.

– На месте.

– Ладно. Прежде чем мы войдем, мне нужно тебе кое-что сказать. – Йен, проведя вверх по моим рукам, кладет ладони мне на плечи. – Мое мнение по поводу всей этой ситуации? Твой папа облажался, и он это знает, но не может смириться.

Я закатываю глаза.

– Брось. Это не ядерная физика.

– Это, своего рода, общая черта парней. Мы как бы... запрограммированы защищать наших девочек. И я знаю, что ты ненавидишь идею собственничества, только ДНК не перебороть.

– Да ну, и? К чему ты клонишь?

– Он не справился, Грэйс. Тебе причинили боль, и твой отец не в состоянии принять это.

Смотрю на него в течение нескольких секунд. О, Боже, парни действительно такие болваны?

– Слушай, я был в больничной комнате ожидания той ночью. Он ворвался туда с криками, требовал назвать ему имена. Одному из детективов пришлось вывести его на улицу, чтобы успокоить немного. Твой отец облажался, Грэйс. И он сам это понимает. Дай ему шанс исправится, как дала шанс мне.

Я пожимаю плечами.

– Хорошо. – Открываю ворота, ведущие в задний двор. – Но если Кристи скажет хоть слово по поводу моего поведения, я ей врежу.

– Вот она, моя боевая женщина.

– Ох, ты сейчас просто напрашиваешься.

Йен лишь улыбается. Мы проходим через ворота; мгновение спустя Коди, взбудораженный от переизбытка сахара, бросается на меня.

– Грэйс! Грэйс! Это для меня? – Он выхватывает коробки из моих рук.

– С Днем рождения, малыш.

Рядом со мной Йен кашляет и быстро качает головой.

– Боже, не называй его так.

– Мне теперь пять, Грэйс. Я уже не маленький. – Коди дуется, а я смеюсь.

– Извини. Давай проверим. – Притягиваю брата к себе, сравнивая его рост с собой. – Ого. Ты определенно подрос. Посмотри, какой ты высокий!

– Ух ты. – Глаза Коди округляются. – Иди, посмотри на змею. Она такая клевая, и нисколечко не скользкая.

– О, Боже.

– Мам! Я новые подарки получил! – Коди убегает со своим сокровищем.