– Гиксон, брат Гамилькона, упросил брата отправить его вперёд на разведку, а вместо этого, увидев флот римлян, проиграл в трубы атаку! Нам ничего не оставалось, как броситься им на помощь! Мы построились фронтом и сражение выигрывали. Но поднявшийся ветер стал сбивать нас с боевого курса. Римлянам же он, наоборот, помогал, так как ветер разворачивал нас к ним бортами. Они, увидев это, атаковали нас, потопив много кораблей… Но Гамилькон, увидев это, ударил им во фланг! Битва закипела с новой силой. Гамилькон, демонстрируя мужество, прошёл сквозь их строй, топя корабли, встречающиеся ему на пути! Но две квинтиремы обошли его и взяли в клещи… Дальше я ничего не знаю, так как потерял две трети вёсел и не мог двигаться! Мне только и осталось, как маневрировать к берегу! Вон, видите скопление кораблей?! Там Гамилькон! – он указал на большую группу кораблей, продолжающих сражаться. Некоторые из них уже дымились…

– Правь к ветру! – крикнул Карталон вёсельным рулевым. – Труби атаку! Идём на выручку Гамилькону!

Трубы взревели на четырёх первых гептерах. На мачты выпустили боевые вымпелы Баркидов, которые с шумом стали стучать и хлопать на усилившемся ветру. Гептеры разгонялись для таранного удара…

…Гамилькон сражался бок о бок со своим братом. Галера Гиксона, получив таранный удар, уже затонула, но люди успели перейти на подоспевшую гексеру Гамилькона, которая в свою очередь утопила своим мощным тараном обидчика Гиксона, но потеряла скорость из-за эвакуации людей Гиксона…

Битва, так хорошо начавшаяся, когда фронт кораблей Карфагена, широко охватив флот Катулла, с успехом атаковал римлян, была проиграна из-за невесть откуда поднявшегося ветра, который, подув резко и сильно, расстроил порядок построения галер пуннийцев и свёл на нет весь их успех в осуществлённом манёвре! Из охотников они превратились в добычу, и римляне не преминули воспользоваться этим! Удар их таранов был сокрушающим, и только одна треть флота Гамилькона закончила манёвр вместе с ним. Они развернулись и ударили римлян с фланга. Теперь ветер не давал вовремя римлянам реагировать на эти удары. Сражение принимало кровопролитный характер. Но часть галер Катулла всё же обошла вклинившуюся в их строй группу кораблей Гамилькона и, окружив, пошла на абордаж…

Гексера Гамилькона высоко нависала над римскими квинтиремами, отбиваясь от штурма римской пехоты. На гексере было примерно пятьсот пехотинцев, которые сошлись с принципами врукопашную. Боевой задор с обеих сторон был таков, что всё перемешалось. Целая группа кораблей, сцепившись, не могла уже маневрировать. И поэтому только рукопашный бой мог выявить победителя… Гиксон с мечом в руке отбивался от наседавших на него принципов. Те, в свою очередь, почувствовав превосходство своей выучки, медленно, но уверенно, сдвигали оборонявшихся к середине гексеры. Две башни лучников усложняли задачу латинянам по захвату корабля. Лучники стреляли точно и быстро, поражая римлян сверху. Римские лучники тоже стреляли, но высота гексеры намного преобладала над квинтиремами римлян, и поэтому точность попаданий была низкой…

Гамилькон пробился к своему брату и заслонил его своим щитом, заметив кровь на его руке.

– Ты ранен?! – крикнул Гамилькон.

– Чепуха! – смеялся Гиксон, глаза его горели горячкой боя. Вокруг него уже лежало несколько принципов.

– Заслоните Гиксона! – крикнул Гамилькон своим воинам. – Он ранен!

Охрана Гамилькона, состоящая их опытных воинов, услышав приказ, оттеснила принципов от Гиксона.

– Гиксон, уйди в тыл! Надо перевязать рану! – Гамилькон, продолжая заслонять брата щитом, тянул его назад.

– Подожди, брат! Надо отбиться! – не соглашался Гиксон. Он вырвался от рук брата и бросился вперёд, крикнув призыв: – За мной Карфаген!

В это мгновение зазвучали трубные сигналы, через минуту они повторились, но уже совсем рядом. Гамилькон поднял голову. На его лице заиграла улыбка:

– Баркиды! Вовремя! Вперёд!

В следующее мгновение в стоящую рядом римскую галеру посыпались горящие стрелы. Римляне озадаченно оглянулись, их напор стал иссякать. Они группами стали перебегать обратно по мостику, который был перекинут на борт гексеры, на свою галеру. Но послышался треск ломаемых вёсел, а следом глухой удар где-то в подводную часть квинтиремы. Гептера с большой скоростью врезалась в квинтирему… Принципы, которых удар застал на мостике, посыпались в воду. С гептеры полетел дождь метательных копий и убийственный ливень стрел. Следом на борт стали прыгать воины, тут же строившиеся в небольшую фалангу… Теперь бой уже кипел на римских галерах!..

Но основной флот Катулла, выполнив задачу прорыва, уже покинул место сражения и уходил в сторону открытого моря… Квинтиремы, ещё имеющие возможность двигаться, пустились следом, бросая своих товарищей… Из двух квинтирем, сцепленных с гексерой Гамилькона, одна уже была протаранена, и на ней кипел бой. Другая, стоявшая на другой стороне гексеры, была заслонена массивным телом гексеры Гамилькона от атаки гептер Баркидов. Она не получила никакого ущерба и оттуда прозвучал призыв к отступлению. Римляне двинулись назад, к её мостику… Воины Гамилькона не преследовали их, обстреливая только из луков и пращ. Принципы, перебежав на свою галеру, перерубили канаты мостика и, отбросив его от своего борта, стали отплывать от адмиральской гексеры… Уже через минуту квинтерема, оттолкнувшись вёслами, стала удаляться по следу уходящего флота Катулла. Её не преследовали, так как бой шёл ещё на других кораблях и им нужна была помощь…

Глава 37

Массилий и Кассий были заперты в трюме нижней палубы. Кассий попытался выбить дверь, но его попытки были тщетны. Запоры были крепки и не поддавались…

– Брось, Кассий, это бесполезно! – говорил Массилий, видя попытки Кассия выбраться на волю. – Тит вытащит нас отсюда!

– Да! Если только мы не пойдём ко дну во время битвы!

– Об этом должна позаботиться Артемида-Диана! Ведь должен же я погулять у тебя на свадьбе! – спокойно говорил Массилий.

– Удивляюсь я тебе! Ты только что чуть не убил двух человек в гневе, который я впервые наблюдал у тебя за все годы службы со мной! Хотя мне понятна причина твоего взрыва, но сейчас на тебя напала какая-то апатия!.. – Кассий осёкся, прислушиваясь…

В это время корабль стал равномерно раскачиваться…

– Мы идём на вёслах, Кассий! – определил Массилий.

– Да! Точно на вёслах… – Кассий прислонился и вслушался в борт.

Послышались трубы различных сигналов… Корабль то двигался, то вставал в дрейф… Наверху слышался топот…

– Похоже, корабли выполняют какой-то манёвр! – Кассий не находил себе места. Им явно завладело какое-то возбуждение, будто что-то должно было произойти. Массилий молча наблюдал за Каром.

«Вот, что творит с человеком любовь! – рвал себе душу в своих мыслях Массилий. – Последние дни он не находил себе места, а теперь ещё вот это! Да! И надо же мне было тронуть этих олухов!.. Я заварил кашу!.. Но каков Кассий!.. Не бросил, не отказался… Да, надо что-то придумать и предпринять. Ведь с ума сойдёт!..»

Массилий встал, прошёлся по помещению, в котором они были заперты. Начал простукивать стены…

– Это внешняя перегородка, за ней вода… – стучал он по доскам. – А вот эта ведёт куда-то в соседнее помещение! Дай-ка свой жезл, Кассий! Если попотеть, можно будет через час-другой оторвать одну из досок перегородки, отделяющей соседнее помещение!..

Массилий принялся за дело… Наверху всё так же были слышны топот и звук труб, передающих то одну, то другую команду. Кассий вслушивался в происходившее наверху, стараясь понять, на чьей стороне счастье победы.

Вот они почувствовали несколько толчков в противоположный борт квинтиремы и услышали сигнал трубы, призывающий к абордажу…

– Дошло до абордажа, – заметил Кассий. Массилий в это время беспрерывно ковырял доску в выбранном им месте…

Топот стих. Видно, большая часть находящихся на галере переместилась на вражеский корабль… Где-то раздавались крики… какой-то шум…