В. Саянов. 1941 г.

Он станет ею скорее, если быстрыми темпами будет расти сознание. Это твердо усвоил Саянов, и в творчестве его намечается линия, которая на долгое время придаст ему отличную от других окраску. Саянов всемерно стремится, чтобы его герой жил наполненной интеллектуальной жизнью, хорошо работал, не рос бы Иваном, не помнящим родства.

Одна за другой появляются новые книги стихов Саянова. Лучшая из них-"Золотая Олекма" (1934). Она как бы уточнила родословную "путиловского парня", которому выпало подхватить эстафету из рук ветеранов революционного движения. В "Золотой Олекме" показана сшибка миров - старого "купеческого, кабацкого, каторжного" - и купчиков новой формации, разговаривавших по-французски, с одной стороны, с каторжанами и старателями - отважными бойцами, гибнущими под жандармскими пуля ми, харкающими кровью, но побеждающими под Красным Знаменем, с другой. Никогда прежде Саянов не уделял столь пристального внимания портрету, как в этой книге Как не похож новый хозяин прииска, поставленный Советской властью, вместо прежнего. Его тоже обуревает жадность - "все больше бы золота" отправить "в немолчно гремящие сейфы Москвы". Только природа его жадности иная: он не спит ночами, заботится о том,

Чтобы скупости подлой забыв перебранки, 

В попрание вечное жизней пустых, 

Отхожее место поставили правнуки 

Из самых отменных пород золотых.

В. И. Ленин говорил, что в основе коммунистической нравственности лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма. Она, эта борьба, будет протяженна во времени и отнюдь не легкой. Писатели, поставившие перо на службу партии, видели свой долг в том, чтобы формировать нового человека. Этим активно занимался и В. Саянов.

В разных журналах за 1928-1930 годы появляются его стихи, объединенные потом в цикл "Борьба за мировоззрение". В них обозначен новый этап роста молодого советского человека, которого застава послала учиться. Он идет "во мглу лабораторий", чтобы испить радость научного открытия. Если еще вчера он сетовал на то, что поздно родился и потому не смог принять участие в битвах за Советскую власть, если хотел "делать" собственную жизнь непременно по героям Первой Конной и матросам с "Авроры", то теперь, продолжая считать себя прямым наследником героев Октября, лирический герой поэзии Саянова вместе с Циолковским задумался о тайне космоса, готовится покорить Северный полюс. Круг его интересов расширился, а с ним возросло и активное отношение к жизни.

Эта активность землепроходца, естествоиспытателя, историка и лингвиста, жажда деятельности предопределила направленность творческих споров, которые Саянов вел в стихах и статьях с другими комсомольскими поэтами, в частности с А. Жаровым, И: Уткиным, Д. Алтаузеном.

Конечно, заставская молодежь любила и знала стихи этих поэтов, пожалуй, не меньше стихов Саянова. Это не мешало Саянову решительно выступить, например, против настроения отдельных стихотворений Уткина ("Мне за былую муку покой теперь хорош, простреленную руку сильнее бережешь") и "барабанной дроби" в стихах Алтаузена. Других он предостерегал от опасности стать копиистами, пересказчиками известных исторических фактов, вычитанных из учебников.

"За последние годы, - писал Саянов в статье "Стихи и мода", - появляется множество стихотворений о замечательных людях прошлого. Кто станет отрицать, что биографии этих людей дают огромный материал для искусства, по обращение к прошлому должно быть исторически оправдано, - и в поэзии больше, чем в прозе, потому что таковы изобразительные свойства стиха. Вспоминаю стихи о Галилее, Дарвине, Джордано Бруно, которые мне довелось прочесть недавно. Все они построены по одному плану: в каждом из стихотворений дано условное изображение эпохи, заимствованное из популярных исторических статей, затем излагаются некоторые биографические факты, и все заканчивается эпилогом, поверхностным сравнением эпохи Галилея и наших дней. Такая схема холодна, безжизненна и, главное, не выходит за пределы стихотворных примечаний к биографии героя".

С подобным утверждением нельзя не согласиться.

Однако одно дело - статья, другое - стихи, которые должны показать, что практика автора не расходится с теорией. В "Золотой Олекме" действительно крупным планом изображены большие и малые исторические события, интересные люди. Тут - бывший старатель, а потом красный партизан дед Кунгушев, красный конник Иван Лукин, медвежий охотник Микита Нечаев, офеня Игнатий Ломов.

"Золотая Олекма" открыла перед читателями мир острых классовых схваток, мир человеческих страстей, горестей и радостей. Овеянные дымкой романтики, далекие золотые прииски придвинулись к нам, и то, что происходило на берегах Олекмы, вдруг становилось попятным, вооружало нас, когда мы поднимались на леса пятилетки.

Если к этому добавить, что книга отличалась тематическим и жанровым разнообразием, богатством интонации, умелым использованием фольклора, то нетрудно понять, почему "Золотая Олекма" стала заметным явлением советской поэзии тридцатых годов.

Успех "Золотой Олекмы", по-видимому, еще больше усилил интерес поэта к исторической теме. Он пробует свои силы в изображении Владимира Ильича Ленина.

Поэту посчастливилось видеть и слышать вождя революции в Смольном в 1917 году.

Уже в "Комсомольских стихах" он обращается к ленинской теме и сохраняет верность ей на всю жизнь. Саянов пишет поэмы "Ленин в Горках", "Рыцари света", "Ленин в Кашино", множество стихотворений (лучшие из них напечатаны в последней прижизненной книге "Голос молодости" - "Ходоки", "Встреча", "Рукопожатие Ленина", "Гость в Кремле").

Столь же много и плодотворно Саянов работал над историческими хрониками в стихах ("Слово о Мамаевом побоище", "Повесть о Кульневе", "Оренбургская повесть", "Ива" и другие). Я не знаю другого поэта, который мог бы сравниться с Саяновым в стойком интересе к нашему героическому прошлому. А ведь опубликована лишь малая часть из задуманного, сделанного, но до конца не завершенного. В его архиве я нашел том почти готовых стихотворений, пьес, портреты исторических деятелей, черновики незавершенных поэм. При жизни поэт не сумел разобраться в этом хозяйстве. Его постоянно отвлекали от рукописей оперативные задания. Между тем изучение исторических поэм и повестей Саянова могло бы пригодиться нынешним литераторам. Может быть, меньше было бы в произведениях наших молодых поэтов небрежностей в изображении исторических событий, жонглирования фактами, мало оправданных "перебивок" из вчера в сегодня. Саянов - историк и бытописатель, певец славных исторических дел народа, изучен еще мало.

На исторические вещи Саянова откликаешься всем сердцем. Прекрасны стихи, посвященные Пушкину. Яркое впечатление оставляют отдельные главы поэмы о Мамаевом побоище и романа "Колобовы". Но есть произведения незавершенные и просто слабые. Видимо, это чувствовал и сам Саянов. Он не раз говорил друзьям:

- Брошу все, поеду в какое-нибудь глухое место и засяду за свои исторические вещи. Немало понаписал их, по только сейчас вижу, как можно переделать, усилить, как следует выстроить все поэмы в книгу, интересную для всеобщего чтения.

Каждый раз ему что-то мешало осуществить задуманное. Трижды этому помешала война.

В стихотворении, написанном на заре туманной юности и посвященном ровесникам ("Родившимся в 1903 году"), Саянов говорил о себе и о своих товарищах: