Друз, по словам римского историка, «возбудил плебс надеждой на раздачи», «взволновал союзников и италийские народы надеждой на гражданские права». Италики устремились в Рим, с их помощью Друз «насилием» провел через народное собрание законы хлебный и аграрный (с присоединенным к ним законом о выведении колоний в Италию и Сицилию), а также закон о судах. Законопроект о гражданстве италиков, однако, наталкивался, как и прежде, на неодолимое сопротивление. В Рим приходили вести о тайных собраниях италийской знати. Друз с разных сторон подвергался нападкам. Сенат, чьи интересы он отстаивал, объявил его законы недействительными, как «принятые вопреки птицегаданию». Друз, не отступавшийся от законопроекта об италиках, погиб возле своего дома от руки неизвестного убийцы.
Так «заступник сената», ставленник верхушки нобилитета, увлеченный логикой борьбы, прошел весь путь «мятежного трибуна». Это показывало, что противоречия, раздиравшие римско-италийское общество, не могли быть разрешены ни в сенате, ни в народном собрании, ни на площадях и улицах Рима. Италийцы стали готовиться к восстанию.
Оно вспыхнуло в городе Аускуле. Римский претор, выступивший там перед италийцами с речью, полной грубых угроз, был убит вместе со всей свитой. Началось массовое отпадение от Рима племен Средней и Южной Италии, возглавляемых своей знатью. Верность Риму сохраняли, кроме латинян, лишь Этрурия и Умбрия (области крупного землевладения), а также отдельные города.
Союзническая война (90-88 гг.) и по характеру, и по результатам оказалась переломным событием рассматриваемого периода. Впервые политические столкновения в Риме сменились настоящей войной регулярных армий, ведшейся на больших территориях.
Италики, составлявшие численно большую часть римской армии, оседавшие на завоеванных территориях в качестве «дельцов», активно участвовавшие в процессе романизации провинций, были для внешнего мира и провинциалов тоже римлянами. На родине же они были отделены от римских граждан политико-правовой чертой, становившейся тем резче, чем больше стирались другие различия между ними, чем отчетливее выявлялись контуры складывавшегося римско-италийского общества. Таким образом, в начавшейся войне, по существу, столкнулись между собой разные части римской армии, до тех пор завоевывавшие вместе провинцию за провинцией. Само требование гражданских прав, основывавшееся на старинном отождествлении солдата и гражданина, впоследствии рассматривалось как «справедливейшее» даже римскими историческими писателями, осуждавшими действия италийцев, и позволяло им включать Союзническую войну в общий контекст развития политической борьбы в Риме.
Политическим центром восставших стал город Корфиний, переименованный в Италику (или Италию). Они создали свой сенат и выбирали магистратов. У руководства восстанием стояла италийская знать, получившая опыт командования в римской армии. Армия италиков насчитывала около 200 тыс. человек, как и римская (куда входили еще верные Риму союзники). Римскую армию возглавили оба консула, в помощники которым были даны виднейшие полководцы, среди них — Марий и Сулла.
Избранная союзниками тактика разделения сил между многими полководцами, действовавшими самостоятельно в разных местах, исчерпание римских людских резервов, заставившее набирать отпущенников в войско, явное моральное превосходство италиков, угроза отпадения оставшихся союзников — все это вместе с тяжелым финансовым и продовольственным положением, серьезными внешнеполитическими осложнениями на Востоке показало римлянам бесперспективность жесткой позиции, связанной с отсутствием положительной политики в италийском вопросе. Положение в самом Риме стало меняться, и в 90-88 гг. было принято несколько законов о предоставлении гражданства сначала союзникам, оставшимся верными Риму, а потом фактически и тем, кто в течение двух месяцев сложит оружие. Эти законы не прекратили сразу войну, но изменили соотношение сил: круг повстанцев редел. Непримиримые (в основном самниты и луканы) продолжали борьбу до 82 г., когда примкнули к одному из станов в начавшейся к тому времени гражданской войне и с ним потерпели поражение.
Новые граждане были приписаны к ограниченному числу триб (к восьми или десяти), что автоматически лишало их большинства в народном собрании. Тем не менее начало общей интеграции италиков в римское гражданство было положено. Дальнейшее быстрое развитие этого процесса показало, насколько он отвечал условиям времени. Формально в войне победили римляне, фактически — италики. Италийский вопрос, однако, не сразу сошел с повестки дня — на какое-то время он принял форму вопроса о «новых гражданах».
Новое обострение политической борьбы в Риме, приведшее к гражданской войне, охватившей всю Италию и затронувшей провинции, было связано с I Митридатовой войной (89-84 гг.). Она началась на втором году Союзнической войны. Понтийский царь Митридат VI Евпатор, воспользовавшись ненавистью провинциалов к завоевателям, быстро овладел территорией провинции Азии и Греции. В Риме командующим был назначен Сулла, избранный на 88 г. в консулы. Однако всадники, имевшие в Азии особые интересы, предпочитали Сулле Мария. Для широкой кампании в его поддержку (вроде той, какая предоставила ему командование в Югуртинской войне) нельзя было пренебречь новыми гражданами, заинтересованными в перераспределении по всем трибам, которое укрепило бы их положение в народном собрании. Возможно, это и заставило всадников круто изменить позицию в италийском вопросе (в годы Союзнической войны она была негативной).
После бурной борьбы, проходившей в ежедневных сходках и уличных стычках между старыми и новыми гражданами, сторонникам Мария удалось провести несколько законов, и прежде всего о распределении новых граждан и отпущенников по всем трибам и о назначении Мария командующим. Консулы пытались сорвать голосование и едва не были убиты. Один из них, Кв. Помпей, бежал; Сулла же предпочел, позволив противникам провести нужные им законы, отправиться в Кампанию, где стояло его войско.
До той поры в Риме армия не вмешивалась непосредственно в политические дела, почему и не занимала должного места в расчетах политиков. Сулла созвал на сходку солдат, которые стремились к прибыльному походу и опасались, что новый командующий наберет вместо них других. Политической аргументации не понадобилось: солдаты сами потребовали вести их на Рим. Решение было беспрецедентным, и, за единственным исключением, все командиры в войске отказались участвовать в таком нарушении римских традиций и законов. Сулла не смутился ни этим, ни попытками послов из Рима воздействовать на него авторитетом сената. Шесть легионов с оружием вступили в Рим.
Сулла расставил по городу отряды солдат, под бдительным оком которых были созваны сенат и народное собрание. Сенат проголосовал за объявление Мария и его 11 сторонников врагами отечества. Народное собрание в присутствии армии покорно выслушивало речи против «господства людей, заискивающих перед народом».
Итак, ходом событий Сулла был подведен к использованию армии как нетрадиционного и наиболее мощного средства внутриполитического насилия. Но отход от традиций тоже имел свой предел: как прежде при чрезвычайных действиях консулов, так и теперь, видимо, предполагалось, что речь идет о единовременной мере, что принятые под давлением армии законы сами станут гарантией от новых волнений. Сулла отослал армию в Капую. Последствия этого шага, несомненно, были для него неожиданными.
Народное собрание сразу вышло из повиновения. Сулла не смог провести, кого хотел, в магистраты на 87 г. Одним из избранных консулов стал его противник Л. Цинна. Взяв с него клятву в лояльности, Сулла лишь продемонстрировал свою беспомощность в создавшемся положении. Он поспешил к своей армии и с нею на Восток.
Цинна немедленно выступил с законопроектами в пользу новых граждан, и они опять устремились в город. Цинна, в уличной борьбе вытесненный из Рима и вскоре лишенный сенатом консульских полномочий, начал агитацию в городах, недавно получивших римское гражданство, которые стали собирать для него деньги и войско. Ему удалось склонить на свою сторону и стоявшую в Италии армию одного из сулланцев. Цинна не ограничивался денежными посулами: он обращался к солдатам и как к гражданам, как к участникам народного собрания, которые возвращают ему консульскую власть. Командиры активно поддержали Цинну. К нему пришли и враждебные Сулле сенаторы, и, наконец, Цинна вызвал из изгнания «возвеличенного несчастьями» Мария, чье имя само могло быть знаменем.