Кино рано обратилось к творчеству Арсеньева. В 1928 году он был консультантом картины «Лесные люди удэгейцы», снятой режиссером А. Литвиновым по его одноименной книге. С его участием снималась и другая документальная лента А. Литвинова, «В дебрях Уссурийского края». В 1961 году режиссером А. Бабаяном на студии «Центрнаучфильм» была поставлена художественная картина «Дерсу Узала».

Теперь Дерсу Узала и другие персонажи книг Арсеньева — своеобразные, неповторимые — привлекли творчество режиссера Акиры Куросавы.

— Почему вы решили, что должны снимать эту картину в Советском Союзе? Только ли потому, что книги написаны русским автором и действие их происходит на территории России?

Не только. Я прочитал их тридцать лет назад, когда еще был ассистентом режиссера, и тогда же начал думать об экранизации. Хотел снимать в Хоккайдо, на севере Японии, но природа там не так масштабна, мельче, чем в местах подлинных событий, а теперь съемки можно будет вести в Уссурийском крае. Кроме того, в Японии я не могу осуществить свои планы, снимать то, что хочу. У меня вообще нет там возможностей для работы. Я получил их здесь — «Мосфильм» создает все условия для плодотворного сотрудничества, и это делает меня счастливым.

...Последнее время буржуазная, особенно японская, печать пыталась представить дело так, будто Куросава, чье творчество составило славу японского кино, переживает творческий кризис. Началось это с того, что после известной советским зрителям «Красной бороды» (1965) Куросава поехал для постановки фильма в США и вернулся оттуда ни с чем. Вот что он рассказывает об этом:

— «Красная борода» — фильм, который стоил мне больше сил, чем любой другой. Я вложил в него все свое сердце. Им завершился для меня определенный цикл, исчерпавший нечто главное. После него я решил сделать фильм другого направления. Мне поступали десятки предложений работать за границей. Я отказывался от них, поскольку мне ставили условия, каким должен быть сценарий и актеры. В 1966 году я согласился поставить в Голливуде фильм «Стремительный поезд» только с американскими актерами. Сюжет таков. В пути что-то сломалось в локомотиве, и он стал неуправляемым. Пока он стремительно мчит за собой состав, раскрываются характеры, разыгрываются человеческие драмы. Я хотел показать, что такое настоящее кино. Из этого проекта ничего не вышло, потому что у меня оказался нечестный продюсер: американцы говорили одно, он передавал мне совсем другое. Мы упустили зимнюю натуру. Мне и сейчас предлагают поставить этот сюжет в Европе. Но тогда я договорился о постановке фильма «Тора! Тора! Тора!» («Тигр! Тигр! Тигр!»). Это кодированный радиосигнал о нападении японцев 7 декабря 1941 года на Пирл-Харбор. Но и из этого ничего не вышло. Компания «XX век — Фокс» преследовала чисто коммерческие цели. У них более практический подход, и они стесняли меня в творческой свободе. Их раздражало, что я долго думал. Главное же, что их не устраивала задуманная мною тема — показать, что и среди японцев многие были против войны, что их вынудили воевать. Американцы хотели представить войну как цирковую программу — с эффектными, вызывающими аплодисменты сценами. Я же считаю, что такие картины должны вызывать страх, ужас и ненависть к войне. По разным пустякам стали возникать сложности, актеры по непонятным причинам начали уходить. Я нервничал и в декабре 1968 года прервал съемки. Их продолжили другие, а американцы объявили, что у меня нервное расстройство. В действительности дело было не в этом, а в разладе с ними.

...Легенду б творческом кризисе Акира Куросава окончательно развеял, сняв за двадцать восемь дней — на одном дыхании — фильм «До-дес-ка-ден» («Под стук трамвайных колес»), показанный вне конкурса на Московском Международном кинофестивале 1971 года. Это была первая цветная картина Куросавы, первый фильм, сделанный им после пятилетнего молчания, первая картина, осуществленная созданной в 1969 году ассоциацией «Четыре всадника», членами которой являются четыре выдающихся художника японского кино — Акира Куросава, Кейсуке Киносита, Кон Итикава и Масаки Кобаяси. С горьковской силой воссоздан в этом фильме мир людей, которых не считают людьми. В нем та же сила проникновения в человеческие души, которая отличает все произведения Куросавы, те же боль и сострадание к униженным и оскорбленным. Не в первый раз образный мир глубоко национального художника оказывается родственным русской эстетической традиции. Живое сострадание народному горю — плоть и кровь и передового русского искусства и фильмов Куросавы. Не случайно ему принадлежат экранизации двух произведений русской классики — «Идиота» Достоевского и «На дне» Горького.

— Из всех своих фильмов, — говорит Куросава, — я больше всего ценю «Идиота». Я долгое время вынашивал идею поставить этот фильм — мысли Достоевского и его стиль всегда интересовали меня. Вопреки нашим намерениям, мы отворачиваем глаза , от чрезмерно большой нужды и жестокостей, он же не делает этого никогда. Достоевский страдает вместе с теми, кто страдает. С этой точки зрения он превзошел границы обычного. Эту черту он показал и в герое «Идиота» Мышкине. Мои взгляды и психология похожи на взгляды и психологию героя «Идиота». Может быть, поэтому я так люблю Достоевского.

«Расёмон»

Поставив фильм, я лучше понял писателя. Никто так, как он, не пишет о жизни человека. Я ценю свой фильм настолько, насколько мне удалось передать дух Достоевского.

Японцы растут на русской классике, и я начал с нее свое образование. Я врос в нее настолько, что это отразилось в моем творчестве. Моя любовь к Достоевскому выразилась в «Пьяном ангеле», в характере героя «Красной бороды». Она проявляется везде понемногу и не всегда сознательно. Хотя в основу фильма «До-дес-ка-ден» положен роман Сюгоро Ямамото «Город без времени». Здесь, в Москве, меня спрашивают, находился ли я под влиянием Достоевского, когда делал эту картину. Вероятно, это произошло подсознательно. Возможно, то же самое будет и с «Дерсу Узала». Это продолжение моей темы в кино. Хотя Владимир Арсеньев не профессиональный писатель, а путешественник и исследователь, я очень уважаю его и как писателя. Как и его коллеги по русской литературе, он обладает способностью глубоко проникать в человеческие души. Для меня же его книги дают возможность продолжить размышления о том, что волнует меня всегда: почему люди не стараются быть счастливыми, как сделать их жизнь счастливой.

— В ответах на анкету советской «Литературной газеты» вы заявили, что роман должен служить только материалом для создания фильма, что нужно вносить значительные изменения в содержание романа, чтобы на его основе сделать фильм. Относится ли это и к экранизации книги В. Арсеньева?

— Конечно, кино — это кино, а не литература, не музыка, не театр и не живопись, и для экранизации книги ее нужно тщательно переварить. Я хочу сохранить основной дух книги и ее линии, быть как можно ближе к оригиналу, тем более что образ главного героя выписан столь живо и красочно, что я долго находился под его впечатлением. Но как бы честно я ни шел по стопам Арсеньева, свободная интерпретация неизбежна.

— Действие фильмов «Идиот» и «На дне», как и действие шекспировского «Макбета» в фильме «Трон в крови», вы перенесли в Японию. Нет ли у вас такого же плана и в отношении «Дерсу Узала»?

— Нет, то были картины для японцев, и, чтобы они лучше их поняли, я приблизил к ним действие, сделал его понятнее для них. Здесь такой задачи нет. Меня пригласили поставить советский фильм, и его действие должно происходить там же, где и у Арсеньева.

— Ваши картины, в зависимости от времени действия, четко делятся на исторические и современные. К каким из них вы отнесли бы новый фильм, ведь его события происходят в начале нашего века?

— Это деление довольно условно. В конце концов, любой фильм, будь он традиционным или современным, — это прежде всего раскрытие психологической драмы. Меня интересует внутренняя или внешняя драма человека и показанный через эту драму его портрет. Но для правильного понимания человека нужны общественные или политические рамки, в которых он живет. Рамки могут быть историческими или современными. «Расёмон» и «Красная борода» — произведения современные, но оправленные в исторические рамки. Страшный мир, показанный в «Красной бороде», очень точно соответствует современной Японии. При помощи фильма на историческую тему я смог всерьез критиковать буржуазное общество. Пожалуй, точнее говорить, не исторические фильмы, а самурайские — герои ходят в самурайской одежде и е самурайскими прическами. «Дерсу Узала», хотя его события происходят давно, — современный фильм, ибо он расскажет людям сегодняшнего дня о том, как человек может жить в согласии с природой.