Продолжая дуться, Сторм, словно защищаясь, сложила на груди руки. В горячей влажности ее синие волосы завивались и торчали во все стороны. И одно это доводило Эйдена до умопомрачения.

— Из тебя черепашье дерьмо через край прет, — проговорила она. — Так что вали и прячься под свой панцирь.

— Что и требовалось доказать: готка-бунтарка, с которой невозможно договориться. Ты не умеешь поддаваться эмоциям, потому что, как я подозреваю, попросту не знаешь как. Включаешь свой «мятежный режим», как только кто-то пытается разобраться в твоем характере, потому что показать хоть кому-то настоящую себя ты боишься до полусмерти.

Эйден знал, что единственный способ вытащить Сторм из упомянутого им «мятежного режима» — не давить на нее, поэтому сменил тему:

— Ты поставишь мне «пятерку» за то, что я правильно тебя понял, если я признаю, что ты правильно поняла меня? Вина перед Клодетт съедает меня заживо. Если бы я… не сделал того, из-за чего ей пришлось меня бросить, она бы не ушла, и той аварии бы не было. Если бы не я, сегодня она была бы жива. Где-нибудь.

— Хватит. — Сторм вышла из ванны, Эйден — за ней.

Она вручила ему гостиничный халат из шкафа, во второй завернулась сама — еще одна форма самозащиты.

— Ты хоть представляешь, — спросила она, — что говоришь, как конченный псих?

— Не больший псих, чем женщина, которая слышит плач призрачных детей, которая встает на пути автобуса и… умудряется его остановить! А еще дерется в торговом центре с мужиком из-за ребенка, который вполне мог оказаться его.

— Вот-вот, слова, достойные шизика. Давай поспим. Я как выжатый лимон.

— С чего бы вдруг, — пробормотал Эйден, сбрасывая халат и стягивая с кровати покрывало. На восточный ковер, как конфетти, посыпались игрушки из секс-шопа.

Сторм кивнула:

— О том и речь.

Она быстро уснула, но что-то из сказанного ею (а может, все сразу) боролось с его чувством вины и страхом и наносило серьезный ущерб разуму, а Эйден ничего не мог с этим поделать. Даже мысли его стали более сосредоточенными и ясными.

Он встал, надел халат, закрылся в ванной с сотовым и быстрым набором вызвал Кинга.

— Привет, — сказал он тихо, когда тот ответил. — Очень надеюсь, что не мешаю медовому месяцу, но… у тебя есть планы по поводу мельницы на острове? Я хочу ее купить. Вообще-то думаю превратить ее в дом. — Дальше ему пришлось закатить глаза. — Я знаю, что не могу управлять ветряной мельницей.

Когда Кинг ответил согласием, Эйден сделал еще один звонок.

— Здорово, Морган. Что, прервал твою интимную жизнь? И тебя туда же. Это у тебя-то секс-рабыня? Ха-ха. Надо же, как повезло. Короче, помнишь проект, который ты создал? «Уиндмилл-Коттедж[46]»? Так вот, откопай его, где бы он ни был, и начинайте превращать это место в дом. Я только что купил мельницу у Кинга. Нет, я не пойман, не прожарен и не готов сигать на блюдо в компании картошки и чеснока!

«По крайней мере, не прямо сейчас», — добавил он мысленно.

Вернувшись в постель, Эйден закрыл глаза и почувствовал приближение удовлетворенного сна.

Через несколько часов зазвонил телефон на тумбочке.

— К черту всех, — буркнула Сторм из глубин подушки.

Эйден ответил, послушал нежданный голос на том конце, с чем-то согласился, повесил трубку и вкатился в ждущие его объятия Сторм.

— Итак, — протянула она, — ты меня просветишь?

— У нас встреча за завтраком.

— С кем? Никто не знает, что мы здесь.

— А ты подумай.

— Понятия не име… с Марвеланной?!

Глава 31

Выбравшись из постели, Сторм подошла к окну посмотреть на океан.

— Марвеланна что-то замышляет, — сказала она.

Эйден подошел с халатом, обернул вокруг Сторм и обнял ее сзади, как бы говоря без всяких слов, что он рядом.

— Да, она что-то замышляет, — повторил он и спросил: — Душ вдвоем?

Сторм развернулась в его руках и соблазнительно изогнула бровь.

— Я слишком напряжена.

Опять она строила из себя крутую готку.

— Я могу это исправить.

— Сомневаюсь.

Однако Тритон был более чем готов принять вызов.

Через час они вышли из душа, и, спускаясь в лифте, Эйден едва не пел от восторга, потому что обещание свое сдержал — справился с напряжением, владевшим Сторм, на все сто процентов.

В назначенном месте, в кафешке за углом от казино, они ждали Марвеланну. Им даже кофе успели принести, а ее все не было. В закусочной, где они сидели, повсюду был красный и серый огнеупорный пластик, оказавшийся вовсе не данью ретро-стилю, а самым что ни на есть настоящим. В декоре не последнюю роль играл прозрачный скотч. Сомнительная заслуга дизайнера, конечно, но кофе здесь подавали вкуснее, чем в любой из известных кофеен на улице.

Эйден рискнул проверить музыкальный автомат, бывший ровесником шестидесятых, опустил в прорезь четвертак и нажал пару кнопок. Махина издала щелчок, что-то внутри треснуло, и из гигантских пятидесятилетних динамиков по помещению поплыли звуки «Angel Baby».

Сторм прильнула к Эйдену, он поцеловал ее в висок.

— Я ничего не могу поделать с тем, что заставляет тебя превращаться в комок нервов, но знай: я здесь, с тобой, ради тебя.

— Даже не представляешь, как много это для меня значит.

Марвеланна опоздала на двадцать минут.

Эйден нахмурился:

— Я думал, вы кого-то приведете на нашу встречу.

Сторм глянула на него округлившимися глазами:

— Ты ничего об этом не говорил!

— Не скрипи зубами, — предостерег он, — это им на пользу не пойдет.

— Кому же знать, как не тебе.

Официантка убрала со стола все приправы и пакетики с сахаром, зло глядя в сторону Марвеланны. Глаза Сторм красноречиво блеснули, хотя она ни слова не сказала. Эйдену пришлось покашлять, чтобы скрыть смех.

— Мой гость будет с минуты на минуту, — подала голос Марвеланна, после чего заказала завтрак, накормивший бы до отвала и дровосека.

Как только официантка ушла, она выудила лист бумаги из кармана униформы и уставилась на Эйдена и Сторм. Цветная фотография, похоже, была распечатана прямо с компьютера. Марвеланна вручила бумажку Сторм.

— Хотела, чтоб ты знала, — сказала ей Марвеланна, — я не зову отобедать со мной каждую симпатичную готку из казино. Эта фотка, кстати, выиграла приз в интернете. Ты хорошенькая. Ты и твои сестры.

Эйден не смог сдержать нервного смешка:

— Они тут все похожи на…

— Молчи! — рявкнула на него Сторм.

— Прости.

И все же они были копиями Марвеланны. Сторм смотрела на «совместное фото тройняшек» со свадьбы, на котором настоял фотограф. Тот самый, который пытался оскорбить ее из-за синих волос.

— Хм-м, — протянула она задумчиво, — видимо, мне не удалось помешать ему получить награду, чтоб его. — И, положив лист на стол, спросила: — И что?

— Что-что? Где Хармони и Дестини?

Сторм снова взяла фотографию и покрутила перед собой так и эдак, проверяя.

— Здесь нет никаких имен.

Марвеланна поддела вилкой кусок ветчины.

— Я поискала вас в интернете.

— Но если ты не знала… — начала Сторм и, вздрогнув, замолчала.

Эйден обнял ее одной рукой. У нее не было иного выбора — только посмотреть правде в глаза. Их имена Марвеланне были известны не просто так.

Марвеланна кивнула, признавая их невысказанную догадку.

— Свадебные фотографии Хармони мне попались на странице светской хроники. Она же удачно вышла замуж, да? Замок и собственный вертолет… Обалдеть!

Сторм поднялась со своего места, как разящий ангел.

— Если ты думаешь, что…

— Да я только… Сядь на место и сбавь обороты, — заявила Марвеланна самым натуральным материнским тоном. — Если бы ты раньше не сказала мне, как тебя зовут, сейчас я бы догадалась сама. Я дала имена своим тройняшкам в тот единственный раз, когда держала их на руках. От первой на меня лилось ощущение покоя, и я назвала ее Хармони. От второй возникло чувство, что будущее мое обречено, если я оставлю ее себе, так что я дала ей имя Дестини. Но последняя напугала меня до чертиков. И не потому, что я не ожидала тройню, хотя так оно и было. Так уж вышло, что вас оказалось трое. Но нет, последнюю я назвала Сторм, потому что знала: эта буйная мелочь будет всю жизнь бороться только ради удовольствия от борьбы. Ты кого угодно заставишь марафон бежать, а он тебе еще и денег заплатит. — Марвеланна перевела взгляд на Эйдена. — Ну? Права я? Сам знаешь, что да.