Упомянутый дракон поднял любопытную голову, словно понял, что о нем говорят, и, по всей видимости, несколько разозлился, что разговор принял такой оборот, поэтому стал быстро расти.

Тряхнув головой, чтобы не сильно зацикливаться на происходящем, Эйден вылил в воду содержимое всех пузырьков и бутылочек из корзины, которая до сих пор стояла на краю ванны.

— Ты смешиваешь ароматы, — предостерегла его Сторм.

— Я творю душистое водное волшебство, — возразил Эйден, немало удивив ее.

Он склонился над ванной, и Сторм не смогла удержаться и погладила его по голой заднице.

— Волшебство входит в мои обязанности, — проговорила она. — Так что удостой меня чести заняться своим делом.

Сторм вытащила из корзины палочку корицы, развязала зеленый бант, который украшал ее, и взмахнула ею, как волшебной палочкой:

Нахмурившись, Эйден резко выпрямился.

— Неправильное заклинание.

— Что? — рассердилась Сторм. — Тебе, значит, не нравится? Я всего-то хотела, чтобы у нас был обалденный секс в этой ванне!

— Нет, — поспешил остудить ее Эйден. — Мне просто хотелось, чтобы ты творила заклинание не для меня, а для себя. — Он взял ее за плечи. — Ведь у тебя был трудный день.

Сердце Сторм переполнилось. Его забота и беспокойство трогали ее, озадачивали и сбивали с толку. Чтобы он не заметил, как близко к поверхности подобрались ее эмоции, она уставилась на душистые мыльные пузыри, плавающие в ванне.

— Скажи вслух, чего ты для меня хочешь, — тихо сказала она срывающимся из-за переполнявших ее чувств голосом. — Просто произнеси слова.

— Проклятье, Сторм! Я не умею рифмовать.

Она посмотрела на него, увидела в его глазах заботу и беспокойство, и ее израненное сердце начало исцеляться.

— Рифма — не обязательное условие. Волшебство заключается в том, чтобы желать кому-то добра. Если проговорить свои желания вслух, они полетят во вселенную. Так что валяй.

Эйдена одолевали сомнения, и вид этого большого, крутого, но сейчас смущенного байкера очаровал Сторм.

— Ну ладно, — сказал он наконец и привлек ее к себе. Одной рукой он прижал ее голову к своей груди, как будто не хотел, чтобы она смотрела на него, и, откашлявшись, заговорил: — Я хочу подарить тебе покой, исцелить твое сердце. Я рад, что ты родилась. И все те дети, которых ты спасла, тоже рады. И их родители. И твои сестры. И никакая ты не последняя капля. Ты — звездочка среди тройняшек. Бриллиант в обрамлении остальных. Все, что в тебе есть, кристально ясное и чистое. У тебя безупречная душа, прекрасное сердце, ясный ум. Вот тебе мое заклинание. Я хотел, чтобы ты все это знала.

— Проклятье, — отозвалась Сторм и разразилась слезами.

Эйден отошел от нее и нервно провел рукой по волосам.

— Ты же сказала, что рифмовать необязательно!

— Это слезы счастья, Эйден. Твои слова — прекрасное, сердечное, замечательное заклинание. Я исцеляюсь только от того, что слышала их.

Слезы счастья, мысленно повторила Сторм, вытирая глаза. Как те слезы Вики, которые усилили заклинание, призванное спасти незнакомого ребенка. «В будущем надо постараться быть терпимее к эмоциям сестер. Вся это любовная дребедень… Да уж. Поосторожнее, Картрайт».

Какое-то время Эйден наблюдал за ней, не шелохнувшись, а теперь покачал головой, будто осознал бесполезность всяких размышлений.

— Полезай в джакузи. Вероятно, всему виной твой ПМС. Я дам тебе свое фирменное лекарство и попробую исцелить тебя еще больше.

Опершись на его руку, Сторм перешагнула через бортик и погрузилась в удивительно мягкую душистую воду.

— Муррр, как будто сижу в шампанском, — сказала она, пораженная удовольствием, которое дарили пузырьки, ласкающие ее тело, как миллионы минивибраторов.

Эйден нажал на еще какие-то кнопки и вышел из комнаты.

— Эй! — крикнула Сторм. — Какого…

Однако через минуту он вернулся, притащив с собой все водонепроницаемые секс-игрушки, которые накупил. Сев на край джакузи, он с маниакальным рвением набросился на твердую пластиковую упаковку, разрезая ее канцелярским ножом.

— Эйден, принеси сюда мою сумку.

— Ты носишь с собой такие штуки?

— Пожалуйста — одноизвилинный мужской мозг в действии. Нет, Шерлок. Я ношу с собой ножницы.

С упаковками они справились за считанные минуты, а вот игрища с содержимым могли занять часы, недели, месяца, годы… О, какая заманчивая мысль!

Совершенно беспомощно Сторм тонула в океане… счастья. Такого яркого счастья, что легко могла бы обмануть себя, заставив поверить, что здесь, в этом номере, они занимаются не сексом, а любовью. То, что ей понравилось, какой поворот приняли ее мысли, само по себе было странно, поэтому ей показалось, что пора кончать с романтическими фантазиями. Хотя… какой вред может причинить короткое путешествие в страну грез?

Войдя в воду, Эйден приблизился к Сторм, прижал к себе и усадил сверху. Она приняла его до основания, прижавшись щекой к его плечу. Его пальцы путались в ее волосах, и каждое движение, казалось, выворачивает ее наизнанку, заставляя почувствовать себя желанной, единственной в своем роде, чего никогда в жизни ей чувствовать не приходилось.

Растворившись в неге, Сторм заметила, как сквозь открытое окно заглядывает луна, благословляя их своим светом и купая в густой ауре чувственности.

— Давай-ка попробуем этот, — шепнул Эйден ей на ухо и включил вибратор, надпись на котором заявляла, что зовут его Гном Шалун. — Повернись. Я испробую его на тебе сзади, чтобы видеть, как танцует Электра, пока ты будешь управляться с «колибри» и Тритоном. Представляю, каким долгим будет оргазм.

Озвученный план казался слишком замысловатым, однако результат превзошел все ожидания. Время остановилось.

После того как Сторм испытала еще несколько покупок, Тритон, похоже, больше не мог оставаться в стороне. Она была совсем не против, поэтому Эйден повернул ее лицом к себе и насадил на твердого, как сталь, дракона. Учитывая, что получить свое ему удалось еще до джакузи, он играл внутри нее неспешно, и Сторм продвигалась к наслаждению, даже не пытаясь бороться с ленивой истомой.

Эйден продолжал подталкивать ее по верному пути, пока неистовый экстаз не заставил ее восторженно вскрикнуть. В тот же миг ночное небо за окном вспыхнуло сверкающими разноцветными сполохами. Салюты. Полночь. День Независимости. Но Сторм не позволила отрезвляющему воспоминанию прорвать пелену управляемого драконом наслаждения.

Эйден дал ей возможность пережить один за другим собственные умопомрачительные фейерверки — невообразимо красные, белые и синие, ослепительно желтые, фиолетовые, зеленые… Калейдоскоп взрывов. Цветных, изумительных, раз за разом.

До сих пор ни один мужчина в жизни Сторм не уделял столько внимания ее удовольствию. Пришел его черед. Сторм воспользовалась той природной магией, которой наделила ее принадлежность к женскому полу. Руками, пальцами, ртом, всем тем, что делало ее женщиной, она подталкивала его к самому краю, но там останавливалась и не давала переступить последнюю черту. Видела, как темнеют его глаза, опускаются веки, напрягаются челюсти. Знала, каких трудов ему стоит сдерживать себя, чтобы продлить ее удовольствие. Сторм легонько стиснула в ладони его яйца и повела бедрами, сильнее сжимая его внутри себя.

Грубым, прерывающимся голосом Эйден попросил ее остановиться, как будто окончательный экстаз зависел от того, чтобы он не кончил. Однако для Сторм все было с точностью до наоборот: тот финал, к которому она вела, должен был привести его к оргазму. И, когда это произошло, она не отпустила дракона, продолжая держать внутри себя, сдавливать снова и снова внутренними мышцами, возвращая к жизни и прокладывая путь к очередному оргазму, теперь одновременному у них обоих.