Сначала он не мог ни двигаться, ни говорить. Затем встал и снова предложил руку. Отягощенная тяжестью сумки, Жаклин с радостью приняла его помощь, поднимаясь на ноги, и его суровое лицо просветлело.
— Не удивляюсь, что вы так легко могли вырубить этого чудака Картера. Эта сумочка, должно быть, весит килограммов десять. Дайте мне знать по поводу обеда… Жаклин.
ГЛАВА 12
По крайней мере, он не называл ее Джеки. Жаклин опустила свою сумочку на ступеньку перед парадной дверью коттеджа и уселась рядом с ней. Сегодня был слишком хороший день, чтобы проводить его дома. Она закрыла глаза, вытянула ноги и воспроизвела в памяти сцену, со всеми подзаголовками.
Книги служили только предлогом, но подлинный мотив, побудивший Джан на встречу с Жаклин, так и остался неразгаданным. Жаклин не должна позволять своему цинизму влиять на ее отношение к людям; возможно, Джан только пыталась стать ее другом. Она, должно быть, одинока. Во всем Пайн-Гроув только несколько человек разделяли ее интересы.
В особенности ее навязчивую идею, связанную с Катлин Дарси. Несомненно, это слово не было преувеличением для описания чувств Джан; она поселилась в Пайн-Гроув, потому что это был родной город Катлин, она позаимствовала у Катлин кличку для своего кота, она собрала целую Дарсиану и даже попыталась сама написать продолжение. Без сомнения, другие обожающие читатели во многом повторили ее действия. Жаклин лениво подумала о том, что интересно было бы знать, как много существовало незаконченных продолжений к «Обнаженной во льду». Но после долгих лет у большинства поклонников изменились интересы. А Джан была слишком искушенной в книгоиздательском деле, чтобы понять, что ни один автор, обладающий хотя бы граммом ума, не стал бы рисковать, зная о возможности будущего преследования по суду в случае, если он прочитает чью-нибудь рукопись.
Такой закоренелый циник, как Бутон Стокс, поверил бы, что главным мотивом Джан был вызов Пола Спенсера. Ей нужен был свидетель, который в случае необходимости подтвердил бы факт, что она передала Жаклин свою рукопись. Жаклин в это не верила. Однако Джан по какой-то причине хотела, чтобы присутствовал свидетель, — или же испытывала необходимость в поддержке. «Всем нужны свидетели, — негодующе подумала Жаклин. — Вы считаете, что я Лукреция Борджиа. Или Калигула».
Пол Спенсер тоже хотел быть другом. Жаклин невесело улыбнулась. «Дайте мне время, — подумала она. — Рано или поздно мои очарование, ум и красота одолеют все предубеждения, и люди научатся любить меня. Жаль, что это не относится к Полу Спенсеру. Я бы не возражала узнать его поближе. Бывший любовник Катлин…»
Она была убеждена в этом, как если бы видела их вместе. О’Брайен, как и прочие, посмеялся бы над ней. Тирада Пола о писателях, которые используют работу в качестве предлога для увиливания от их обязательств… Жаклин и раньше слышала эту песню, не только от О’Брайена, но и от других своих знакомых. Это была старая история; они всегда говорили, что первая обязанность женщины — посвятить свою жизнь мужчине. После стольких лет Пол все еще негодовал на Катлин за ее работу и бранил ее кота.
Итак, что Полу в действительности от нее надо? Что-то, должно быть, случилось, что переменило его отношение к ней от осторожности до чрезвычайной вежливости; то же самое, возможно, что подтолкнуло Джан пригласить ее? Жаклин была вне пределов досягаемости почти три дня, но, несомненно, если бы ситуация хоть в чем-то начала развиваться тревожно, одно из этих телефонных посланий было бы отмечено пометкой «срочно» или «Чрезвычайное положение, пожалуйста, перезвоните сразу же». Сен-Джон настаивал бы на разговоре с ней, если бы получил еще одно анонимное письмо…
Части ответа на вопрос были все здесь, в ее голове, похожие на разбросанные части разобранного кем-то механизма. Жаклин сидела очень тихо, наблюдая за тем, как они двигаются друг к другу. Эта идет сюда, та цепляется вот туда, а вот та…
Застонав от усилия, она поднялась, подобрала свою сумочку и вошла в дом.
Все столы в ее кабинете были покрыты книгами, или бумагами, или пепельницами вперемежку с грязными кофейными чашками или крошками от печенья. Жаклин очистила один из них и начала сортировать письма, как будто сдавала колоду карт. Идея, которая пришла ей на ум, была так эксцентрична и так мучительна, что она почти боялась искать доказательство, которое могло подтвердить ее. Но Жаклин справилась с собой. Она внимательно прочитала все послания.
Одно, от сына, заставило ее улыбнуться и покачать головой. Все эти прозрачные попытки на несколько недель оторваться от занятий… Он не только предлагал подняться горой на ее защиту со своим японским мечом для харакири, он предлагал стать поваром, посыльным и секретарем.
— Хорошая попытка, но безуспешная, — сказала Жаклин, отложив письмо в сторону.
Письмо от Пола тоже было здесь — только две строчки, написанные жирными черными каракулями. И телефонное послание, которое она просмотрела, на этот раз от Крэйга-второго. «Пожалуйста, перезвоните как можно скорее». После надлежащего обдумывания Жаклин решила, что это не то же самое, что «срочно» или «чрезвычайно». Просто Крэйг был адвокатом.
Она доставила себе удовольствие швырнуть два письма в корзину. Автор одного требовал денег полагая, что их у нее много. Другой называл ее литературной проституткой за то, что она украла чужую книгу, и перечислял причины, почему вместо нее должен быть выбран другой писатель.
— Не только проститутка, но неудачная проститутка, — добавила Жаклин, разрывая письмо пополам.
Несколько писем с комплиментами от читателей заставили ее засиять. Аппетит Жаклин на лестные похвалы был неиссякаемым. Эти были посланы ей ее издателем с превосходно рассчитанной скоростью; на одном из них стояла дата, означавшая, что оно отправлено почти два месяца назад.
Жаклин подбиралась почти к самому концу пачки, но то письмо, которое она надеялась найти, еще не показалось. В любом случае, это была сумасшедшая идея, подумала она, разрывая конверт, который отправила секретарь Криса. Должно быть, оно было вложено в другой конверт, так как Мэрилин надписывала адрес Жаклин и пересылала в «Горный лавр» на ее имя, и по почерку сильно отличалось от того, который Жаклин так хорошо знала.
Письмо было также написано от руки. Жаклин прочитала его. Затем перечитала снова.
«Вы обладаете, я полагаю, репутацией исследователя неприятной правды. Вместо того чтобы посвятить себя литературной задаче, которая никогда не будет выполнена, спросите себя, кто из друзей и членов семьи Катлин Дарси хотел ее смерти».
Письмо было подписано «Друг правосудия».
Жаклин потянулась к пачке сигарет, лежавшей на письменном столе, а затем отдернула руку. Она уже выкурила больше нормы этим утром. Вместо этого она сняла трубку телефона.
Секретарь Криса работала у себя дома в эти дни. Она пришла в восторг, услышав голос Жаклин, и задала ей множество вопросов о том, как движется работа над наброском, довольна ли она своим новым жильем, и тому подобное. Так как Жаклин хорошо относилась к Мэрилин, то не стала громко возмущаться. Она весело поболтала с ней несколько минут, прежде чем задать вопрос, жгущий ее мозг, как раскаленная игла.
Мэрилин извинялась, но она не помнила именно этого письма. Многие из них приходили именно таким образом — на них стояло только имя автора; они были запакованы во внешний конверт, адресованный агенту или издателю. Нет, она никогда не сохраняет внешние конверты, по причине того, что… Конечно, она будет рада отправлять их вместе с ними после предупреждения. Она надеется, что ничего плохого не случилось.
Жаклин заверила ее, что все в порядке, поблагодарила и повесила трубку. Она заколебалась на некоторое мгновение, прежде чем набрать следующий номер, но решила, что не может ждать до вечера, чтобы продолжить исследование своей новой теории.
Ее плохие предчувствия оправдались. Как только Сара Сондерс услышала ее голос, она начала хихикать.