Усевшись на софу и задрав ноги на стол, где уже стояла чашка чая, она с удовлетворением поразмышляла над событиями вечера. Город, по крайней мере, его самая мускулистая часть, был твердо на ее стороне. Не то чтобы она хотела добиться такого эффекта, когда зашла в «Элит»; этого вовсе не было у нее на уме. (Вид самодовольного благочестия на ее лице мог бы толкнуть О’Брайена на ядовитый комментарий.) Как Жаклин и ожидала, они все знали, что она остановилась в гостевом коттедже; ее эскорт даже не сбился с шага, проходя мимо входа в гостиницу. Теперь, когда жители Пайн-Гроув осознали все разнообразие неприятностей, которым Жаклин могла подвергнуться со стороны приезжих, они перестали сплетничать за ее спиной, а грудью поднялись на ее защиту.
Конечно же, они сомкнули бы свои ряды и направили объединенные усилия против нее, если бы она атаковала одного из них. У Жаклин не было намерения совершить подобную ошибку, но вопрос о том, кто подпадал под категорию «своих», все еще был не совсем ясен. В нее не входил Сен-Джон. Банда из «Элит» рассматривала его как изнеженного слабака; он был мишенью для нескольких грубых шуток. Джан была аутсайдером и определенно не принадлежала к их компании. Том и Молли… Трудно сказать. Том не якшался с «грубыми» элементами, но он должен знать многих из них, так как вырос в Пайн-Гроув. Что до Пола Спенсера, то его не было в баре ни в первом, ни во втором случае, когда Жаклин осчастливила это заведение своим присутствием, но она подозревала, что это место не было так уж ему незнакомо.
О Джеке Картере она даже и не вспомнила. Его персона не была запятнана ни малейшим налетом рыцарства; он поднимал руку на официанток, избивал жен и нанес оскорбление половине женского населения Манхэттена. Хотя кто предостережен, тот вооружен, и Жаклин знала, что она была намного быстрее Картера, особенно когда он пьян, что случалось с ним постоянно.
Однако его неожиданное появление и бешеная ярость убедили Жаклин в том, что Брюнгильда не была единственным разочарованным кандидатом, кто мог затаить против нее злобу. К тому же Брюнгильда была «в окрестностях», когда Катлин пострадала от тех несчастных случаев. А знал ли ее Джек Картер? Писем от него не было, но это и неудивительно. Вероятно, он не мог писать. Его книги были надиктованы целой группе страдальцев-секретарей. Мог ли его гнев, вызванный тем, что он упустил возможность написать продолжение, основываться на чем-то еще, кроме его обычного параноидального состояния?
Возможно, нет. Жаклин не могла придумать причину, по которой другой писатель хотел бы смерти Катлин. Убить ее, чтобы самому написать продолжение ее книги… Такой мотив был не только нереальным, а просто притянут за уши.
Ей, может быть, следовало обратить внимание на двух других потерпевших поражение авторов. Жаклин знала их только понаслышке. Мариан X. Мартинес жила где-то в провинции в штате Вашингтон, в большом шумном доме с мужем лет сорока, полудюжиной детей и стаей внуков. Она была писателем в профессиональном смысле этого слова; за последние тридцать лет Мартинес написала более пятидесяти книг, в четырех или пяти различных жанрах, включая пару исторических романов. Когда у нее брали интервью после объявления результатов конкурса, она улыбнулась и пожелала победительнице удачи.
Если предположить, что писатели грубо делятся на две категории, экстравертов и интравертов, то другая претендентка, Августа Эллрингтон, являлась ярким примером последней. Она никогда не совершала рекламных поездок и редко соглашалась на интервью. Ее считали болезненно робкой и осторожной и полагали, что она страдает от легкой формы агорафобии. Репортеру из «Паблишерз уикли» не удалось вытащить из писательницы какие-нибудь пикантные подробности ее жизни; в интервью содержалось больше информации о любимом коте по кличке Морнинг Стар, чем о самой Августе.
Маловероятно, что кто-то из них приедет в Пайн-Гроув. Жаклин сомневалась, что Картер будет иметь наглость вернуться после своего унизительного поражения. Интересно только, когда и в каком причудливом обличье появится в следующий раз Брюнгильда. Она объявилась в Пайн-Гроув, когда Жаклин передали напичканный рвотным корнем шоколад; если за рулем побитой «тойоты» сидела не Брюнгильда, то это была женщина тех же самых габаритов и форм. Любопытно узнать время ее недавнего визита — с пилой в саквояже.
ГЛАВА 10
Утро, понедельник. Впереди семь великолепных дней продуктивной работы и безобидных развлечений. Понедельник, милый понедельник.
Жаклин закрыла глаза и опустила голову, так что ароматный поток, поднимавшийся от чашки с кофе, проник в ноздри. Она сделала глубокий вздох. Не помогло. Чего ей в действительности хотелось, так это сигарету. В эти дни исполнилось четыре месяца — четыре долгих, мучительных месяца. Если она проявит слабость, то это докажет, что у нее силы воли не больше, чем у свиньи, и все ее страдания будут сведены к нулю.
Со вздохом мученика Жаклин открыла глаза и посмотрела на экран компьютера. Тот был чист, как и ее мозги. Она никак не могла придумать сюжетный ход, чтобы уберечь Ару от гнусных объятий Рога, этого байронического злодея и священнослужителя языческого бога Сеймозы.
Работа продвигалась с трудом. Судьба Катлин занимала все ее мысли. Жаклин продолжал мучить вопрос, что Катлин Дарси сделала семь лет назад и почему. Плохой сон не давал необходимого отдыха ее организму, хотя она вела здоровый образ жизни. Предыдущей ночью ее беспокоили фантастические сны. Последний ей запомнился наиболее отчетливо; Брюнгильда преследовала ее, а Ара и Катлин поднимались и спускались вниз по леднику, махая в их сторону каменным топором. Все они были одеты в медвежьи шкуры.
Блуждающий взгляд Жаклин остановился на телефоне. Может быть, ей стоит сделать несколько звонков? Бутон просил перезвонить ему, а еще нужно сообщить друзьям о своем прибытии в Пайн-Гроув. Несомненно, все они ужасно беспокоятся за нее. Это была восхитительная возможность застать некоторых из них в постельке в блаженном неведении, что уже наступил понедельник. Однако последний мотив Жаклин чувствовала скорее подсознательно.
Ее первый звонок вызвал только страдальческие стоны на другом конце линии. Так как Жаклин достаточно часто слышала такие звуки в подобных обстоятельствах, она идентифицировала их без особого труда.
— Патрик, дорогой! Я тебя разбудила? Что ты делаешь в постели в такое время?
О’Брайен уже давно знал, что с Жаклин бесполезно жаловаться и бросать трубку.
— Я работал прошлой ночью, — произнес он болезненным голосом. — Парочка наркоманов решила порезать на кусочки друг друга и свои уважаемые семейки. Двое из жертв были…
— Не надо мне говорить, — быстро оборвала его Жаклин.
Только смерть детей могла окрасить голос О’Брайена такими тонами. Из него получился бы прекрасный отец. Ему уже давно пора остепениться и завести семью, если он вообще собирается сделать это. Не хватает только красивой девушки.
— Что ты сказал? — спросила она.
— Ничего. Я жду твоих объяснений. Послышались хлюпающие звуки. Понятно.
Бедняжка наливал кофе. Это она подарила ему автоматическую кофеварку с часами. Весьма остроумное приспособление, самодовольно подумала она. Дорогой Патрик, он заслуживает большего. Сара Сондерс может оказаться как раз тем счастливым билетом. Он, похоже, неравнодушен к ее прелестям…
— Я просто докладываю тебе, — весело сказала она.
— Значит, ты добралась туда.
— Разумеется.
— Когда дело касается тебя, ни в чем нельзя быть уверенным, — пробормотал О’Брайен. — Какой у тебя номер телефона?
— Я не могу тебе его дать.
— Это почему же?
— Патрик, я работаю и не хочу, чтобы мне мешали. Ты можешь позвонить мне в гостиницу «Горный лавр». Телефон там… — Она повторила номер.
— Хорошо. Спасибо. Пока.
— Подожди минутку!
— Если мне посчастливится, — сказал О’Брайен осторожно, — я смогу урвать еще парочку часов, прежде чем вернусь к массовому убийству. Говори, если есть что-то важное, или повесь трубку.