Так начал дружить Эрдэнэ с Хухэ, девушкой, которую почти не замечал. Она не приходила в цех или на участок, а впопыхах прибегала, всегда торопилась, поспешно собирала сведения и убегала. Вот и сегодня, в конце рабочего дня она прибежала, быстро опросила всех, дернула за рукав Эрдэнэ:

— Ну, давай скорее, опять забудешь!

Эрдэнэ видел, как тонкие пальчики сжимали карандаш, и он бегал по бумаге, расставляя цифры по графкам. Когда девушка подняла голову и глаза их столкнулись, Эрдэнэ опешил, замигал: глаза у Хухэ красивые, как у Цэцэг, когда улыбались, еще красивее. Маленькая, быстрая, из-под шапки темно-золотистая прядка непослушно вихрилась; из цеха она не выбежала, а выпорхнула. Среди шума машин еще слышался ее смех. На участке все любили Хухэ, одобрительно звали Алтан-хулгана — Золотая мышь. Она чуть не повернула судьбу Эрдэнэ на дорогу, шагая по которой путник не знает, куда придет.

В длинный зимний день Бямбу сидел возле пышущей жаром печки, ждал своего помощника, посматривая на часы. Дверь бесшумно открылась. Эрдэнэ переступил порог, потрясая конвертом, похвалился:

— От брата Гомбо!

— Что пишет?

— Здоров. Побывал в Советском Союзе, в Москве. Удивительного много. Был в Кремле. Зовет меня в Улан-Батор...

— Насовсем или в гости?

— Разве моего брата враз поймешь? Любит загадки, весь в нашего дедушку; жирная кость вкусно пахнет, разгрызать станешь, сломаешь зубы.

— Дай Золотой мышке, она живо разгрызет...

— Уважаемый Бямбу, при чем же тут Хухэ?

— Только что сидела вот тут, ждала тебя, мышиные глазки потускнели, ушла... Что-то она зачастила к тебе?

Эрдэнэ заторопился. Не стал и письмо Гомбо перечитывать, схватился за скобку двери, собрался уходить.

Мастер остановил:

— Куда? Ночь. Золотая мышь завтра прибежит в цех. Ладно, будем спать. Поздно...

Бямбу ушел в свою комнату.

Эрдэнэ не хотелось ни спать, ни читать, ни слушать радио. Он сидел, курил, пил чай. Хухэ. Зачем же она приходила? Сведения он дал, после обеда видел ее на участке. Зря послушал Бямбу, успел бы сбегать к ней. Терзаемый догадками, уже лежа в кровати, уверял себя: Хухэ не прибежала бы без причины...

День выдался во всем приметный. Капризничала машина, до обеда мучился с нею, потом заработала, как часы, но — конец дня.

Прибежала Хухэ, взглянула на показатели Эрдэнэ, маленькие ручки раскинула, на лице ужас:

— Меньше нормы? Эрдэнэ, ты работал или дремал?

— Может, вчерашнюю норму запишешь?

— Ого, понравилось. Не пойдет...

— А в кино пойдем? Сегодня, Хухэ, интересная картина...

— Не пойду, — волчком повернулась, скрылась за дверью.

Эрдэнэ поблек. «Со своим любимчиком техником пойдет...»

Пришел дежурный:

— Эрдэнэ, к тебе приехала сестра.

— Какая сестра?

— Не знаю. А сколько у тебя их, которая?

Навстречу шла Цэцэг.

— Здравствуй. Взяла отпуск на несколько дней, поехала.

Эрдэнэ схватил Цэцэг за руки. Она отступила на шаг от него.

— Обрадовался. Думаешь, я приехала тебя повидать? У меня в Дзун-Баине лучшая подруга; она заболела, я и поспешила к ней...

— Хухэ здорова...

— Ах, ты уже знаком с нею...

...После работы Эрдэнэ поспешил домой. Торопливо шагал. Бямбу едва успевал за ним.

— Куда бежишь, савраска?

— Счастливый день — приехала Цэцэг.

— Та самая певица? Ты о ней говорил, помню. Если бы ты был моим сыном, я тебя высек...

— За что?

— Хитришь. Зайцем петляешь по снегу, а следы-то выдают тебя. Хухэ хороша, все хороши. Не рассказывал ли тебе твой мудрый дедушка басню о двух волках?

— Нет.

— Жаль. Слушай. Бежали по степи волки — старый и молодой. Увидели отару овец. Старый учит: присмотри одну пожирнее, бросайся, не увернется, схватишь. Молодой смеется: нет, я брошусь сразу на всех, какая-нибудь попадет мне в зубы. Подкрались. Старый выдернул одну овцу, взвалил на спину, скрылся за увалом. Молодой кинулся на отару, перепугал всех, поднял собак и пастухов, едва ноги унес. Всю ночь выл голодный.

Эрдэнэ даже шаг замедлил.

— Какой же я волк? Конечно, молодой... Да? Почтенный Бямбу, ты много на свете пожил, скажи, дай совет. Одна девушка нравится, другая тоже нравится.

— Недогадливый. Одну посади на правое, вторую на левое плечо, неси, пусть поют: славный наш Эрдэнэ, лучше всех наш Эрдэнэ...

Пришли домой. Эрдэнэ не задержался, быстро нарядился в праздничное.

— Торопишься? Тебя обе звали или одна?

— Я в кино.

— А наряжаешься, будто в гости. Иди-иди!..

Встретились около кино.

— Добрый вечер.

Цэцэг протянула руку Эрдэнэ.

— Знакомить тебя с моей подругой Хухэ нечего, ты уже давно знаком. Куда же мы пойдем?

— У меня два билета в кино. Минутку, я пойду, куплю третий.

— Не надо, пойдемте ко мне, — взяла его под руку Хухэ, — у меня есть красненькое, холодная баранина, будем пить чай, заведем патефон. Потанцуем...

Хухэ жила близко, в центре Дзун-Баина. Вошли. Небольшая комната в два окна, уютно обставленная. На окнах сиреневые с голубыми разводами занавески, круглый столик, накрытый белой скатертью, кровать под пестрым покрывалом, две пышные подушки, у окна небольшая тумбочка, на ней патефон, рядом этажерки с книгами.

Хозяйка накрывала на стол. Цэцэг помогала ей. Выпили по рюмке красного. Баранина была сочная, вкусная. Заиграл патефон. Хухэ подхватила Эрдэнэ. Танцевали слаженно, красиво. Цэцэг перебирала пластинки, ставила все новые и новые.

— Подвигайтесь к столу. Ах и чай, чуешь запах? Выдержала на вольном огне. Давайте чашки. Жаль, кончилось красненькое, есть за что выпить... Поздравь меня, Цэцэг, я выхожу замуж...

Гость вскочил, но не успел и рот открыть, опередила его Хухэ:

— Жениха ты моего не знаешь... Техник восьмого участка, зовут Халтар. Красивое имя?..

Вечер, такой неожиданный, как всегда по-гобийски густо-темный, начался затейливой сказкой; сказка погасла, вокруг засветлело, будто в солнечный день...

Эрдэнэ вернулся домой поздно. Вошел, бесшумно разделся, лег спать. Завтра надо мастеру сказать новость, удивится. Хухэ выходит замуж за техника Халтара. Наверное, он его знает... Какая новость, не разбудить ли сейчас Бямбу?

Спал или не спал Эрдэнэ в эту ночь — все в его голове перемешалось. Утром удивился, что лежит в кровати. Он еще то танцевал с Хухэ, то сидел рядом с Цэцэг, сжимая ее горячие пальцы. Пела Цэцэг, голос ее и сейчас еще в его ушах. Пахло душистым чаем.

Бямбу проснулся, сидел на кровати, в комнату заглянул Эрдэнэ.

— Скажу тебе, почтенный Бямбу, новость. Наша Золотая мышка выходит замуж...

— Новость с козлиной бородой, я об этом давно слышал, знаю и кто жених. Техник Халтар. Толковый парень. Знал и другое: твоя милая певичка приехала не к больной подруге, а на свадьбу Хухэ и Халтара...

— Почему же ты мне не сказал? Я же вел себя как дурачок...

— Эх, кто из мужчин не бывал дурачком, если пожелают женщины...

Бямбу рассмеялся, из-под седых бровей поглядывали его хитроумные глазки.

СПРЯТАЛАСЬ ЖЕЛТОГЛАЗАЯ ЛУНА

...Зима всюду зима, в Гоби она свирепее, чем в степи. Жгучий мороз, внезапные бури, взметающие вихри песка и снега, набрасывались на Дзун-Баин, готовые его подхватить, унести с собой.

Эрдэнэ и Бямбу беспрестанно топили печь, а ночью могли согреться лишь под стеганым одеялом, на которое сверху наброшена шуба. Эрдэнэ первым прибегал с работы, подтопив печь, вскипятив чай, садился за стол, и все вокруг для него замирало, терялось, таяло — он писал письма. Бямбу вначале молча поглядывал на юношу, потом стал подшучивать.

— Забросал ее письмами, успевает ли читать?

— Не только ей пишу, а дедушке с бабушкой...

— Заботливый внук, год не писал, а теперь строчит без устали... Пиши...

Будто недавно уехала Цэцэг, а миновало два месяца. Вчера Эрдэнэ не ответил на ее письмо — замерзли чернила. Бямбу грозился: