И еще один очень важный пункт. Постоянная работа исключает мысли об унитазе. Ты просто просыпаешься утром, быстро собираешься, толкаешься в транспорте, общаешься с коллегами, пьешь кофе, сидишь в интернете, делаешь, что требуется, возвращаешься с работы, тратишь заработанное на еду, которую съедаешь и несешь в унитаз. Если у тебя нет постоянного места работы, мысль о том, что работаешь ты на унитаз, угнетает. А постоянное место работы не оставляет времени на такие мысли, как и на всякие мысли вообще.
Такая жизнь в целом достаточно унифицирована и похожа на телесериал, но все-таки существуют определенные индивидуальные отличия, немного похожие на региональные отличия между отдельными сериалами.
Когда события вокруг движутся по наезженному маршруту «работа — дом-работа», сериал похож на латиноамериканский. В какой-то там 357-й серии герои наконец поженятся, но на этом все не закончится, а только начнется, так как уже в серии 678-й (что для сериалов такого типа очень маленький промежуток времени) кто-то непременно заболеет, еще кто-то заведет любовника или любовницу, и опять появится интрига.
Но время от времени в реальной жизни начинается более напряженная полоса, тогда события быстро сменяют друг друга, и даже на протяжении одной серии появляется сразу и труп, и подозреваемый, и новый любовник, и перспектива дальней дороги. Тогда сериал больше напоминает американский или некоторые российские. Если просмотр начать с 10-й серии, то уже так и не поймешь, что же было раньше. Именно такая «американско-российская», а точнее, украинско-голландская полоса продолжалась в моей жизни со дня исчезновения Арнольда Хомосапиенса и, кажется, не собиралась заканчиваться.
Через несколько дней после визита измученной ревностью Любы поздно вечером мне позвонила Лиля и таким голосом спросила, может ли она прийти, что я не решилась ей отказать. Мне пришлось выслушать ту же историю, только женские роли в ней поменяли местами: Лиля видела, как Люба садилась в машину Юры, и при этом парочка недвусмысленно целовалась. На этот раз у меня уже было гораздо меньше сочувствия, потому что и время было позднее, и Лиля значительно легче переносила такие вещи, чем Люба, да и, кажется, не было из-за кого страдать. Интересным для меня было только то, насколько по-разному повели себя эти две женщины в одинаковых ситуациях. И Люба, и Лиля знали, что Семен Иванович встречается с ними обеими, и обе воспринимали это спокойно, списывая на то, что «мужчины все такие». А Юре удалось организовать вокруг себя настоящую драму. Больше всего мне было жаль Семена Ивановича, убежденного, что для любой женщины лучший партнер — мужчина старше нее по меньшей мере лет на десять. «Потому что только зрелые мужчины умеют по-настоящему будить в женщине женщину», — эту фразу я слышала не раз, и не только от Семена Ивановича. Остается надеяться исключительно на то, что обе его любовницы вернутся к нему разочарованными и с новыми вспышками чувств.
А посреди ночи я проснулась от внезапного прозрения. Я вспомнила, где видела лицо Юры. Когда-то давно наша газета печатала материал про агентство мужчин «по вызову». Юра был очень похож на одного из них. Утром я нашла фотографию в газетном архиве. На ней был действительно Юра. Я решила пока не говорить ничего Любе с Лилей, но у меня сразу возникла версия на тему автора сценария этой драмы.
Когда начинать действовать
«Это почтальонша, или соседи купили кофемолку», — подумала я, когда мирный, обычно бесшумный отлет в теплые края стаи бомжей из моего сна прервало наглое нападение целого роя агрессивных пчел. Я проснулась. На будильнике было без пятнадцати шесть. Видно, почтальонша решила начинать мой рабочий день на четверть часа раньше. Я вздохнула и побрела к дверям, раздумывая над тем, не целесообразнее ли было бы все-таки отказаться от подписки, поставить себе дома интернет и читать газету на веб-странице.
Я еще даже не доварила кофе, когда почувствовала вдруг какой-то странный для этого времени дня прилив бодрости. Мне захотелось сделать зарядку, пробежать несколько раз вокруг дома, залезть под холодный душ, а потом сесть и написать жизнерадостный и жизнеутверждающий материал для родной газеты. Жаль, что актуальные темы на сегодняшний день как-то не способствуют такому активному оптимизму.
Надо разобраться наконец с этим клубком событий и определить, что делать дальше. Итак, кто украл мистера Арнольда? Основных подозреваемых все-таки не трое, как мне казалось раньше, а пятеро: пан Фиалко, пан Маргаритко, Панько Овочевый, Соломон Айвазовски, Инвестор. Всех их объединяет секретный ужин в «Моцарте», который мы с Теобальдом случайно увидели, поэтому они запросто могут быть сообщниками. Кроме того, существуют еще подозреваемые «во вторую очередь», которые тоже могут оказаться сообщниками. Но вначале попробуем представить себе, как будто действовал кто-то один.
1) Пан Фиалко. Откровенно не любил Арнольда Хомосапиенса за попытки коммерциализовать газету. Причастен к странной истории с записками, и не исключено, что является автором этих записок. Плюс непонятная история с якобы ошибочным арестом и записи мистера Арнольда про связанные с паном Фиалко 300 гривен. По характеру не очень подходит для криминальных авантюр, но мое представление о его характере может быть ошибочным. Слишком уж много случайностей во всем, что касается пана Фиалко.
2) Пан Маргаритко. Не пришел на празднование в «Интерэкстриме», не любил мистера Арнольда не меньше, чем пан Фиалко, ибо как иначе объяснить его поведение во время лекций по маркетингу. Его фамилия тоже была в записях мистера Арнольда, а Снежана утверждает, что он ходил вдвоем с голландцем в «Моцарт» и никому об этом не рассказывал.
3) Панько Овочевый и Соломон Айвазовски. Об их мотивах трудно что-либо сказать, но они могли выполнять задание Инвестора, о мотивах которого еще труднее сказать что-то определенное. Например, вдруг мистер Арнольд случайно слишком много узнал о вещах, о которых, по мнению Инвестора, голландскому консультанту знать не полагалось. Кстати, под эту версию совершенно спокойно можно зачислить и всех остальных. А если они сообщники? Мистер Арнольд завладел лишней информацией, по инициативе Инвестора эта четверка предложила ему определенную сумму за молчание, а он не согласился. Это уже тянет на версию, но, наверное, есть и другие варианты, надо подумать над этим серьезнее. Например, над тем, что же было в записке, найденной дома у пана Фиалко: то, что утверждает пан Фиалко, или то, что говорит Михаил? И какова роль Михаила во всем этом? Я подумаю обо всем, но завтра, как сделала бы Скарлетт О’Хара, а не здесь и сейчас, как делает майор Каменская, потому что иначе опоздаю на работу. Снежану уже можно исключить из списка основных подозреваемых, но совсем расслабляться в ее случае никогда не стоит.
«Многим людям мир кажется непостижимым, как трюки фокусника, когда тот неожиданно вытаскивает кролика из шляпы, еще мгновение назад абсолютно пустой. По сути, каждый из нас — белый кролик, которого вытащили из шляпы. Разница между нами и кроликом состоит только в том, что кролик не осознает себя объектом фокуса», — прочитала я в модном бестселлере одного норвежского автора, который описывает историю философии «на уровне, доступном каждой домохозяйке». Там же было написано, что и для взрослых жителей Норвегии, и для 15-летних школьниц нормально не знать, кто такие Джордано Бруно и Галилео Галилей. После этого я решила спокойно относиться к одной нашей внештатной сотруднице, которая любила задавать вопросы вроде: «В слове „конечно“ есть после „ш“ мягкий знак?», или «Перспектива — это два слова или три?», «Политика — вторая буква „а“ или „у“?» и тому подобное.
Несмотря на некоторое недоверие, вызванное у меня слишком уж удобным и компактным форматом, в который втиснута многовековая история мировой философской мысли, такое описание напоминает мою собственную ситуацию. Я чувствую себя кроликом, который осознает, что он объект фокуса, причем не одного, а сразу нескольких. Более того, кроликом, которому подарили крысу, а та тоже, судя по всему, является объектом как минимум одного фокуса.