Наблюдая за мимикой пана Фиалко в ходе этих совещаний, я хорошо представляла себе, какими словами ему хочется приложить нового директора, когда на последней странице приходится писать заголовок «Больше секса в каждый дом», или «Искусственный пенис — теперь это реальность», либо «Нашли маньяка-убийцу», не говоря уже об «Украинки, берегите девственность». Эти статьи нуждались конечно же в соответствующих иллюстрациях. Поэтому навсегда можно было забыть о тех популярных когда-то в тесном кругу наших читателей интеллектуальных карикатурах, из которых я понимала в лучшем случае каждую вторую и которые не всегда были смешными, зато всегда — чрезвычайно изысканными и наполняли каждого, кто смог разгадать замысел художника, приятным осознанием принадлежности к числу истинных интеллектуалов. Степан Волк разрешал печатать в газете только те карикатуры, которые продолжали традицию старого советского «Перца» или анекдотов на русскоязычных интернет-сайтах. Они редко бывали смешными, поскольку карикатуры в большом количестве и за минимальные гонорары редко бывают таковыми, зато стали доступными для понимания, и сотни восхищенных читателей обрывали редакционный телефон со словами благодарности за улучшение содержания газеты, увеличение объема телепрограммы, удвоение числа входящих в нее телеканалов и повышение качества анонсов фильмов (раньше анонсы в основном давались к фильмам, скажем, Бунюэля или Годара, помеченным HIT или MEGAHIT, теперь же я анонсировала в основном боевики и остросюжетные фильмы и по требованию директора именно их отмечала как HIT или MEGAHIT, правда, иногда позволяла себе не замечать опечатки вроде SHIT, MEGASHIT или «селодрама»).

Количество рекламы на страницах газеты существенно возросло, и нам даже начали выплачивать старые задолженности по зарплате. Пока что главным образом силикатным кирпичом, сосновыми досками, мешками с цементом, уроками английского языка, бесплатными туристическими путевками, но и это было приятно. Иногда выдавали и деньги, причем нужно отдать Степану должное: платил он столько, сколько обещал, и тогда, когда обещал.

Как выяснилось впоследствии, достигал он этого не только с помощью эффективной финансовой политики, но и методом изощренного давления на Инвестора. Вместо того чтобы угрожать забастовкой или невыходом газеты, что не всегда действовало, Степан обещал Инвестору разместить в газете политическую рекламу конкурента, то есть ТиДвиБЗ(е), что могло бы пошатнуть рейтинг Нашей политической силы, ведь «КРИС-2» имел довольно сильное влияние на национально сознательный электорат города. Это срабатывало, пока Инвестор верил, что Степан сможет сделать «КРИС-2» самоокупаемым.

Степан Волк категорически запрещал вносить коррективы в утвержденный им план размещения рекламы, и часто приходилось отказываться от публикации тех или иных текстов, когда для них не оставалось места. Если раньше какую-нибудь оплаченную информацию могли спокойно перенести со страницы на страницу, ошибочно дать дважды или не дать совсем, теперь за этим лично следил коммерческий директор.

Среди прочих Степан ликвидировал и рубрику «Антигороскоп», которую пан Незабудко в свое время внедрил в качестве противовеса собственно гороскопам, составленным его сестрой. «Антигороскоп» писался в редакции и складывался из пророчеств такого рода: «Не забудьте надеть трусы, и вам завтра обязательно повезет». Степан считал, что подобные вещи оскорбляют читателей, и отныне за немалые деньги заказывал гороскопы у ясновидящей и ворожеи Василины. Когда кто-нибудь осмеливался заметить, что это противоречит курсу суровой экономии и что гонорары внештатникам в «КРИСе-2» платить не принято, Степан объяснял, что Василина согласилась взять гонорар бартером, и именно потому на каждой странице мы печатаем ее рекламу в виде отклика бывшей пациентки Марфы Кобылы: «Благодаря Василине я узнала, почему муж пьянствует, а я не могу забеременеть. Ворожея с такой точностью нарисовала портрет моей подруги, которая наводила порчу, что сомнений не осталось. Пришли мы к Василине, она исполнила старинный обряд, теперь мы с подругой беременны, а муж с того времени не употребляет никакого алкоголя и не бреется. Сердечно благодарим за помощь». Однажды этот рекламный блок ошибочно напечатали в черной рамке, ворожее три дня звонили перепуганные клиенты и клиентки, которые подумали сами понимаете что, Василина обиделась и отказалась писать для нас гороскопы, тогда вместо нее и под ее именем это продолжал делать пан Незабудко, настолько удачно имитируя стиль, что никто из читателей не заметил подмены. Не заметила этого, по-видимому, и сама Василина, поскольку никаких жалоб от нее не поступало. Возможно, ей понравились гороскопы пана Незабудко. Или она просто не читала «КРИС-2».

Кардинальные перемены произошли и в содержании публикуемых в нашей газете кроссвордов. Степан Волк был убежден, что ни один человек не купит газету, чтобы вписать в клеточки кроссворда слова наподобие «пейоративность», «дуализм», «компаративистика», «импеданс», «инкапсуляция», «колоратура», «сиквел» и при этом не путать, когда последнее слово относится к компьютерным технологиям, а когда — к кинобизнесу. И опровергнуть этот аргумент было бы затруднительно. Но мы не сдавались и, в свою очередь, пытались уверить директора, что среднестатистический житель Тигирина должен знать, чем цензура отличается от цезуры, а оксюморон от «Стиморола», и что составлять с такими словами кроссворд — это вовсе не издевательство над читателями, а просто стремление даже в такой «попсовой» рубрике демонстрировать определенный интеллектуальный уровень, а также отличаться от других изданий, в которых кроссворды были похожи друг на друга, как близнецы. Чтобы доказать последнее, пан Незабудко даже купил одновременные выпуски «Подробностей», «Документов и аргументов» и «Аргументов и подробностей», и оказалось, что все три напечатали совершенно одинаковые кроссворды одного и того же автора, причем с одной и той же орфографической ошибкой: «высочайшяя гора мира».

Каждый из нас был по-своему прав, поэтому, когда мирно договориться не получилось, Степан просто запретил ставить кроссворд без его ведома. Отныне он лично перечитывал ответы, и если находил хотя бы одно непонятное ему слово, кроссворд не публиковали.

Уменьшилось и количество страниц, отведенных на освещение тем культуры: сначала таких страниц было две в каждом номере, затем одна, потом в одном из номеров совсем ликвидировали культурную страницу, и наконец она стала выходить только раз в неделю, причем на ней было запрещено размещать тексты длиннее четырех абзацев. Сначала мы пытались бороться, и зачастую статья состояла из одного-двух сложноподчиненных предложений. Но Степан Волк молниеносно запретил и это, ограничив количество слов в предложении (не больше 10). Культурная страница все больше походила на спортивную, поскольку состояла преимущественно из цифр: тиражи проданных книг, дисков и билетов на киносеансы, часы работы выставок, даты и время концертов и презентаций, цены на билеты. Изредка — некрологи, сообщения о вручении премий или о юбилеях известных личностей (количество гостей, стоимость платьев, подарков и напитков).

Целью коммерческого директора было достижение «западных стандартов журналистики». Так он называл идеал, к которому стремился, не объясняя, что именно это означает: стандарты бесплатных газет, которые раздают в метро, или авторитетных аналитических еженедельников.

Но среди нововведений Степана Волка были и такие, что нравились всем. Например, хит-парад под названием «Не для прессы». Тут еженедельно публиковались высказывания политических деятелей такого характера: