После того как все ушли с кладбища, Хасун вернулся на могилу Хамуда.

— Ты успокоился, Хамуд, до пришествия шайтанов. Они тебе уже не страшны. Ты немало страдал в своей жизни. Как тебя били полицейские в Тамме за мешок кукурузы, который ты стащил, чтобы утолить голод! Они же отняли у нас землю и честь. И тем не менее шейх Абдеррахман просит для них искупления без всяких пожертвований с их стороны.

Немного постояв молча, Хасун побрел к могиле Аббаса.

— Прошу тебя, Аббас, — обратился он к погибшему другу, — замолви словечко за Хамуда. Он был хорошим человеком, все свое время тратил на поиски куска хлеба, а когда наконец нашел работу, отправился к тебе. Поддержи его. Он же из нашего, бедняцкого племени.

Поднявшись с могилы, Хасун бросился прочь с громким криком:

— Дьяволы пришли! Дьяволы пришли!

В ночной тишине голос юродивого донесся до самого дворца бека.

С заходом солнца жилище Хамуда наполнилось соболезнующими. Все выражали глубокое сочувствие убитым горем матери и жене. Но соболезнования лишь обостряли их чувство утраты. Дом остался без мужчины, и женщины не могли унять рыданий. Их ожидала жизнь в одиночестве, полная неизвестности.

Управляющий пытался заставить народ продолжить работу. Памятуя указ бека, он стремился побыстрее завершить уборку зерна. Но трудовое рвение крестьян поостыло, и они не откликались на призывы Джасима. Выведенный из себя, тот ударил одного крестьянина и стал грозить остальным поркой.

Шейх, пытаясь помочь управляющему, обратился к крестьянам:

— Любого человека ждет смерть, и поэтому нечего ее бояться. Кому суждено умереть, тот скончается и в постели.

— Все от аллаха. Каждому предначертана сбоя судьба, — вздохнул Абу-Омар. — Жизнь продолжается, и надо работать.

Крестьяне нехотя пошли в поле. Они переносили снопы на ток уже в темноте. Работавшие рядом Абу-Омар и Юсеф вполголоса переговаривались о вернувшемся из больницы сыне Айюба, о беке и хаджи, ненавидевших друг друга, но прекрасно ладивших, если дело касалось выжимания пота из крестьян. Они вспомнили учителя Аделя и его решительный настрой на борьбу против феодалов.

— Что мы можем поделать против беков и им подобных? — сказал Абу-Омар. — Нам остается лишь сойти с их дороги, ибо все силы зла за ними. У них управляющие, старосты, надсмотрщики. Да и вся деревня их собственность. С ними в сговоре сама Франция. Французы дают винтовки беку, а тот продает их бедуинам, чтобы они пускали кровь друг другу. Каждый бедуин вооружен. На станцию все время прибывают вагоны с винтовками, а мадам тут же грузит их в машины бека и советника. Разве мы, бедняки, можем им противостоять? Сегодня французы забирают чечевицу, а завтра вывезут ячмень и пшеницу. А хаджи рассчитывается с нами как бог на душу положит. Он обкрадывает нас как хочет. Что может поделать учитель Адель против такой силищи? Ответь мне, потому что это не укладывается у меня в голове.

— Я встречался с учителем, когда мы отвозили сына Айюба в Хаму, — ответил Юсеф. — Он целеустремленный и образованный человек, Возможно, учитель скоро навестит нас. Я слышал, что распространение на станции листовок против бека, французского советника и их прихлебателей дело его рук. Хаджи был вынужден скрыть этот факт, чтобы не сорвать погрузку чечевицы. Так говорили крестьяне. Сейчас в крупных городах волнения и демонстрации. Люди ненавидят Францию и готовятся к восстанию. Каждого тирана ожидает неминуемый конец. Мой дядя вернулся из- тюрьмы, слава аллаху. Бек, желая засадить его снова, обвинил в контрабанде и продаже винтовок бедуинам. Ему пришлось бежать из деревни. Борьба предстоит упорная. Наш бек постоянно вынашивает дьявольские планы. Причем он согласует их с мадам и советником.

— Возможно ли, чтобы наш могущественный бек боялся советника? — спросил Абу-Омар.

— Слабый всегда боится сильного, — ответил Юсеф. — Советник сильнее бека, так как за ним стоит Франция. Они ведут себя как друзья: вместе пьют, меняются любовницами. Но на самом деле советник и другие французы презирают бека, покорно выполняющего их поручения.

Арба накренилась и чуть не перевернулась. Восстановив равновесие, Абу-Омар снова обратился к Юсефу:

— Ты ведешь опасные речи. Но наш народ устал терпеть. Где же выход? Когда мы сможем отдохнуть?

— Легко вздохнем лишь на том свете, — ответил Юсеф. — А пока мы живы, должны гнуть спину на бека. Даже если французы уйдут, а этот час уже близок, нам будет не до отдыха. Франция проиграла войну, ее территория оккупирована немцами. Но меня больше беспокоит, кто займет место французов, когда они уберутся. В любом случае власть сохранится за Рашад-беком и ему подобными. А пока оккупанты грабят нашу страну. Целые составы с зерном идут в Ливан, а оттуда плоды нашего труда переправляются во Францию. Время сейчас смутное. Нам плохо, а французам еще хуже.

— Если мы бессильны против бека, то как мы можем бороться против французов? — удивленно спросил Абу-Омар.

Юсеф рассерженно ответил:

— Если наши мысли будут заняты только едой и питьем, то о борьбе не может быть и речи. Но мы будем бороться против Франции и победим. Разве наш народ не сражался, против французов, когда они впервые пришли сюда? А он тогда был слабее, чем сейчас. Со старыми винтовками и палками шли наши люди на вооруженных до зубов французов. Многие из них до сих пор живы. А теперь, как говорит наш учитель Адель, настал наш черед. За свою свободу платить надо. Как бы я хотел, чтобы полицейский участок в Тамме сгорел со всеми его обитателями, а Рашад-бек вместе со своим дворцом и собаками обратился в пепел! Они посягают не только на хлеб наш насущный, но замахнулись и на самую жизнь.

Безучастная луна посылала на землю свой бледный, тусклый свет. Ночная тишина то и дело нарушалась возгласами крестьян, понукавших лошадей и мулов. Вдалеке послышался звук свирели неизвестного пастуха.

— Эти угнетатели уйдут, как и другие, — убежденно сказал Юсеф. — Справедливость придет на нашу землю, как приходит месяц на небосвод. Нам кажется, что гнету нет конца, но есть люди, которые, мечтая о свободе, борются за нее.

К ним подошел пастух и после приветствия попросил хлеба. Юсеф протянул ему лепешку со словами:

— Ты заслужил ее своей прекрасной игрой на свирели.

А в это время перед домом Занубии, как обычно, сидела троица: управляющий Джасим, староста и шейх Абдеррахман.

— Сегодня я слышал, как пел Халиль, — сказал Джасим. — У него голос лучше, чем у тебя, шейх. Но сегодня он отведал моего кнута. Пусть не распускает свой длинный язык и использует его лишь для пения. Слушай, шейх, расскажи нам про Салюма и его жену Хамду. Правда ли то, что о них говорят? Ведь ты освящал их союз.

Шейх покачал головой и сказал:

— Я заключил их брак по всем правилам шариата. Но его превосходительство не хотел этого. Я не знаю, прав он или нет.

— Даже если он и не прав, мы обязаны выполнять его приказы, — сказал староста.

Управляющий засмеялся:

— Бек сейчас в Бейруте! Пока он развлекается с красивыми женщинами, мы здесь рассуждаем о том, как лучше выполнять его приказы. Как ты думаешь, шейх, вспоминают ли они имя аллаха на своих вечеринках? Сколько раз на приемах мы подносили им вино и мясо, но никогда не слышали, чтобы бек и его гости произнесли имя всевышнего.

Шейх шутливо ответил:

— Когда он посылает мне барашка, то это благодеяние очищает его от десяти грехов. Ты что же хочешь, чтобы я упрекнул бека в неверии?

Вдруг совсем рядом раздался крик Хасуна:

— Дьяволы пришли! Дьяволы пришли!

Управляющий рассерженно промолвил:

— Дьяволы в башке твоей, юродивый!

Староста поддакнул:

— Надоели твои дьяволы, Хасун. Расскажи лучше, как там Аббас на кладбище.

Управляющий обратился к Хасуну:

— Слушай, Хасун, я спросил у шейха, где Рашад-бек, но он не знает. Если ты ответишь на этот вопрос, то окажешься более сведущим, чем шейх.

Староста усмехнулся, а шейх пробормотал: