В воздухе витало безумие. Куда ни кинь взгляд, на целые мили вокруг одни только распространители... распространители с рекламными листками. Некоторые выряжены под собак, другие — под балерин, один изображал гигантское смеющееся яблоко. Они надвигались на меня со всех сторон. Я испытывал такой же ужас, как в Лондоне, когда видел членов благотворительных организаций в нагрудниках, но эти распространители, напирая на тебя, даже не удосуживались придумать какой-нибудь благовидный предлог вроде  «Это ради детей. Простите, я имею в виду комиссионное вознаграждение».

Опустив голову, я быстро шагал по Ройял-Майл, хватал каждый листок, который мне предлагали, распихивал их по карманам, наблюдая, как свободное время, которое у меня могло бы быть в Эдинбурге, растворяется буквально на глазах. Я также начал сознавать, что если хочу пережить этот фестиваль, то должен быть очень и очень осторожным, — тщательно разрабатывать свои маршруты на то или иное время дня. Иначе я стану первым человеком, которого раздавили насмерть тысячи рекламных листков. Я решил, что мне нужно сесть со своим дневником и придумать, как посмотреть по возможности больше спектаклей, разрекламированных в тех проспектах, что у меня есть. А потом придумать, как бы мне не набрать новых рекламных листков. И как объяснить людям из Би-би-си, чем я руководствовался в выборе спектаклей, которые ходил смотреть? За это они мне платят?

Наконец я добрался до ресторана «Темптинг Татти», где поел запеченный картофель с сыром. А потом пошел смотреть спектакль о светлой стороне насилия.

Было поздно. В баре Общественного центра я делился впечатлениями с Томом.

— Ну как? Что посмотрел?

Я сделал глубокий вдох.

— Неприятную пьесу о предательстве и смерти, яркий спектакль о поисках собственного «я» в мире безликости с одним-единственным персонажем — женщиной, клоунаду и ночное шоу оригинального жанра, поставленное неким неумелым голландцем. А ты?

Том прикинул в голове.

— Росса Ноубла[66].

Я довольно быстро составил свой план работы в Эдинбурге и был вполне доволен собой. Я заметил, что в газете «Скотсмен» ежедневно печатается рубрика «Пять спектаклей, рекомендуемых для просмотра». Это, решил я, и будет моя система. Буду смотреть то, что рекомендовано, если позволит расписание, и одновременно посещать спектакли, представленные в проспектах, которые я набрал. Я также разработал новую систему защиты от засилья распространителей рекламных листков. Конечно, это не совсем в духе Согласного, но я не нанимался по 18 часов в день сидеть в крошечных темных залах, наблюдая, как американские студенты инсценируют Шекспира в стиле «бхангра»[67]. Так что за систему я придумал? Я купил пару дешевых черных наушников фирмы «Аргос» и постоянно носил их в кармане, решив, что, при виде распространителей, сразу буду их надевать, и те поймут, что лезть ко мне бесполезно, ибо я погружен в мир громкой непроницаемой музыки. Система «ниппель», думал я, не подведет.

Увы, подвела.

— Что сегодня смотрел? — поинтересовался Том вечером следующего дня, когда мы опять встретились в баре Общественного центра.

— Пьесу о голоде, полуторачасовой монолог о пенсионной книжке, выступление канадской танцевальной труппы, которая, по-моему, вышла на сцену с перепоя, выступление одного мужика, который просто сидел и говорил, что мы должны размышлять, «Оксфорд-ревю»[68] и каких-то ребят из Невады, исполнявших пьесу Шекспира в стиле «бхангра».

Я очень устал, и вид у меня был утомленный.

— А ты?

Том показал мне билет.

— Адама Хиллза[69].

О.

— Как насчет завтра, Дэнни? Наметил что-нибудь?

— Да, — с трудом произнес я. — И билеты купил. На семь спектаклей. Пять из тех, что рекомендует «Скотсмен». Первый в десять.

— Семь спектаклей, — изумленно выдохнул Том. — Ничего себе.

— А у тебя какие планы? — спросил я.

— Даже не знаю, — отвечал он. — Думал, может, передохну.

Разумеется, была еще одна причина, побудившая меня с энтузиазмом погрузиться в круговерть Эдинбургского фестиваля. Пока я тихонько сидел в глубине паба, наблюдая выступление артистов Баварского физического театра («ключевое событие», как выразилась «Таймс»), я не мог бродить по городу, ввязываясь в неприятности. И, что более важно, я не мог пойти в Интернет-кафе, рискуя навлечь на себя гнев Провокатора и... получить отказ от Лиззи.

Последнее меня особенно волновало. Гнев Провокатора — это еще куда ни шло, я бы как-нибудь пережил, а вот отказ Лиззи — это тяжелый удар...

Как она отреагировала? Что теперь обо мне думает? Неужели я все испортил? Ситуация сложилась следующая: если Лиззи напишет мне в ответ, у меня душа уйдет в пятки; если не напишет... вполне вероятно, что мое сердце будет разбито.

Неожиданно зазвонил телефон.

— Дэн? Это Иан.

— Привет, Иан.

— Нравится в Эдинбурге?

— Да, спасибо.

— Посмотрел уже что-нибудь?

— Да, пару спектаклей.

— Молодец. Слушай, я вот что подумал...

— Выкладывай...

— Я тут покумекал малость и, кажется, вычислил Провокатора.

Через пару минут Иан уже изложил мне ход своих рассуждений.

И я полностью согласился с его доводами.

Я попрощался с Ианом, взял свой дневник, нашел листок, на котором я уже пытался разрешить загадку, и пополнил список подозреваемых еще одним кандидатом.

Джейсон!

Ну конечно, это Джейсон! Мой случайный знакомый! Он запросто мог взять у Тома мои координаты! Он не только был в курсе моего эксперимента... он к тому же еще и презирал меня за это! Этого человека распирал безудержный гнев, и он был бы только рад обрушить его на меня! Этот человек, зарабатывавший на жизнь словом «нет», был моим антиподом! Лекс Лютер[70] против моего Супермена! Человек, который всегда говорит «Нет», против меня, Согласного!

Точно Джейсон!

Теперь я знал, как мне быть дальше. Я ведь еще так и не ответил на самое первое послание Джейсона — на то, в котором он отправил меня в Стоунхендж. Но само письмо сохранилось в моей почте. Я могу отправить Джейсону ответное сообщение. И отправлю!

Я был преисполнен уверенности, чувствовал себя сильным человеком. Пора нанести ответный удар, пока Джейсон не поднял ставки. Я нашел Интернет-кафе — оно находилось на углу Принсез-стрит[71] — и заказал себе чашку чая.

Пришло время проверить свою электронную почту и отправить несколько сообщений. Если Джейсон выставит новые требования или даст новые указания, рассудил я, то теперь у меня достанет сил, чтобы поставить его на место.

Скоро диктовать условия буду я. Ибо я намерен сорвать с него маску. Больше не будет ни кепок, ни книг, ни неожиданных поездок в Стоунхендж. Останется лишь один сконфуженный человек в лайкровом костюме Провокатора.

Правда, без эмоционального риска не обойтись. Проверяя электронную почту, я стану уязвим для Лиззи.

Если она в ответном послании скажет мне, что я кретин и она больше не желает иметь со мной дело... ну... даже не знаю, как я это вынесу.