— С какой стати?

— Он очень просит. Бедняге грозит смерть от рук политических недругов его убитого отца, Иан!

— Это мошенничество, Дэн!

— Господи, и ты туда же! — с горечью — ума хватило — произнес я. — Я сталкивался с мошенниками и чую их за милю, мой друг. Если это мошенник, то он чертовски умный.

— Дэнни, разумеется, он мошенник! Про таких ловкачей рассказывают в «Сторожевом псе»[27], я сам видел. Они рассылают по электронке тысячи посланий и, если ты отвечаешь, знают, что твой адрес настоящий, и тогда буквально забрасывают тебя письмами. Им только и нужен, что один такой человек, как ты, — человек, который говорит «да» вместо того, чтобы категорически сказать «нет»! Они попытаются ободрать тебя, как липку!

— Послушай, мистер Циник. Некогда я был таким же, как ты. Еще совсем недавно. Тогда я точно бы подумал, что это мошенник. Но, избрав тактику согласия, я начал видеть выгоды позитивного мышления. Нужно доверять ближним своим. Смотреть на вещи с оптимизмом. Относиться к людям так, будто они уже твои друзья. И неужели это так уж невероятно, что погибший султан Омана, с которым я никогда не был знаком, отзывался обо мне с такой симпатией, что его сын, опасаясь быть убитым теми же людьми, что погубили его отца, захотел связаться со мной, Дэнни Уоллесом, дабы спасти свои сорок миллионов долларов?

Я надеялся, что Иан поразмыслит над моими словами, но, к моему глубокому разочарованию, он отвечал не раздумывая:

— Конечно, невероятно, идиот!

Порой циники вызывают у меня жалость.

— Он пригласил меня в гости, Иан. Вряд ли он стал бы звать меня в свой дом, если бы планировал ограбить меня до того, как я к нему приеду. В таком случае ужин проходил бы в атмосфере неловкости, ты не находишь? Ему просто нужна моя помощь. Он рассчитывает на мой профессионализм в делах бизнеса.

— Какой еще к черту профессионализм в делах бизнеса? Ты даже степлером не умеешь пользоваться! Он ведет с тобой переговоры по электронке, да?

— Конечно. Омар сейчас прячется. Ему пришлось создать бесплатный ящик для электронной почты, который невозможно отследить. Ну, ты понимаешь, я имею в виду его врагов.

— И он попросил тебя прислать ему номер твоего банковского счета?

— Да. И отвезти деньги в Голландию и передать их деловым партнерам его покойного отца.

— Что еще?

— Дать мой телефон.

— И свой телефон, ты, полагаю, тоже дал, да?

— Иан, такова воля Господа! Как бы то ни было, у меня теперь потрясающее ощущение полной свободы. Мне больше не приходится делать выбор самому. Все решается за меня.

— Послушай... я запрещаю тебе сообщать этому человеку номер твоего счета в банке. Ясно?

— Ты не вправе что-либо мне запрещать! Что ты сделаешь? Пожалуешься моим родителям?

— Если придется.

— Нет, родителям ничего не говори, пожалуйста.

— Эта твоя тактика согласия до добра не доведет, Дэн. Я думал, ты будешь говорить «да» только на предложения посидеть в пабе, ну и, может, на мою просьбу одолжить мне десятку от случая к случаю. А ты вон во что вляпался. Это опасно. Может выйти из-под контроля — такое случается сплошь и рядом, когда переписка ведется по электронке. Тебе повезло, что один только Омар попросил твой номер банковского счета...

Я молчал.

И тут Иана осенило.

— Значит, не один только Омар, да? Боже, Дэнни, нет... Кто еще интересовался номером твоего счета?

Дело в том, что просьбы сообщить номер моего счета в банке я неожиданно получил от множества людей. Видимо, весть о моей готовности помочь Омару, сыну убитого султана Омана, распространилась в королевских кругах.

За несколько дней, миновавших с тех пор, как мы с Омаром впервые обменялись посланиями по электронной почте, ко мне обратились такие люди, как Его светлость шейх Иса Бин Сулман Аль-Халифа, эмир Бахрейна, который, очевидно, слышал обо мне много хорошего и потому захотел, чтобы я управлял его недвижимостью за границей в обмен за долю в капитале $ 120 миллионов.

Еще поступила просьба от короля Асиама Окофонахи, правителя селения Азиам, расположенного в глубине Аккры, где живут местные племена, и праправнука могущественного легендарного воина Окофонахи. Королю Асиаму только что сообщили, что ему осталось жить месяц. Весть о скорой кончине не сломила его дух, но он все же решил не оставлять свое огромное состояние сыновьям, потому что те только и делают, что «нюхают наркотики и распутничают». Однако он с радостью готов отдать свои деньги случайному незнакомцу вроде меня — при условии, что я пообещаю не тратить их на наркотики и распутство. В постскриптуме он попросил, чтобы я приехал в Гану и привез с собой много денег — ну, вы понимаете, — на всякие подготовительные операции и все такое.

Вот это, наверное, уж точно мошенники.

Нет. Подождите. Верь в «да».

— Так, ладно, — произнес Иан, потирая переносицу, как это делают чуть утомившиеся учителя, которые носят очки, — просто чтобы показать, что им твоя судьба не безразлична и что они гораздо разумнее тебя. — А тебя не насторожило, что все короли, эмиры и герцоги Хаззарда ни с того ни с сего стали писать тебе, говоря, что ты их спаситель, и упрашивая дать им номер твоего банковского счета?

— Ну да, я подумал, что это несколько необычно, но оптимизм...

— Необычно? Дэнни, они представляются миллиардерами, а переписываются с тобой по электронке и пользуются услугами провайдеров бесплатной электронной почты!

Я насупился. Что во мне такого, что, по мнению Иана, должно отталкивать от меня султанов, эмиров и королей?

— Послушай, — сказал я. — Когда Омар, сын убитого султана, явится сюда в добром здравии и вручит мне мою долю от сорока миллионов долларов...

— Кому ты послал свои данные?

— Пока никому... Я, пожалуй, пошлю всем одновременно...

— Сдурел?!

— Вовсе нет! Просто Омар первым обратился. Он должен...

— Дэн. Ну-ка скажи мне адрес электронной почты Омара.

Иан смотрел на меня — сурово так смотрел. Я попытался что-то сказать, но он поднял палец, и я почему-то испугался.

— Если ты говоришь, что не можешь сам выпутаться из этого, Дэн, тогда я вынужден вмешаться — пока парочка султанов не избила тебя в номере голландской гостиницы...

Я молча кивнул. Иан опустил палец.

— Так... какой адрес?

Вот таким образом, друзья, по милости Иана Коллинза, чтоб ему пусто было, я потерял десять миллионов долларов.