— Я знаю, — тихим голосом откликнулся наследник. — В иных мирах на них напали жители этих мест и уничтожили, убили незваных гостей.

— Да, — медленно протянул Аилоунен и изумленно посмотрел на Святозара, да положил в рот кусочек мяса наколотый вилицей. — Откуда ты знаешь про то?

— Мой друг царь гомозулей Гмур, поведал мне о том, — ответил наследник и поморщился, потому как в правом виске, что-то громко застучало. Он поставил локоть правой руки на стол и принялся пальцами тереть висок. — Поведал мне о том, когда-то очень давно.

Гмур сказывал, что когда Альм открыл проход и привел их народы в иной мир, на них напали жители той Яви, и часть их людей захватили в плен, а других убили. А магия добра его брата Альма не могла им помочь, потому как в том мире, в чуждом для них, где правят и живут другие Боги, это магия была бессильна. Аилоунен какое-то время, молча ел со своего блюда остывшее мясо, аккуратно накалывая его вилицей и отправляя его в рот, а после тяжело вздохнув, продолжил:

— Но альвины и гомозули, все же смогли возродиться в нашей Яви после Потопа. Да и людские племена тоже погибли не все, я знаю, что дочь Пленки и Святогора, Меря и ее муж Ван, построили летающую ладью и вместе с младшими сестрами Мери и их семьями, смогли спастись от Потопа. Позже от них пошли на земле многочисленные племена, людские и волшебные. Во второй своей жизни, с моей души не было снято забвение, но и я, и мои люди, понимали, почему Семаргл спас мой народ полностью, почему так любил и оберегал меня.

— И почему? — переспросил Святозар, не понимая, что имеет виду Аилоунен.

— Ах, Святозар, ты просто не видел Семаргла вблизи, — улыбаясь, ответил правитель и положил себе в блюдо рыбы. — Ты, мой друг, помню я, так всегда низко склонял свою голову перед Богами, что наверно никогда и не мог толком разобрать их лица.

— Нет, ты не прав Аилоунен, — молвил Святозар и чуть зримо качнул своей объятой болью головой. — Я очень хорошо разглядел лицо моего отца и Бога Перуна…Однако Семаргл, был так… так строг… и я, ты прав, всегда боялся посмотреть в его глаза… и не только тогда, когда мы бились с дивьими людьми… И я по молодости и не опытности решил поддержать своего отца, и заступиться за дивьих людей… В тот миг мне показалось, что сейчас меня, вместо дивьих людей Семаргл запечатает в Арапайских горах, хорошо, что за меня вступился Перун, и остудил гнев своего старшего брата… Ах, Бог мой Перун, как он всегда меня любил, как защищал, и тогда на заре моей юности, и потом, во всех моих битвах, он всегда был рядом, оберегал и поддерживал, наверно даже больше, чем мой отец ДажьБог.

— И не мудрено, — заметил Аилоунен и положил в рот кусочек рыбы, да по-доброму зыркнул прямо в голубые глаза Святозара обдавая их насыщенным сиянием собственных очей. — Что Перун приходил на помощь к тебе, ведь ты так похож на его сына, славного витязя ДажьБога, точно также как и я похож на своего отца Бога огня Семаргла. Но я думаю, ты не прав, говоря, что мой отец очень строг… Нет! душа этого светлого Бога полна любви. Любви не только к своим детям, но и вообще ко всем людским народам. Ведь это он согревает нас и питает.

Он защищает в ночи землю от зла. Он дарует очищение от скверны. И он бы никогда не сделал тебе ничего плохого. Он тоже видел, чей ты сын и… и скажем честно, чей внук… И также как Перун любил и любит тебя… но просто тогда в битве с дивьими людьми он потерял слишком много своих людей. Он, было чуть не потерял меня… да и в отличие от ДажьБога и Перуна, видел, что случилось с тобой. Видел, как Ана-Дазфаль в последний миг вырвал тебя из-под ноги великана. Видел, тебя залитого кровью… Это он остановил Чурая, и повелел мне спасти тебя… поэтому и был так сердит на тебя, ведь он ничего не рассказал о том Перуну и ДажьБогу.

— О, Боги мои… — прошептал изумленный Святозар и вновь поморщил лицо, так как в правом виске опять, что-то громко стукнуло, а после еще и хрустнуло. — Ах, я неблагодарный такой… почему ни ты, ни Ана-Дазфаль не рассказали мне о том…

— Да, ты, что Святозар, — улыбаясь, ответил Аилоунен. — Разве ему, нужна была твоя благодарность, или благодарность Перуна, ДажьБога, ведь речь шла о твоей жизни. Когда я опустился перед тобой на колени, и принялся шептать заговор, чтобы остановить кровотечение и снять боль, Семаргл бился подле, разгоняя нападающих на нас со всех сторон великанов. А потом приблизился, глянул на тебя, и только лишь поняв, что ты вне опасности, покинул нас.

— Ах, я неблагодарный, неблагодарный, — расстроенным голосом, прошептал Святозар. — Как мог сомневаться в любви Семаргла… неблагодарный.

— Нет, нет, друг мой, — взволнованно молвил Аилоунен, увидев, как перекосилось от расстройства лицо наследника. — Не клевещи на себя… ты мой друг, ради сыновей Семаргла прошел Пекло, испытал такую боль… Нет! Ты прекрасный человек, с чистой и светлой душой, и Семаргл это всегда видел, и он не был на тебя сердит, нисколечко… на ДажьБога — да, но не на тебя… Он мне об этом сам сказывал так, что не тревожь свою душу… Ведь ей и так столько пришлось пережить и увидеть, за последнее время… — Правитель на малеша прервался, протянул руку и налил себе в кубок из хрустального сосуда чистой воды. Он медленно обхватил перстами кубок, поднес его к губам и сделав пару глотков изрек, — я очень хорошо запомнил Пекло… Тогда в третьей моей жизни, когда дасуни Чернобога убили моих земных родителей и похитили меня… Меня еще совсем мальчика привели к Чернобогу и тот предложил мне служить ему, но я отказался…

Отказался не потому как я знал, что мой отец Семаргл, а потому что любил и почитал его как Бога… Помню, как Пан бил меня потом кнутом, за мой отказ. Помню, как лежал я, в темнице страдая от боли и потери крови. Помню, как Вий приносил какую-то горькую настойку и поил ею меня, чтобы я не умер, и мазал мне раны какой-то мазью. Семаргл и Перун требовали от Чернобога, чтобы он отпустил меня в Явь, но тот не подчинился им. И тогда началась война в Яви и в Нави. А потом Вий послал к Семарглу своего верного дасуня, предложив моему отцу вернуть меня, а взамен светлые Боги прекратят войну с Чернобогом. И Семаргл согласился на условия воеводы. Он пришел в проход, а Вию как-то удалось обмануть Чернобога, окрыть ворота и отдать меня отцу, и хотя я был очень болен и слаб, но все же был жив. К тому времени я уже напитался, точно как и ты, этой черной магии, ведь Чернобог, все время меня подвергал мукам, надеясь, что моя душа почернеет, и я перейду на его сторону. Впрочем моя душа осталась чистой и верной светлым Богам. И тогда великий БелоБог Сварог прислал чашу медовой Сурьи со своим внуком, чтобы славный витязь ДажьБог окропил меня ею, и я стал владеть светлой, белой магией. Ну, а когда я окончательно поправился и мои раны, на спине и руках, покрылись рубцами, я создал заговор и попытался снять забвение со своей души.

— Снять забвение, — заинтересованно переспросил наследник, и, откинувшись на спинку своего сиденья, оперся на него спиной. — И тебе это удалось?

— Нет… ни впервый… ни во-второй раз, мне не удалось снять забвение с души, — усмехнувшись, ответил Аилоунен. И так как в шатре стало слишком сумрачно, он просвистел тихой трелью, и тотчас под матерчатым потолком появилось три небольших лучезарных, желтых, парящих в воздухе шара, которые наполнили помещение ярким дневным светом. — Но когда, друг мой, мне исполнилось семнадцать лет, я создал заговор и снял забвение со своей души, узнав, кем я был в прошлых своих жизнях. А все это, потому что слышал я, как Вий, когда нес меня на руках по пекельному царству, обмолвился: «Ох, такой хорошенький мальчишечка, такой славный правитель и сын самого Семаргла и так всего истерзали, этот дурашман Пан и его дурафьи дасуни». Ну, разве после таких слов не появится у тебя желание узнать все про прошлые жизни, — и отрок-правитель довольный собой громко засмеялся. Святозар, глянул на радостное лицо Аилоунена, и, проведя рукой над грязным блюдом, пропел-прошептал, повелевая ему стать чистым, да прерывисто проронил: