— Ну, ничего, ничего, — успокоительно заметила Волыня и перестала смеяться. — Мы его с тобой обманем… обманем и накажем… Не тревожься, деточка, мы с твоим отцом ДажьБогом уже все решили, как тебе следует поступить… Знаешь он уже не только мне, но и Богам из Сварги надоел своими бесчинствами и наглостью.

— Светлая владычица, — успокоительно выдохнув, произнес наследник. — Значит, ДажьБог, попросил тебя не только меня излечить, не только напоить меня солнечным нектаром, но и помочь дойти до ворот прохода?

— Ах, деточка, деточка, — ответила Богиня. — Моя помощь, это такая маленькая крупинка… кроха. Ты, ты, сам все делаешь, сам идешь, чистое и прекрасное, ты, дитя! — Волыня нежным взглядом, окинула Святозара и добавила, — приляжь, деточка, приляжь, — а когда наследник лег на ложе, вышла из покоев.

Святозар лежал на удивительно мягком ложе застланным голубоватым укрывалом, яркий голубой свет наполнял комнату. Одначе, несмотря на лучистость, свет совершенно не слепил глаза. И посему очи, глядящие на голубые стены и потолок от коих свет отражался, словно отдыхали, наслаждаясь теплом и чистотой комнаты. Наследник поднял руку и провел ею вправо, влево, не встречая препятствий и не ощущая саму воду. И если бы он не знал, что находится на дне Восточного моря, где со всех сторон его окружает вода, то можно было бы подумать, что Святозар днесь на суше. В покои вошла Абуса и на серебряном подносе принесла еду, прикрытую сверху серебряным колпаком. Она низко поклонилась Святозару, поставила блюдо на ложе и негромко сказала:

— Нафирерафа умхатис ДажьБог! — и вновь поклонившись, вышла из покоев.

— Спасибо, — отозвался Святозар, который кроме ДажьБог из речи Абусы ничего не понял.

Наследник сел на ложе, и посмотрев на блюдо, поднял серебряный колпак. Под колпаком оказалась затейливая похожая на скумбрию светло-желтая рыба, искусно увитая длинными зелеными, наподобие водорослей, листьями. Святозар осторожно убрал с рыбы водоросли, и оторвав от нее кусочек, положил в рот да принялся жевать. И, что самое удивительное, ощутил вкус еды. Если сравнить с тем, что он ел на земле, то рыба по вкусу напоминала часто приготовляемых в Славграде цыплят, тушенных с грибами. Наследник оторвал кусочек от водорослей и положил в рот, удовлетворенно кивнул, подумав: «Ну, точно, цыплята тушеные с грибами». Святозар хотел было еще положить рыбу в рот, но увидел на блюде серебристый, тонкий предмет, и, взяв его в руки, принялся разглядывать. Предмет был похож на восурскую ложку, такая же прямая рукоять, только на конце вместо покатой лопаточки, имелись тонкие, короткие тройные зубья. Наследник крутил предмет, перед глазами припоминая, что такой он уже раньше где-то видел, и даже ел с него и даже знал его название… Но вот где он его видел, и как он назывался вспомнить никак не мог. Но зато смог спокойно при помощи этого предмета съесть почти всю рыбу и водоросли. «Да, — подумал, про себя, Святозар. — Волыня такая светлая и добрая Богиня, не просто спасла мне жизнь, но и так вкусно накормила. Знали бы об этом отец и наставники, порадовались вместе со мной» И муторно вздохнул, вспомнив любимую землю, Славград и близких.

Наевшись наследник улегся на ложе, и, стараясь отогнать мысли о родных, принялся крутить перед глазами предмет, пытаясь вспомнить, где же он его все-таки видел. В покои бесшумно вплыла Абуса, посмотрела на недоеденную рыбу, покачала головой и сказала:

— Умхатис ДажьБога амесафу санусеф тате нафирерафа.

— Что? — не понял наследник служанку, и, опустил предмет на ложе. — Абуса, я тебя не понимаю.

Абуса снова покачала головой, пальцем указала на рыбу, и, приоткрыв рот, ткнула им в него несколько раз.

— Нет, — проронил Святозар и, чтобы Абуса его поняла, отрицательно мотнул головой. — Я больше не хочу, я сыт. Спасибо.

Абуса тяжело вздохнула, наверно не зная, что делать, немного постояла, с нежностью оглядывая лежащего на ложе наследника, и поставив сверху на блюдо серебряный колпак, подняла его и пошла из покоев. Святозар зыркнул вслед выходящей Абусе, закрыл глаза, и погрузился в сон. И снилась наследнику голубая небесная даль, покрытая густыми, курчавыми облаками, теплый, солнечный свет изливался на него оттуда и слышался приглушенный, нежный голос Бога, который толи шептал, толи пел ему песню сказанье.

Глава двадцать восьмая

На этот раз Святозара разбудила Абуса, которая опустившись перед его ложем на колени, ласково гладила наследника по руке, и очень тихо шептала:

— Умхатис ДажьБога субухкахт! Амесафу санусеф онеф субухкахт!

Наследник открыл глаза, потянулся на ложе, ощутив каждую крупиночку своего тела и резко сев, посмотрел, на стоявшую перед ложем на коленях, служанку, сказав:

— Абуса, ну, вот, в самом деле, ничего я не могу понять из того, что ты тут так красиво говоришь. — Святозар широко зевнул и поспешил прикрыть рот рукой, в которой он все еще крепко сжимал предмет, коим трапезничал. — Гляди, Абуса, я так с ним и заснул, — усмехнувшись, заметил наследник и повертел предмет перед глазами служанки.

Абуса зыркнула на него, еще шире улыбнулась, показав ряд белых зубов, и протянув руку, забрала предмет, название которого Святозар так и не вспомнил. Служанка поднялась с колен, намереваясь уходить, но тут же замерла в низком поклоне, потому что в покои вошла Волыня. Теперь она была одета в длинное одеяние, но не белого, а золотого цвета и подпоясана на талии ярко-красным поясом усыпанным белым и розовым жемчугом. Богиня распустила свои желто-солнечные волосы, от которых расходился в разные стороны бледный, желтоватый свет, и поверх них, по голове, проложила широкую красную ленту усыпанную, как и пояс, крупным жемчугом. В правой руке морская владычица несла золотой кубок, она кивнула Абусе, повелевая удалиться, и служанка неторопливо выплыла из покоев. Волыня подошла к сидевшему на ложе Святозару, и, протянув левую руку длинными, тонкими пальцами коснулась его лба, удовлетворенно улыбнулась, и, протягивая наследнику кубок, очень мягко сказала:

— Ну, вот, теперь гораздо лучше. Теперь ты сможешь пить сам.

Святозар принял протянутый кубок, и, поднеся его к губам, быстро выпил солнечный нектар, и тут же ощутил внутри тела сильный жар. Такой словно загорелась каждая крупиночка его тела, а в груди, внезапно, взвилось высокое огненное пламя, подступив прямо к плотно сомкнутым губам. Еще миг, казалось наследнику, и желто-красное пламя, будто у ящера Гигинвера, вырвется изо рта и сожжет все кругом. Наследник вернул Богине кубок, и подумал о том, что все же хорошо, что они находятся в воде, а не на суше. А когда пламя внутри тела осело, коснувшись глубин желудка, молвил, обращаясь к Богине:

— Благодарю тебя, светлая владычица, за все, что ты для меня делаешь!

— Не стоит меня благодарить, славная деточка, не стоит, потому что меня отблагодарил твой отец. — Богиня нежно улыбнулась, и, вернувшись на свое сиденье, опустилась на него, едва опершись спиной о его спинку. — Внук Бога Сварога, сын Бога Перуна, смелый, сильный и яркий, как свет, витязь ДажьБог поклонился мне до самой земли…Куда же еще может быть большая благодарность. Ты, ему очень дорог, ведь сразу было видно как он тревожиться за тебя, оно и понятно почему… Ведь, впереди, у тебя трудный путь, когда я об этом думаю у меня в ужасе замирает и плачет душа…. — И в тот же миг с губ Волыни сбежала улыбка, а на лбу появились еле видимые тонкие, желтые паутинки.

— Что ж, светлая владычица, не стоит так за меня беспокоиться, — откликнулся наследник и улыбнулся. — Потому что я, в Пекле не собираюсь надолго задерживаться, как Бог Велес. Ведь надо мной, вряд ли сжалиться воевода Вий, да и нет у меня такой заступницы Азовушки. Моя жена, простая смертная, и такой тяжелый путь не пройдет. Поэтому я хочу сойти в пекельное царство освободить мать, излечить ногу и вернуться обратно. Так как, светлая владычица, если я решу в Пекле погостить, то много найдется желающих, хлыстом Вия, по моей спине пройтись.