— Это потому, — возмущенно поддержал Храбр друга. — Потому что они не честно поступили. Сначала с нас слово взяли, а засим все рассказали, а вот если бы наоборот, я бы.

— Мы с отцом, — незамедлительно произнес наследник и усмехнулся. — Мы с отцом знали, как вы себя поведете. Знали, что скажите, поэтому по-умному и поступили, прежде слово с вас взяли, а уж потом все поведали. И вы должны понять, слышишь Храбр, это тебя особенно касается, потому что ты меня всю дорогу мучаешь уговорами взять тебя с собой в Пекло, но вы должны понять никто туда кроме меня не сможет войти и тем более выйти. И, будет об этом, а то и вправду, придется Храбр, тебе, и Стояну меня на руках отсюда выносить.

— И чего вы пристали к Святозару, — сердито вклинился в беседу Стоян, до этого тихо лежащий на полке. — Чего ты его Храбр мучаешь? У него и так нога болит, а ты все возьми, да возьми меня…Уж если бы он мог, он взял бы меня, правда друг мой?

— Никогда… никогда… — с дрожью в голосе отозвался Святозар. — Ни тебя, ни кого бы то ни было, я бы в Пекло не взял. Уж слишком вы мне дороги все, чтобы я мог ваши жизни подвергать опасности… А, после Беловодья, после того, как я чуть не потерял там тебя и Часлава, я бы никогда….Кого… кого, а тебя бы точно не взял. Чтобы Яронежа без отца рос…. уж я то знаю, что такое без отца расти… никто это не знает, так как знаю я…эх.

Святозар смолк, повернулся на спину и закрыл глаза, ощущая боль в ноге и слабость во всем теле. Наставники и други тоже молчали, наверно обдумывая такие горькие слова наследника. Дубыня поднялся, плеснул воды на каменку и когда та, зашипев, выпустила вверх густой, жаркий туман, подал Звениславу горячий дубовый веник, который друг тут же приложил к ноге наследника. В парилке наступила тишина, лишь было слышно, как тихо падающие на каменку с потолка капли воды шипят, и, превращаясь в пар, поднимаются вверх.

— Пятнадцать лет назад, — немного погодя сказал Святозар, и открыл глаза, поглядев на бревенчатый потолок парилки. — Старший брат моей жены, уехал в Арапайские горы. Ему тогда было двадцать лет, он хотел побывать в царстве гомозулей, хотел научиться у гомозулей ювелирному мастерству… Уехал и пропал. А, я, подумал сейчас, может он погиб, упав в те провалы в горах, про которые нам сказывал Мал.

— А, как его звали брата Любавы, — спросил Звенислав, и, принимая от Дубыни ковш с горячей водой, полил на больную ногу друга.

— Лыбедь, его звали, — ответил наследник и чуть зримо вздрогнул, от ломоты в ноге порой перемежающейся резкой болью. — Столько лет прошло… Мать его Вера, Любанька говорила, так его ждала, так ждала, все глаза проплакала, седыми волосами раньше времени обзавелась, его ожидаючи, а он может, где-то там горемыка — то и сгинул… Погиб, верно.

— Ну, может и не погиб, — глубокомысленно заметил Дубыня, и, принимая ковш от Звенислава, набрал воды и принялся поливать Стояна и Часлава. — Может, жив, женился, детьми обзавелся, да живет где.

Святозар сызнова закрыл глаза, утер рукой обильно текущий по лицу пот, и тихо застонав, добавил:

— Нет, он так не мог поступить. Он бы весточку о себе обязательно дал, потому что он хороший и добрый юноша был, а в Новыграде его ждала невеста.

— Так, — поднимаясь с полка и похлопав наследника по руке, суровым голосом молвил Храбр. — Давай Святозар слезай вниз с полка, я тебе помогу. И, ты, Стоян, тоже полезай вниз, мы выйдем, а ты поможешь наследнику обмыться… Думаю, я, хватит ему грусти тут предаваться, да и он дюже устал, я слышал, пущай обмывшись, спать идет.

Глава тринадцатая

.

Весь следующий день Святозар крепко проспал в ложе, за время, проведенное в дороге он так уморился, что перед следующей частью пути, подъемом в Арапайские горы, позволил себе хорошенько отдохнуть. Лишь к вечеру его разбудил Стоян, чтобы наследник поужинал и обсудил с приехавшими Малом и Изяславом последние не решенные вопросы о походе.

А ранним утром шестнадцатого числа, третьего зимнего месяца, сечень, наследник, наставники, други и проводники покинули город Валадар и направились к деревне Крайняя, каковая находилась на границе Восурии и лежала в Арапайских предгорьях.

Ездовая полоса до деревни ничем не отличалась от дорог, которые миновали за это время путники. Только в этих местах хвойные леса уступили место лиственным, и дорога постепенно устремлялась вверх, точно шла на подъем. Да, прочищать эту дорогу не надо было, потому как она была наезженной. Навстречу наследнику и сопровождающим его, ехали не только отдельные сани, повозки, всадники, но даже целые обозы, груженные всяким посадским товаром. До деревни Крайняя катили на лошадях, лишь Мал и Изяслав, взяли с собой сани, уложив туда все, что необходимо для похода: лыжи, теплую одежу и еду.

Святозар подъехал к саням, и, поравнявшись с сидящим на облучке Малом, кивнул головой в сторону двигающихся навстречу обозов, и спросил:

— Мал, откуда обозы идут?

— Да, наследник, из Тангортама обозы, — ответил Мал, и, негромко свистнул лошадям, которые шли так неторопливо, словно хотели и во все остановиться. — Сейчас по дороге доедим почти до деревни Крайняя, а там дорога разделится. Одна пойдет в деревню, а другая свернет вправо и направится к берегу Восточного моря прямо к Тангортаму.

— Мал, а вы в Тангортам круглый год, по этой дороге ездите? — поинтересовался Святозар и придержал своего рвущегося вперед гнедо-чалого коня оного дал ему, из своей конюшни, Велемудр.

— В Тангортам круглый год, по этой дороге ездим, — начал пояснять Мал, поглядывая то на наследника, то на дорогу. — Там до Тангортама по берегу Восточного моря много жилых деревень атинцев. А, вот до Дирчима можно добраться лишь по воде, потому что от Тангортама до Дирчима дороги нет, ужо там дюже крутые горы, дюже.

Святозар резко дернул коня за поводья, осаживая его, и, поправив съехавшую с головы шапку, поспрашал:

— А, атинцы не живут в Арапайских горах? Ведь когда-то там у них стояли города, да множество маленьких деревень теснились в ущельях.

Мал повернул голову, изумленно зыркнув на наследника, отрицательно покачал ею, и недоумевающе произнес:

— Первый раз такое слышу, чтобы атинцы жили в Арапайских горах… Да, нет, то были не атинцы… Я конечно, встречал в горах остатки древних городов. Однако Еропий говорил, что это города принадлежали каким-то племенам…. но, я, не помню их название.

— Рутарийские племена, — тихо проговорил Святозар.

— Как, наследник, вы сказали? — переспросил Мал.

— Я, сказал, рутарийские племена, — откликнулся Святозар и в задумчивости уставился в темно-бурую гриву коня. — Но атинцы, это и есть рутарийские племена. Просто когда-то их кнеж Атин, увел часть своего народа в Арапайские горы, и построил там города.

К Святозару подъехал Стоян, и, поравнявшись с наследником стал слушать его разговор с Малом.

— С чего вы взяли наследник, — продолжая править лошадьми и все еще удивленно поглядывая на Святозара, сказал Мал. — Что атинцы и рутарийские племена, это один народ, и про кнежа Атина, я тоже впервые слышу, ничего такого мне Еропий не сказывал. Их же атинцев, эти племена рутарийские уничтожали, когда-то очень давно. А позже они рутарийцы повели войны с нами с восурами…И войны те длились не один век… А атинцы считают себя потомками гомозулей.

— Чего, — громко захохотав, немедля переспросил Святозар и вскинув вверх голову зыркнул на проводника. — Вот же придумали… ха… ха… ха… Это что ж они потомки царя Гмура? Ох, слышал бы он это, вот бы посмеялся вместе со мной…. Нет, — также резко прекращая смеяться, добавил наследник, — никакие они не потомки гомозулей, этот гордый народ никогда не смешивал свою кровь с людской. Гомозули дети Богов. А, атинцы, это рутарийские племена. Когда-то давно это был вольный и смелый народ, они не строили города, а жили в небольших деревянных крепостях с малым количеством людей. И в каждой такой крепости был старший — кнеж, а если надо было идти на войну, то все кнежи собирались и избирали первого кнежа. Погодя традиция изменилась и первого кнежа, стали избирать первым ровно на год. Но как-то избрали первым кнежем Тигрея, и так ему понравилось быть первым, что решил он уничтожить эту традицию, да повелел передавать титул первого кнежа от отца к сыну. У них там начались многолетние, кровопролитные войны внутри родственных племен, вот посему кнеж Атин и увел людей на свободные земли, возле Арапайских гор и в сами горы. Он просто устал вести эти войны, и ему было жалко людей.