Огромные глаза Нука стали еще больше, и в них сильнее засветилась пустая чернота. Он торопливо протянул руку вперед и принялся водить ею из стороны в сторону. Святозар оторвал руку от ствола, выпрямился, но было уже поздно. Мало того, что ствол засветился тусклым лазурным светом, рука Нука умудрилась нащупать волосы наследника, и крепко вцепилась в них четырьмя пальцами. Святозар тихо застонал и попытался вырваться, мотнув головой, однако в это же время в проход выскочили Пан и дасуни, они на морг остановились, глянули на лазурное пятно на корне дерева, перевели взгляды на руку-плеть Нука, которая трепыхалась всеми силами пытаясь удержать вырывающегося из цепкой хватки невидимого врага. И тотчас Пан подскочил ближе к руке Нука, наткнулся всем телом на Святозара и принялся бить его по невидимой голове своим посохом с кругом на конце. И как только Пан попал по невидимому одеянию на теле и голове наследника, покрывающий его изнутри голубой свет, а снаружи буро-серый, треснул и начал кусками отваливаться, осыпаясь вниз. Лишь Святозар остался без защиты, обступившие его со всех сторон шипящие дасуни, взмахнули своими голубовато-белыми кнутами и опутали ему руки. Служки резко дернули за кнуты, и наследник развел руки в стороны. Нук продолжающий держать Святозара за волосы яростно рванул их на себя, вырвав огромный клок из них. Пан отступивший было назад, давая возможность схватить наследника дасуням, вновь подскочил к нему впритык и громко зашипел, изо рта у него вылез раздвоенный, широкий язык, а черные глаза полыхнули ненавистью и злобой. Святозар глянул в эти глаза, да увидел там свою смерть, и внезапно вспомнив советы Бури, громко закричал на языке Богов:
— Вий, аз ваколэ ешла бьеше воель В- И-Й, В-И-Й! Вий, аз ваколэ ешла бьеше воель В-И-Й, В-И-Й![23]
Как только Святозар принялся выкрикивать имя воеводы, лицо Пана сейчас же покрылось черными, с синеватым отблеском, пятнами, от злобы его надсадно затрясло, и громко зашипев так, что изо рта начали вылетать бурые слюни, он замахал перед лицом наследника своим посохом, и отступил на шаг назад. И в тоже мгновение Святозар почувствовал страшный силы удар по щеке голубовато-белым кнутом и такие же страшные удары посыпались на его спину. С щеки побежала кровь, а удары кнута по спине становились все сильней и сильней, кнуты разорвали опашень и рубаху и теперь рвали на части кожу на спине Святозара, и хотя боль была невыносима, он продолжал громко выкрикивать:
— Вий, аз ваколэ ешла бьеше воель В-И-Й, В-И-Й!
Пан шипел все громче, и водил перед лицом наследника острым концом посоха, пытаясь заставить его замолчать, сзади по спине хлестали кнуты, однако внезапно коридор со стороны Пекла загудел, послышалась тяжелая поступь, точно шло стадо огромных диких туров. Тяжелые шаги, наполняющие проход раздавались все ближе и ближе, удары кнута прекратились, Пан обернулся в сторону приближающегося гула и испуганно оглядев Святозара и дасуней, опустил посох к полу.
Наследник, перед глазами которого временами плыл густой белый с алыми пятнами туман, теперь уже хорошо слышал тяжелые шаги, приближающегося существа, и вскоре коридор наполнился густым, тучным басом, зычно сказавшим на языке Богов: «Зеница зэскэверьё золупка!»[24]
Лишь только Святозар услышал повеленье существа, как тут же закрыл глаза, а мгновение спустя тяжелая поступь уже наполнила весь коридор. Подошедший вплотную к наследнику схватил толстыми, широкими пальцами его за подбородок, и приподнял голову, а потом отер перстом кровь с разорванной щеки, и негромко спросил:
— Тэвся переге? Зеница ёле Ас? ДажьБог ёле сэтко ДажьБога?[25]
— Я, Святозар, наследник восурского престола, сын мощного витязя, внука самого Сварога, светлого и великого ДажьБога, — с трудом ворочая языком, произнес Святозар и тяжело задышал. — Я зову Вия, воеводу пекельного царства!
— Что ж, человек, я и есть воевода Пекла — Вий, — пробасил по восурски голос. — Значит это, ты, человек открыл ворота, разрушил сговор павшей и темной души, позволив ей покинуть наш мир.
Воевода отпустил подбородок наследника и убрал руку, а Святозар все еще не опуская головы и не открывая глаз, поморщил от боли лицо, сглотнул кровь, которая текла из раны на щеке и наполнила рот, да тихо заметил:
— Это была не павшая душа… а душа, которую обманули.
— Нет, не было никакого обмана, сговор был выполнен точно так, как его создали, — ответил воевода и замолчал. А немного погодя, добавил, — Пан, зачем вы его били… погляди кругом, что наделала его кровь… Как теперь, ты, это уберешь?
— Паскопочка, — заговорил дребезжащим и хриплым голосом Пан. — Паскопочка все ототрем, все уберем… но прежде давай, отведем его к господу Чернобогу.
— Ты, что дурашман, что ли? — грубым голосом загудел Вий. — К какому Чернобогу… совсем, совсем, ты Пан, одурашманился… Нет, это ж надо такое придумать… отвести его к Чернобогу. Давно мы войны со Сваргой не имели… ты, что дурафья, да, чтобы никто несмел, говорить Чернобогу, что он тут появился. Неужели ты не понял, дурафья Пан — это сын ДажьБога, погляди, как он на него похож. Да, стоит нам показать его Чернобогу, как тот сразу же начнет очередную безумную войну со Сваргой или на худой конец с его отцом ДажьБогом… Ну, а я, надеюсь, вы все помните, чем закончилась последняя война между Чернобогом и его отцом ДажьБогом… помните?
Святозар слышал, как тревожно заколыхались кругом одеяния дасуней, и они гулко зашипели, а Пан даже как-то протяжно взвизгнул.
— Вот и хорошо, что помните… Так, что ведите его в темницу, в темницу, — добавил Вий.
И немедля служки дернули наследника за намотанные на руки кнуты. Святозар подался вперед, наступил на больную ногу и громко вскрикнув, потерял сознание.
Глава тридцать седьмая
Святозар открыл глаза и почувствовал острую боль не только в правой ноге, но и во всем теле. Болели руки, спина, левая щека. Он лежал на спине, на полу, прямо перед глазами наследника нависал бурый, каменный потолок. С большим усилием, преодолевая эту страшную боль, Святозар приподнялся, сел, и огляделся. Слева, справа и сзади находились такие же, как потолок бурые, каменные стены, а прямо перед ним железная, решетчатая дверь. «Темница», — мгновенно догадался Святозар, и, подняв руку, ощупал левую щеку, на которой теперь была широкая, начинающаяся от крыльев носа и заканчивающаяся около мочки уха рваная рана, смазанная каким-то серым, вязким, точно мазь, составом. И хотя рана была большой и рваной, и через нее можно было просунуть язык, но кровь с нее не вытекала. Наследник осмотрел себя, рубашки и опашня на нем не было и руки от плеча до локтя, опоясывали такие же рваные, глубокие раны, местами оголяя белые кости. Эти раны, также смазанные серой мазью, не кровоточили. Святозар застонав, загнул руку и завел ее назад, да провел пальцами по спине, где на коже находились многочисленные рваные раны, смазанные все той же мазью. На правой больной ноге почти до колена была оторвана штанина, а глубокая рана густо смазана, однако даже через мазь продолжала проступать кровь, правда холод, который опоясывал ее по краю пропал, чобот на этой ноге так же отсутствовал. Святозар придерживаясь правой рукой за стену, попытался встать, и когда взгляд его упал на перстень царя Альма, душа наследника тихо вздохнула, потому что прекрасный белый камень теперь тускло горел кроваво-красным светом. Придерживаясь за стену и почти не опираясь на ногу, он дошел до решетки. Торопливо перехватившись за толстые прутья, наследник подтянул ногу, да посмотрел вперед, сквозь широкие решетчатые квадраты железной двери.
Да, Святозар догадался правильно, он находился в темнице. Прямо перед ним двигалась в направлении справа налево вереница черных душ, несших в ладонях жидкость из озера. Его темница была последней в ряду и слева наследник смог разглядеть вдалеке серо-черные очертания каких-то построек, а прямо около стены темницы, касаясь ее одним боком, лежал огромный валун, почти в половину человеческого роста высотой. Около этого валуна стояла черная душа, у которой лишь мочка левого уха была фиолетовая. Это была даже не мочка, а лишь маленькая точка на мочке уха, но которая дюже ярко светилась. Черная душа с фиолетовой мочкой держала в руках длинную, тонкую палку и со всей силы, какая есть в душе, била этой палкой в центр валуна, пытаясь пробить в камне дыру. Но всякий раз, когда палка соприкасалась с поверхностью камня, ее вроде бы острый и твердый конец, становился мягким и изгибался в левую сторону. Душа монотонно и безостановочно колотила палкой в камень, и тихо, также монотонно и безостановочно шипела себе под нос.