Пан, приблизившийся к закрытым воротам первым, остановился и принялся тревожно шевелить своим длинным, заостренным носом и оглядывать створку. Бежавшие за ним следом служки подскочили к Горыни и начали на него шипеть и пинать его копытами в ноги и бедра. Горыня подгоняемый пинками служек тяжело поднялся так, что его высокий горб уперся в потолок, и, переступая с ноги на ногу принялся топтаться на месте. Ш-ш-ш — раздавалось кругом наполняя коридор шипением. Великан вскидывал руки вверх, устремлял их к двери, испуганно приседал перед Паном и отрицательно мотая головой, громко шипел в ответ. Пан же и дасуни ощупывали и обнюхивали не только створку ворот, но и сами стены, разводили в стороны руки и наново шипели. Наконец Пан прекратил обнюхивать ворота, повернулся к Горыни, и, замахав перед собой посохом, зашипел.
— Аяслове ш…ш. ш, аяслове ш..ш..ш[18],- мешая язык Богов и змеиный язык Пекла принялся оправдываться Горыня, и, повесив руки вдоль тела, закачал головой так, что горб над ним затрясся. — Нэшко пэшкало, ш…ш…ш[19].
Видно было, как Пан затопал, зацокал копытами по полу, и зычно зашипел, постепенно переходя на громкий шипящий визг. Горыня повернул голову, посмотрел на ворота и все еще качая головой, и вновь мешая языки начал оправдываться:
— Аяслове зэскэверкё…ш…ш…ш, нэшко пэшкало, ш…ш…ш. Аз нэшко тёсэгёс ш…ш…ш… нэшко тёсэгёс…ш…ш…ш.[20]
Пан от оправданий Горыни пришел в ярость, потому как лицо его покрылось сине-черными пятнами, и он начал своим коротким посохом, его острым концом тыкать великана в ноги, и висящие повдоль тела длинные руки. А Горыня кажется еще сильнее сморщив свое безобразное лицо, продолжал говорить:
— Нэшко тёсэгёс, нэшко тёсэгёс…ш…ш…ш.[21]
Пан еще пару раз ткнул Горыню в ноги острым концом, топнул своим копытом, и высоко подпрыгнув, ударил его по голове, круглым концом посоха. Горыня громко вскрикнул, а от волос его, на месте удара пошел легкий голубоватый дым. Великан тут же склонил низко голову перед Паном, чуть ли не коснувшись своим выпяченным вперед лбом пола, и содрал горбом с потолка часть земли, которая обильно покрыла, и Горыню, и злобного Пана. Отчего тот пришел еще в большую ярость и снова огрел посохом великана по склоненной голове, что-то прошипел, а засим повернувшись также быстро побежал вон из коридора. И тотчас вслед за ним кинулись служки, некоторые из них, правда, перед уходом, хорошенько лягнули своими копытами в ноги склонившегося Горыню. Пробегая мимо Святозара, Пан на миг задержался, развернул голову в сторону ниши, и тревожно поводя носом, глянул прямо на наследника, черными глазами с синеватым отблеском внутри. Наследник увидел, как скривил свое безобразное лицо сын Вия, как вновь втянул носом воздух, помотал головой, и после все же продолжил свой прерванный путь. А Святозар, сердце которого на миг остановилось в груди, успокоено выдохнул и услышал, как сызнова оно громко застучало, наполняя тело теплой живительной кровью.
Когда Пан и служки гулко топотя, своими козлиными, копытами покинули коридор, Горыня наконец-то поднял до того опущенную голову, при этом горб его вновь уперся в потолок. Он повернул, безобразно обросшую черными волосами и шерстью, голову, и злобно посмотрел в сторону ушедших, затем скорчил рот так, что показал сразу все свои черно-зеленые длинные, кривые зубы, и громко захрюкав, собрал слюну, да плюнул в сторону ворот.
— Осталькосэ, осталькосэ Горыня, малёско прюсёщ сэскэрбэкё ешла! Прюсёщ, прюсёщ,[22] — громко сказал Горыня и топнул ногой. — Ш…ш…ш…. Тих вин вияр жедхих, жедхих… ш…ш…ш… вандрек, вандрек фи…
Святозар стоял очень тихо и слышал, как Горыня перешел с языка Богов, на змеиный, а потом и вообще стал говорить на древнем языке великанов. На языке каковой наследник слышал ни раз в прошлых своих жизнях, но знать не знал. Горыня пригнул голову так, чтобы не задевать горбом потолок и принялся ходить по коридору взад и вперед, и всякий раз подходя к створке ворот, злобно плевал на нее. Великан туго топал ногами, и часто выкрикивал: «Тих вин вияр жедхих…». Он сжимал кулаки и грозил ими в сторону коридора, куда ушел Пан и служки, наверно посылая им в след проклятия.
Немного погодя Горыня стукнул сжатым кулаком в стену раз, другой. И тогда со стен и потолка стала осыпаться земля, а чудища которые открыли, было, свои головы, тут же, будто почувствовав исходящую от великана злобу, наново оплели руками-плетьми свои головы и затихли. Горыня еще какое-то время постоял, потопал ногами и поколотил стену, да выкрикнув напоследок: «Жедхих, жедхих», и наверно успокоившись, тяжело опустившись на пол, сел. Он оперся горбом о стену и тихо зашептал себе под нос, да принялся беспокойно поправлять свою короткую, дырявую, набедренную повязку, прикрывающую бедра, и утирать бегущие изо рта бурые слюни. Вскоре беспокойство в руках Горыни пропало, он перестал оправлять повязку и утирал слюни значительно реже, а спустя время и вовсе уронил свой огромный, словно срубленный подбородок на грудь и заснул, и по коридору опять полетел рык — храп дикого зверя.
Святозар вздохнул, и тихо выйдя из ниши, огляделся. Свет, который наполнял коридор, был дюже блеклым. Казалось, что ты находишься в огромной комнате освещенной лишь одним малюсеньким окошком, через него со двора проникает свет. Но свет тот не солнечный, не яркий, а такой же блеклый, мрачный, точно на дворе стоит пасмурная, дождливая пора, и хотя в комнате вроде бы не темно, но все же слишком сумрачно, угрюмо и неясно. Наследник втянул носом воздух и различил запах гнили, крови и какой-то многовековой затхлости. Кругом на стенах висело множество безлицых чудищ, как только Горыня уснул, они расплели руки, и, освободив свои ужасные головешки, принялись покачиваться на кореньях, шевеля и протягивая вперед плети-руки. Святозар повернул голову направо, чтобы поглядеть на великана, и, вздрогнув, отшатнулся, потому как рядом с нишей на длинном буро-земляном корне висело черно-серое чудище с громадной овальной головой, одной, толстой, сучковатой рукой, да тонким, длинным хвостом. На голове у чудища находилось два огромных выпученных глаза, да рот, зашитый горящим корешком Семаргла с громадным узлом слева. «Нук…,»- шепнул наследник и с болью в сердце посмотрел на вторую половинку души Эриха, осколка Нука, который таким образом все же смог сохранить свою душу в Пекле. «Сейчас бы мне меч ДажьБога,»- подумал Святозар, но после покачал головой отгоняя от себя всякие посторонние мысли, кроме мысли о душе Долы, о душе матери, которую вот — вот он увидит и освободит.
Наследник отвернул голову от Нука и посмотрел в ту сторону коридора куда ушли Пан и дасуни, и прислушался, но кроме, ужасного наполняющего проход, рыка-храпа Горыни, ничего не смог уловить. И тогда Святозар неторопливо повернул налево и, пошел по коридору вглубь Пекла.
Глава тридцать пятая
Проход, по оному убежали служки Чернобога, вел прямо, почти не изгибаясь, не делая поворотов. Двигаясь вперед Святозар шагал очень тихо, неспешно переступая, прислушиваясь и часто оглядываясь назад, но в проходе раздавался только храп великана. Справа и слева еще какое-то время свисали чудища на длинных кореньях, но чем дальше продвигался наследник по коридору, тем меньше их становилось, и, в конце концов, кроме пустых, корявых корней в проходе ничего не осталось. Внезапно коридор резко повернул налево, потом направо и раскатистый храп Горыни не стал более слышен, зато слух Святозара уловил далекие крики и вопли душ, скрежетание чего-то железного и звонкие удары кнута.
Наследник прошел еще немного и увидел перед собой широкий полукруглый выход из прохода. Он подошел к краю коридора, и, сделав робкий шаг в само Пекло, остановился. Перед ним намного вперед, вверх, вправо и влево расстилался мрачный мир Пекла, и не было ему так ни конца, ни края. Земля в этом мире была черная и дюже твердая, на ней ничего не росло, отовсюду долетали вопли и душераздирающие крики черных душ, тихое шипение и удары кнута. И если в коридоре был хоть и не приятный, но все же запах, то в самом Пекле ничем ни пахло и даже ни воняло. В самом пекельном царстве запах отсутствовал, свет же здесь ничем не отличался от света в проходе и был такой же мрачный и блеклый, правда, откуда-то сверху на землю опускались какие-то черные, тонкие лучи. Святозар поднял голову, посмотрел вверх и увидел мрачное, серое небо, словно покрытое темными, грозовыми тучами. Там высоко в пекельном небе курился густой сине — бурый туман, а прямо на этом клубящемся дыме, сидел или висел овальный, черный, плоский предмет из коего и выходили черные, тонкие лучи. Сам же предмет поблескивал изнутри синими искорками. Рядом с этим предметом поместились трех — и четырехугольные, черные, выпуклые звезды, которые также поблескивали синими искорками. Этих звезд на небе было много, а чуть-чуть дальше от овального предмета, висел еще один, похожий на молодой, серповидный месяц, у которого был слишком загнут кверху нижний конец. Этот напоминающий месяц предмет, был тоже плоским и темно-синего цвета. Святозар долго смотрел вверх на небо и пришел к мысли, что таким образом Чернобог поместил на свое пекельное небо: черное, овальное с лучами солнце, трех — и четырехугольные звезды и синий месяц, наверно стараясь создать в своем мире, что-то похожее на творение Рода и Сварога — прекрасную Явь. Но судя по всему свое творение он так и не закончил, потому и солнце, и звезды, и месяц были совершенно безжизненными, хотя овальное солнце испускало из себя черные лучи. Святозар постоял еще немного, «полюбовался» на творение Чернобога, и пошел вперед, с любопытством рассматривая все кругом.