– Добрый день! – произнёсла она приветливым голосом с нотами какой—то нежности.

Гость в знак приветствия приподнял край шляпы.

– Я хотел бы видеть господина Ильина.

– Как доложить?

– Э—э, – на лице человека промелькнула тень смущения, но мгновенно исчезла, словно и не затронула красивое лицо нежданным чувством.

Девушка улыбалась и смотрела карими глазами.

– Я сугубо по личному делу и хотелось поговорить тет—а—тет.

– Подождите в коридоре, – девушка пригласила войти гостя, – сию минуту доложу, – а сама прошла в сторону кабинета, где в это время писал письмо хозяин номера.

Вошедший открыл закрытую служанкой на замок входную дверь и сунул руку в боковой карман пиджака.

Через некоторое время вышел господин Ильин в синем бархатном халате, перевязанном поясом.

– А это ты! – на его лице появилась гримаса разочарования.– Что угодно?

– Я… Вы – подлец, – негромко прошипел гость и выхватил из кармана пистолет. Ильин отпрянул, но почувствовал спиною холодную стену. – Не бывать Вашим планам, не бывать.

В маленьком коридоре громко прозвучали шесть глухих выстрелов.

Господин Ильин схватился руками за грудь и опустился на пол, гость с пистолетом в руке побежал к выходу из гостиницы, где стояла коляска в ожидании седока.

– Гони, – он ударил по плечу извозчика и назвал адрес.

Дежурный чиновник выскочил на крыльцо и затем подбежал к коляске, на которой приехал Путилин.

– Иван Дмитрич, – подбежавший старался привести дыхание к спокойному состоянию, но ничего не получилось и он, тяжело дыша, произнёс, – в «Еропейской» постоялец убит. Просили Вас прибыть.

– Слышал, – сказал Путилин извозчику, поудобнее устроившись в кресле и добавил, – поехали.

Ехать пришлось недолго, с Офицерской свернули на Вознесенский проспект, с него на Мойку и по набережной до Невского, а там через Казанский мост Екатериниского канала.

Четырехэтажное здание с большими окнами и семью арками, караульными солдатами, выстроившимися вдоль центрального проспекта столицы, появилось по левую руку.

У входа прохаживался в ожидании приезда начальника сыскной полиции управляющий гостиницей, не знающий, куда девать ставшие бесполезными руки. Он заметил Путилина, и на лице промелькнуло облегчение, словно некая тяжесть свалилась с плеч.

– Что стряслось? – вместо приветствия произнёс Иван Дмитриевич.

– Это ужасно! Неизвестный поднялся в нумер на второй этаж и стрелял в проживающего там господина Ильина, – прошептал управляющий.

– Он убит?

– Нет, но врач говорит, что недолго ему мучится, опасные раны.

– Простите, но кто таков этот Ильин?

– О это весьма богатый человек из харьковской губернии, – также тихо продолжил он.

– Где потерпевший?

– Отнесен в спальню нумера, там же врач.

– Проводите меня.

Шли, молча, только на втором этаже Иван Дмитриевич спросил:

– Как долго потерпевший проживал у Вас?

– В этот приезд недели с две.

– Часто бывал в столице?

– О да! Дольно часто, чуть ли не каждый месяц. По этой причине господин Ильин абоноровал нумер за собою.

– Как долго?

– Третий год.

– Хорошо.

Дверь нумера была приоткрыта, за ней на полу следы крови.

Из спальни навстречу вышел врач с маленькой бородкой клинышком и в пенсне, за ним шел помощник с саквояжем в руках.

– Иван Дмитриевич, – произнёс он, – вот так и приходиться встречаться в трагических обстоятельствах.

– Ce la vie! (Такова жизнь!) – сказал Путилин. – Как самочувствие Вашего пациента?

– Все в руках Господа, – врач снял пенсне и потер пальцами переносицу, – шесть пуль попали в грудь. Убийца стрелял с двух аршин.

– Можно к нему пройти?

– Ваше право, но он лишился чувств и я не могу предположить, что будет способен разговаривать до своей кончины, но в кабинете служанка Зинаида Милкова.

– Она приезжала с хозяином?

– Нет, она постоянно проживала в гостинице.

– Благодарю.

Девушка сидела на краешке кожаного дивана, закрыв лицо платком. Она не слышала, как вошел в кабинет Путилин. Только вздрагивающие плечи, говорили о том, что она рыдала.

Иван Дмитриевич присел рядом, скрестил руки на рукояти трости и застыл в ожидании, когда девушка сможет успокоиться.

Через некоторое время служанка убрала от лица платок, осмотрела с удивлением кабинет, на Путилине задержала взгляд.

– Прошу извинить меня за беспокойство, Зинаида, – произнёс, не поворачивая головы, Иван Дмитриевич, – но я вынужден задать несколько вопросов.

– Я готова, господин…

– Путилин, начальник сыскной полиции, но можно Иван Дмитриевич.

– Я готова, господин Путилин, – потом поправилась, – Иван Дмитриевич.

– Кто приходил сегодня к Ильину?

– Вы говорите о том, кто совершил насилие?

– Да.

– Он не представился, но выглядел несколько нервным.

– Ты ранее его видела?

– Нет, впервые.

– Как он выглядел?

– Высокий, красивый, в одежде от хорошего портного.

– Это ты сразу отметила?

– Я не знаю, как Вам объяснить.

– Хорошо, опиши его глаза, нос, лицо наконец.

– Лицо продолговатое, меня поразила, когда я открыла дверь, его бледность, глаза, – она говорила спокойно, щеки порозовели, – мне показалось, что карие, хотя могу ошибиться, ведь в коридоре не так светло.

– А волосы, усы?

– Усов и бороды не было, а цвет волос… Нет, – покачала головой, – на нем была шляпа и он ее не снимал.

– Ты сможешь его опознать?

– Думаю да.

– Что ж, злодей будет найден.

Иван Дмитриевич поднялся с дивана, собираясь попрощаться, когда в дверь кабинета раздался стук.

– Входите, – произнёс начальник сыска.

– Господин Путилин, – выпятил вперед грудь вошедший полицейский, – там извозчик прямо—таки рвется к Вам, говорит, что с неотложным делом.

У входа в гостиницу возле коляски стоял бородатый извозчик, нервно покусывающий губы.

– Слушаю, – подошел к нему Иван Дмитриевич.

– Господин Путилин, – наклонил голову к уху начальника сыска и зашептал, – с час тому ко мне подсел молодой человек с пистолетом в руках, я был напуган, но он просил отвезти в Свечной переулок, там он вышел у доходного дома Туляковых и с лихорадочной торопливостью в него вошел.

– А далее?

– Я поначалу на Офицерскую к Вам, там мне сказали, что Вы в «Европейской», ну я сюда, а тут узнал, что какой—то господин застрелен.

– Ты его узнаешь?

– Как же не спознать.

Путилин подозвал одного из полицейских, стоящих у входа.

– Вези, голубчик, нас к твоему молодому человеку.

Небольшая квартира, которую занимал в доходном доме молодой человек, носила следы поспешного бегства, только бросалась в глаза стоящая на столе бутылка французского вина в обществе одинокого фужера.

Привратник стоял у двери.

– Я слышал, как он извозчику говорил: «Гони на Николаевский», – торопливо говорил он, словно был в подозрении и стремился к своему оправданию, – я рядом стоял.

– У него в руках что—нибудь было, когда он приехал?

– Не заметил, он быстро пробежал мимо меня и сразу к себе.

– Закрывай дверь и вызови околоточного, чтобы никто сюда не имел доступа.

– Так точно.

Путилин показал сопровождающему его полицейскому следовать далее на вокзал.

Через час в комнате допросов сидел задержанный, проживавший в доходном доме Туляковых под фамилией Герца Ганса Францевича. Паспорт при нем оказался искусной подделкой. При осмотре ни на одежде, ни на белье не было ни одной метки, говорившей об первых буквах имени и фамилии владельца, небрежно срезаны острым предметом, как казалось в спешке.

На вокзале молодой человек не оказал никакого сопротивления, а был словно не в себе. Пистолет был найден в кармане брюк, готовый в любое мгновение выпасть. По всей видимости, положен по забывчивости.