Русское красноречие в своих истоках было красноречием исключительно торжественным, эпидейктическим. Многие годы не было нужды ни в совещательном, ни в судебном красноречии. Жанры торжественного красноречия вызвали к жизни адекватные им языковые средства и адекватную теорию слова. Впоследствии, когда палитра русского красноречия расширилась, исконные черты русской риторики, присущие торжественному красноречию, оставались для нее неизменными. Остаются они таковыми и сегодня.

Древнерусское красноречие не столько риторика, сколько публицистика. Разумеется, публицистическая мысль далеко не аморфна, она связана с пропагандой идей, часто весьма полемичных и, уж конечно, актуальных. Однако публицистика именно пропагандирует идеи, воспитывает слушателя, наращивает и расширяет уже имеющиеся у него мысли и представления, но не переубеждает его. Это, как в зеркале, отражается в излюбленном приеме торжественного красноречия - риторической амплификации (амплификация буквально "расширение"), состоящей в повторе синонимов, в возвращении к одной и той же мысли с постепенным ее углублением, как бы в бережном взращивании идеи для сохранения ее на долгие годы.

Почувствовать особенности публицистического (консолидирующего), но не риторического (конфронтирующего) красноречия можно обратившись к знаменитому "Слову о законе и благодати" Иллариона Киевского (XI в.). Главная политическая мысль «слова» – о равенстве Руси среди других христианских государств – не просто патриотична и актуальна, но еще и содержит скрытую полемику с греками, рассматривавшими Русь как варварскую страну, которую они просветили. Однако само "слово" обращено к русским, а не к грекам. Обращение к единомышленникам, к своим – главная черта торжественного красноречия. Как сказал о торжественном красноречии современник его расцвета, "Не к неведущим бо пишем, но преизлиха насыштьшемся сладости книжныа, не к странныим, но к наследником небеснаго царьства". Это означает, что слово адресовано не просто единомышленникам, но тем, кто опирается на тот же культурный фундамент, тем, кто поймет все аллюзии, все намеки и отсылки, т.е. к посвященным, к своим.

Торжественное, или эпидейктическое красноречие получило распространение уже в Древней Греции, и было довольно прохладно встречено в Риме, где высочайшего расцвета достигли два других жанра ораторского искусства – судебное и совещательное. Даже Марк Фабий Квинтилиан, риторическое искусство которого, по мнению современных авторов, отличает "школьно-парадный идеал" (по сравнению с сугубым прагматизмом Цицерона), рассматривает торжественное красноречие как нечто периферийное для риторики. В проводимой им аналогии между ораторским словом и оружием такие задачи оратора, как убеждать (persuadere) и услаждать (delectare), выглядят далеко не равнозначными: "...мы же, ораторы [в противоположность поэтам], сражаемся на поле битвы... и должны бороться за победу.

Но я хочу, чтобы оружие оратора не было ржавым, чтобы оно сверкало, как сталь, ослепляя глаза и умы противника своим сверканием, и не уподоблялось оружию, сделанному из серебра или золота, оружию, опасному для того, кто его носит, а не для врага".

Как эта метафора не похожа на уподобление слова меду, накапливаемому пчелами! А ведь "сладость книжнаа", содержащаяся в "Пчеле", "Златоструе", "Златой чепи" и других древнерусских сборниках, включала в себя выдержки из публицистических "слов" торжественных проповедей или сами эти "слова". После христианизации эпидейктическое красноречие, по свидетельству известного исследователя древнерусской литературы И. П. Еремина, получает распространение именно в православном мире.

Христианская риторика, сложившаяся весьма своеобразно, особенно на византийской почве, была скорее публицистикой, нежели риторикой в точном смысле этого слова. Недаром, как отмечают многие исследователи, традиции гражданского, политического красноречия рано замирают в Византии. Недаром и собственно риторическая теория (теория ведения спора) в Византии была разработана слабо, а на Руси первый собственно риторический трактат появился лишь в XVII веке. При всем том "консолидирующая" риторика православного мира имела огромные достижения как в области практики, создавшей подлинно художественные образцы христианского красноречия, так и в области теории: именно на этой почве вызревает учение Дионисия Ареопагита о символе, предвосхитившее современные теории художественного образа. Именно от этой риторики лежит кратчайший путь к теориям художественного слова. В этой связи глубоко закономерным представляется литературоцентризм русского XIX века, когда художественная литература воспринималась как главный вид искусства и решала едва ли не все задачи, стоявшие перед общественной мыслью. Русская литература не была бы столь публицистичной, если бы русская публицистика не была столь художественной.

Эти родовые черты русской риторики не следует рассматривать ни как ее великое преимущество перед риторикой западной – преимущество консолидации над словесной агрессией, ни как ее роковой недостаток – неумение переубеждать и вступать в реальный спор с инакомыслящим оппонентом. Более того, эти черты вообще не следует абсолютизировать. Русская риторика, как и любая другая национальная риторика, обладает, конечно, своей свободой маневра, в ней уживаются различные, в том числе и противоположные тенденции. Но не следует, и забывать о присущих ей особенностях. Мы еще вспомним о них во второй части нашей книги. Сейчас же перейдем к изложению азов риторической науки.

ГЛАВА 1. ИНВЕНЦИЯ

§ 1. Система доказательств в риторике

§ 2. Естественные доказательства

§ 3. Логические доказательства

§ 4. Доводы к пафосу

§ 5. Доводы к этосу

§ 6. Ссылка на авторитеты

§ 7. Общие места

ГЛАВА 2. ДИСПОЗИЦИЯ

§ 1. Три подхода к композиции речи

§ 2. Принцип выдвижения. Отмеченные позиции

§ 3. Принцип выдвижения. Схемы выдвижения

§ 4. Композиция с точки зрения последовательности доводов

§ 5. Композиция с точки зрения инвариантных частей ораторской речи

ГЛАВА 3. ЭЛОКУЦИЯ

§ 1. Принцип усиления выразительности и изобразительности

§ 2. Фигуры речи. Общие представления. Фигуры прибавления

§ 3. Фигуры прибавления. Неупорядоченный повтор

§ 4. Фигуры прибавления. Упорядоченный повтор

§ 5. Фигуры убавления

§ 6. Фигуры размещения

§ 7. Тропы речи. Тропы сходства

§ 8. Тропы смежности, контраста и тождества

§ 9. Грамматические тропы

§ 10. Фигуры мысли. Избыточность выражения

§ 11. Фигуры мысли. Контраст

§ 12. Звуковая сторона речи

§ 1. Система доказательств в риторике

Риторика давно исчислила систему доводов, которыми может пользоваться оратор. Говорящий может опираться либо на эмпирические данные, либо на логику, либо на психологию. На эмпирических данных основаны естественные доказательства, на логике – логические доказательства, на психологии – доводы «к человеку» (argumentum ad hominem). Подкрепляя доводы, говорящий может ссылаться и на авторитеты других людей, а, ослабляя доводы оппонента, может подвергать чьи-либо авторитеты сомнению. Это еще один вспомогательный источник доказательства, называемый также доводами к доверию или недоверию.