34

Эмбриологи

Роуна разбудил громкий стук в дверь. Он взглянул на часы. Было три часа дня. Роун осторожно вышел из спальни и тихонько приблизился к двери.

— Георгий, — прогремел голос Уорда, — открывай эту чертову дверь.

Роун открыл дверь.

— Пришлось потрудиться, пока нашел тебя, — сказал Уорд, входя в квартиру.

— Как тебе это удалось?

Уорд расплылся в улыбке:

— Я просто пошел за твоей пассией. Ну и задала она мне работку со всеми своими пересадками — метро, трамвай, автобусы. Но, как видишь, я дошел.

— А как ты узнал, что я не арестован?

— Я видел, как ты пытался спасти Би Эй. Я хотел прихватить героин перед твоей «исповедью». Заметил людей у дома и отошел подальше, и тут как раз ты достал машину. Чистая работа, племянничек, молодец!

— Они взяли Ханиса, — сообщил Роун.

— Но как они обо всем узнали? — совершенно спокойно спросил Уорд.

— Твой друг — Поткин, — холодно отозвался Роун. — Я видел его в машине с Гродиным. Ничего бы не случилось, если бы ты прислушался к моему совету.

— Ты, конечно, прав. Но зато мы с тобой теперь чертовски богаты. Те трое погибших стоят почти четыреста тысяч.

— Как ты можешь говорить о деньгах?

— А зачем же еще мы в это ввязались? — невозмутимо спросил Уорд.

— Насколько я помню, половина денег на счету, а половину получим, когда привезем письмо.

— Не сомневайся, привезем.

— Ради бога, спустись на землю. Здесь мы можем оставаться пять дней, а потом нам деваться некуда. Что мы можем сделать и как выжить?

— Есть куда деваться, — Уорд опять улыбнулся. — И место очень даже приличное. Пойдем, я покажу.

— Как тебе удалось?

— Через французов. Но идея твоя, племянничек. Ты оказывался прав гораздо чаще меня, вот я и решил прислушаться к твоему совету. Мы все должны были переехать туда в день налета. Я немного просчитался со временем, но в целом вышло неплохо. — Уорд, наконец, огляделся. — Чья квартирка?

— Матери Коснова, — ответил Роун. — Эрика устроила.

— Оставь ей записку, чтобы она не волновалась, и пойдем.

— Нет необходимости. Я могу с ней связаться.

— Ну зачем девушку расстраивать, она еще пригодится.

Под взглядом Уорда Роун быстро написал короткую записку Эрике.

Они вышли из дома и направились на метро в сторону Университета. Вскоре Уорд привел Роуна к современному зданию. Они поднялись по лестнице, Уорд вынул ключ и открыл дверь, за которой оказалась химическая лаборатория с новейшим оборудованием.

— В науке смыслишь? — спросил Уорд.

— Не очень.

— Тогда быстро осваивай, теперь мы ученые, — Уорд протянул Роуну новый паспорт. — Как у тебя с французским?

— Ужасно.

— Обойдемся моим. Мы с тобой эмбриологи — работаем здесь по обмену.

— Как тебе удалось? — спросил Роун.

— «Дядя Моррис» все устроила. Я бы раньше тебе сказал, но ты так задрал нос, что я решил оттянуть удовольствие. Ну и поскольку я в хорошем настроении, сделаю тебе еще один комплимент. Это был отличный трюк.

— Какой?

— Твоя придумка со вторым контактером Полякова.

— А ты откуда знаешь?

— Смотри. — Уорд привел его в крошечную спальню при лаборатории, открыл ящик комода и вынул маленький приемник. — Это один из запасных приемников Би Эй, которые хранились на квартире Поткина. Би Эй принесла его сюда утром в тот роковой день. Она настроила его так, чтобы мы могли прослушивать дом Коснова. Здесь я все и услышал вчера. Сразу подумал, что это твоя работа.

— Я надеялся, что мы могли бы получить небольшую передышку, — признался Роун.

— Передышку? Какую?

— От Коснова.

— А ну-ка объясни, племянничек.

— Коснов в налете не участвовал. Это работа Гродина, Бресновича и Поткина.

— С чего это они стали бы действовать за спиной Коснова?

— Чтобы дискредитировать его. Бреснович хочет остановить расследование Коснова, и другие шишки тоже. Лучше план и не придумать. Коснов выводится из игры, а участие в операции Гродина — отличное прикрытие.

— Не знаю, не знаю, племянничек. Что-то уж слишком запутанно. Почему бы им просто не убить Коснова и, тем самым, покончить с его расследованием?

— Думаю, они так и сделают, как только придумают способ.

— Ты меня моими же приемами обходишь. Я думал, только я умею говорить загадками.

— Коснова убить сложно. Во-первых, его хорошо охраняют.

— С каких пор?

— С того ужина у Бресновича. Он начал что-то подозревать. С ним все время два охранника, из его людей.

— Откуда он их взял?

— Вызвал откуда-то. Еще у него всегда две группы наготове. Эрика случайно слышала, как он отдавал приказы одной из них. Она убеждена, что Гродин об этих группах ничего не знает, а может, и знает. Не могу сказать. Чтобы убить, его надо застать врасплох без охраны и отрезать от этих групп. А это будет нелегко. Во-вторых, нельзя так просто обезглавить одну из крупнейших спецслужб России, обязательно будет шум. Какие оправдания они смогут выдвинуть?

— Ну, оправдания всегда найдутся, — хмуро заметил Уорд. — А вот как это сделать — действительно вопрос. Ты точно знаешь про охрану?

— Все, что Эрика говорила до сих пор, подтвердилось, я ей верю.

— Тогда, похоже, мы имеем маленькую революцию в революции, но все же я до конца не убежден, что именно Гродин организовал налет.

— Я видел его своими глазами.

— Этому Гродину нельзя доверять, я бы его в курятник не пустил. Как ты смотришь на то, чтобы сходить куда-нибудь?

— Куда?

— Отпраздновать. Думаю, твоя информация этого заслуживает. Как насчет оперы?

— Ты что, спятил? — Роун не поверил своим ушам. — Уверен, Гродин и Поткин уже знают, как мы выглядим. И еще не менее дюжины их людей. Нас наверняка ищут.

— Ты что, думаешь, нам надо собирать вещички и рвать на Запад?

— Неплохая мысль.

— И упустить такие деньги?

— Нам и так хватит.

— Я хочу получить все.

— Что толку, если не сможешь потратить?

— Смогу, — упрямо процедил Уорд.

— Ну, значит, ты знаешь, как вдвоем сделать то, что не смогли пятеро. Кстати, охотились именно за пятью, а не шестью.

— Святые праведники! — ухмыльнулся Уорд. — Вот уж не думал, что ты будешь так беспокоиться.

Роун почувствовал досаду.

— Тогда, может, расскажешь, как мы найдем контактера Полякова и письмо?

— Думаю, я смогу сделать это.

— Ты знаешь кто он?

— В этом я не уверен, но вполне возможно, что письмо будет в наших руках очень скоро, недели через две, а может и раньше.

— Каким образом? — изумился Роун.

— Если ты уже две недели отсиживаешься и ничего не делаешь, не надо думать, что остальные тоже бездельничают.

— Но как?

Уорд покачал головой и подмигнул.

— Потихоньку, потихоньку, племянничек. Тебе полезно помучиться. Когда буду уверен, скажу. А сейчас прими-ка ванну, поплещись немного… А я пойду попробую достать билеты.

— Я бы хотел услышать твой рассказ сейчас, — настаивал Роун.

— Георгий, мальчик мой, надо уметь верить людям.

— Я слишком верил. Возможно, именно поэтому погибли те трое.

— Производственные потери.

— Производственные, как же! — огрызнулся Роун.

— Если ты думаешь задеть меня всем этим, пустая затея. Я сказал тебе, что вышел на письмо, так оно и есть. Если тебя это не устраивает, и ты предпочитаешь смыться на Запад, вот тебе мое благословение. Только помощник мне бы пригодился. Если остаешься, прекрати свое хныканье и займись делом. Нам придется подождать пять-шесть дней, и я не собираюсь сидеть здесь безвыходно все это время. От такого сидения может крыша поехать. Я полмира проехал не для того, чтобы глазеть на тебя. Иди прими ванну и приведи себя в цивилизованный вид. Зачем лишать себя удовольствия?

В антракте они смешались с публикой. Роун чувствовал беспокойство, а Уорд, казалось, не испытывал большего удовольствия в жизни, но к концу второго действия Роун заметил в нем перемену. Уорд как-то осел в кресле и рассматривал свои руки. Он втянул щеки и закусил нижнюю губу. В конце похлопал для вида, без всякого энтузиазма.