Антон нервничал, плечи сводила судорога, нога нажима¬

ла педаль рывками, и многопудовая «баба» со штампом

едва притрагивалась к заготовке, металл не заполнял

форму ручья, и Гришоня, который стоял возле правого

плеча Антона и сжатым воздухом сдувал с поковки ока¬

лину и смазывал раствором горяще ручьи, сопровождал

удары ироническими замечаниями:

— Погладь ее, Антоша, нежнее, еще нежнее, вот так...

Иногда же обрушивалась «баба» со всей яростью,

жестко, с хрустом, так что пол вздрагивал под ногами, и

тогда Гришоня, захлебываясь в восторге, издевательски

взвизгивал:

— Хлещи ее, кузнец-молодец! Дави в лепешку, не

жалей!

Антону надоели насмешки, и он в порыве гнева за¬

махнулся на Гришоню клещами; тот метнулся за чугун¬

ную станину, испуганно выглядывая из-за нее на разъя¬

ренного парня.

— Убью, если будешь зубоскалить, честное слово!.

Наблюдая за ними, Фома Прохорович усмехнулся;

сняв рукавицу и доставая папиросу, он посоветовал Ан¬

тону дружелюбно:

— Ты не злись и не торопись, рассчитывай, принорав¬

ливайся. Что ты ему прикажешь, молоту, то он и сделает,

как закажешь, так и ударит... А начнешь злиться, рвать,

он тебе отомстит, — не любит он плохого обращения. —

Повернулся к Гришоне: — А ты не лезь: кинет тебя Ан¬

тон на штамп вместо болванки.

— С него хватит, — обиженно проворчал Гришоня,

выходя из-за станины, с опаской взглядывая на приятеля

и желая все свести к шутке. — Оскалился... У, хищник!

— Давай, я постучу, — предложил Фома Прохорович,

протягивая руку за клещами.

— Погодите, я сам.

Антон окинул взглядом цех: ревели печи, над ними ви¬

хрилась красная метель искр, ухали молоты, языки пла¬

мени разрывали сумрак, мелкие искрящиеся звезды чер-

тили воздух, движения людей были привычны, размерен¬

но-ритмичны.

— Давайте! — крикнул он Фоме Прохоровичу и опу¬

стил на глаза очки. Быть может, именно в этот момент

Антон впервые почувствовал в себе настоятельную по¬

требность подчинить молот своей воле.

2

Весь день ковали они, меняясь местами. Несмотря на

усталость и первые неудачи, Антон был весел и задирист.

Когда пришли сменщики, он крикнул Илье Сарафанову:

— Эй, нагревальщик, подкинь болванку, проверю

твои способности!

Сарафанов уныло мотнул головой и презрительно от¬

вернулся.

— На молот перехожу, видишь? — с гордостью пове¬

дал ему Антон.

— Наплевать мне. Я скоро уйду с завода, — буркнул

Илья неожиданно угрюмо.

— Почему?

— Нагибаться тяжело, — бросил он мрачно.

— Ох, пожалеешь!.. — предостерег Антон.

— Не твоя забота. — Придвинувшись к нему, Илья

спросил сердито: — С Безводовым обо мне ты говорил?

— Ну, я.

— Тебя кто просил?

— А что особенного? Он не первый встречный, а

комсорг.

Два дня назад, придя рано в цех, Антон с удивлением

и испугом заметил торчащие из-под печи длинные ноги.

Он осторожно тронул их носком ботинка; ноги сейчас же

скрылись, послышался недобрый возглас: «Чего надо?» —

и показалась взлохмаченная голова Сара>фанова. Он вы¬

лез, сощурив покрасневшие глаза с отечными припухло¬

стями под ними, взглянул за окно, где студеной и про¬

зрачной ключевой водой разливался синий рассвет, спро¬

сил со скрытым беспокойством:

— Смена пришла?

— Сейчас будут сходиться, — ответил Антон. — Что

ты здесь делал?

— В биллиард играл, — хрипло ответил Илья,: про¬

кашлялся, отряхнул кепку о колено, прикрыл ею пыль¬

ные всклокоченные волосы и, ссутулившись, побрел в

душевую мыться.

Антон догадался, что Илья ночевал здесь, на теплом

полу, и в тот же день, зайдя к Безводову, все рассказал.

— Не может быть... — смятенным шопотом произнес

Володя. Сузившимися глазами долго и остро смотрел в

одну точку. — Неспроста же он ночевал в цехе, а?

Дождавшись обеденного перерыва, Володя поднялся

в столовую, чтобы встретить там Сарафанова. Он обошел

все столы, но нагревальщика не нашел. Тогда он спус¬

тился опять в цех и увидел его у печи. Сарафанов сидел

. на куче сырых, холодных болванок, неподвижный и без¬

участный, и жадно затягивался горьким махорочным ды¬

мом большой, как сигара, самокрутки.

— Почему ты не идешь обедать? — спросил Безводов,

приближаясь к нему.

Сарафанов подтянул ближе к животу колени, нахму¬

рился.

— Я уже пообедал.

-- Врешь. Я только что из столовой, тебя . там не

было.

— Да я и не больно хочу есть-то, — выдохнув густой

клуб дыма, неохотно пробурчал Илья.

— Может быть, ты заболел, Илья? Как же ты будешь

работать без обеда? — Черные глаза Безводова смотрели

на парня пристально и требовательно; тот отвернулся и

сказал сдавленно:

— У меня нет денег.

— Идем, — сказал Безводов решительно, — вставай,

Сарафанов нехотя поднялся и понуро побрел за Без-

водовым.

— И часто у тебя так бывает? — спросил Володя.

— Случается, — неохотно признался Илья.

В столовой нагревальщику принесли обед. Многие ра¬

бочие уже отобедали и не спеша выходили, закуривая, и

в помещении становилось тише, просторнее. Сдерживая

себя, Илья, не торопясь, ел подернутый золотистой ряс¬

кой жира густой борщ.

Безводов внезапно и строго спросил:

— Почему ты ночуешь в цехе?

Утопив в борще ложку, Сарафанов вскинул голову.

— Кто тебе сказал? Карнилин?

— Ты ешь, знай... Не все ли равно, кто сказал. Тебе

негде жить?

Сарафанов, накренив тарелку, дохлебывал борщ: мо¬

лоденькая девушка в белом фартучке и белой наколке

принесла и поставила перед ним котлеты и стакан виш¬

невого киселя. Видя доверчивое внимание Базводова,

Илья ответил, разделяя ребром вилки котлету:

— Сколько раз просил, чтобы общежитие дали — не

дают: живи, говорят, где живешь... А мне жить там не¬

вмоготу. У тетки поселился, а она женщина нервная, ши¬

пучая, только и знает, что ходит по комнате, углы выли¬

зывает, накидочки и скатерти поправляет... Я дальше

дивана и не хожу. И то она ворчит, что во сне я много

ворочаюсь, пружины порчу. Сильно не любит, когда я с

ночной смены прихожу, ругается... — Смахнул со лба ка¬

пельки пота, добавил: — Когда у приятелей ночую, а уж

если нельзя, так... в цехе остаюсь. Тетка обижается, что

денег я мало ей даю. А у меня самого их нет.

— А почему у тебя нет их? — быстро спросил Володя.

— Сам знаешь почему: норму не выполняем... Ну и

приходится на руки две-три сотни.

— А почему норму не выполняете?

— Это бригадира надо спросить, Саляхитдинова, он

лучше знает. — Подумал и прибавил: — Уйду я от него.

Кипит, как самовар, а толку чуть... Вообще уйду из куз¬

ницы.

— Ты говоришь, что две-три сотни на руки получа¬

ешь, так? Но ведь получка была позавчера, куда ты де¬

вал деньги?

Сарафанов глядел в тарелку, часто мигал, потом свел

брови, хотел что-то сказать, но промолчал, потянулся за

киселем.

— Ты к кому ходишь в общежитие-то?

— К Варлагану, прессовщик он.

Безводов откинулся на спинку стула, вздохнул.

— Понятно. Допивай кисель, сейчас перерыв кон¬

чится.

Наутро Безводов, дождавшись секретаря партбюро,

рассказал ему о Сарафанове.

— Надо что-то делать с этой бригадой, Алексей Кузь¬

мич. Вызовите Саляхитдинова еще раз, они оба уходить

собираются, — заключил Володя с беспокойством.

Фирсонов сидел за столом, протянутая рука его лежа¬

ла на телефонной трубке, но не снимала ее, гладко вы-

бритое лицо дышало свежестью, покоем, синие глаза чуть