фундаментальное сомнение в реализуемости социализма порождается невозможностью экономических калькуляций. Было неоспоримо продемонстрировано, что в социалистическом хозяйстве экономические калькуляции неосуществимы. Когда не существует рыночных цен на факторы производства, поскольку они не продаются и не покупаются, нельзя прибегнуть к калькуляциям для определения результатов прошлых действий или для планирования будущего. Управляющие социалистическим производством просто не в состоянии знать, в какой степени выбранные ими средства и методы соответствуют желаемым целям. Они будут править в темноте, как оно и происходит. Неизбежна расточительность в обращении с редкими ресурсами производства, как материальными, так и людскими. Хаос и всеобщая нищета являются неизбежным результатом.
Все ранние социалисты по недомыслию не могли понять этого важнейшего момента. Впрочем, и экономисты прежде недооценивали его важности. Когда автор этих строк в 1920 году продемонстрировал невозможность экономических калькуляций при социализме, апологеты социализма навалились на поиски методов калькуляции, пригодных для социалистического хозяйства. Их попытки оказались совершенно неудачными. Непригодность созданных ими способов легко показать. Те из коммунистов, которые не были полностью задавлены страхом перед Советскими карательными органами, например, Троцкий, открыто признали, что экономический расчёт невозможен в отсутствие рыночных цен <F. A. Hayek, Individualism and the Economic Order, Chicago University Press, 1948, pp. 39–91>. Интеллектуальное банкротство социалистического учения больше не скрыть. При всей своей беспрецедентной популярности, социализм кончен. Ни один экономист не может более сомневаться в его нереализуемости. Сегодня признание социалистических идей может означать только полное невежество в области экономики. Социалистические утверждения также пусты и неосновательны, как высказывания магов и астрологов.
По отношению к этой основной проблеме социализма – к возможности экономического расчёта – «русский эксперимент» не показателен. Советы действуют в рамках мировой экономики, большая часть которой всё ещё является рыночной. Калькуляции, на основе которых они принимают решения, они выполняют на основании мировых цен. Без помощи этих цен их действия были бы совершенно бесцельными и непланируемыми. Только учёт зарубежной системы цен позволяет им калькулировать, вести учёт и составлять планы. В этом плане нужно согласиться с утверждением различных коммунистических и социалистических авторов, что социализм в одной или нескольких странах – ещё не настоящий социализм. Конечно, эти авторы имеют в виду нечто совсем другое Они-то хотят сказать, что полностью блага социализма могут проявиться только в объемлющем весь мир социалистическом обществе. Знакомые с экономикой должны, напротив, признать, что к полному хаосу социализм придёт только, когда он охватит большую часть мира.
Второе существенное возражение против социализма заключается в том, что социализм есть менее совершенный способ организации производства, чем капитализм, и что он приведёт к сокращению производительности труда. Соответственно, в социалистическом обществе уровень жизни масс будет ниже, чем при капитализме. Нет сомнения, что этот аргумент не был опровергнут советским опытом. Единственный определённый факт относительно советской России, с которым согласны все, заключается в следующем: уровень жизни народа в России гораздо ниже, чем в стране, образцово представляющей капитализм – в Соединённых Штатах. Если бы пришлось рассматривать социализм в терминах эксперимента, пришлось бы сказать, что эксперимент отчётливо продемонстрировал превосходство капитализма и второсортность социализма.
Конечно, защитники социализма склонны толковать отставание уровня жизни в России иначе. Для них причиной нищеты является не социализм, а совсем другие обстоятельства. Они ссылаются при этом на отсталость России ещё при царях, на разрушительное воздействие войн, на предполагаемую враждебность капиталистических демократий, на предполагаемый саботаж остатков русского дворянства, буржуазии и кулаков. Нет нужды изучать все эти оправдания. Мы не считаем, что какой бы то ни было исторический опыт может доказать или опровергнуть теоретическое утверждение так же, как экспериментально можно верифицировать утверждения в естественных науках. Это не критики социализма, а его фанатичные сторонники утверждают, что советский «эксперимент» доказывает что-либо относительно социализма. На самом деле они, имея дело с явными и бесспорными данными о русском опыте, просто отбрасывают эти факты с помощью всевозможных фокусов и фальшивых силлогизмов. Они отрицают очевидные факты, комментируя их так, что факты теряют всякий смысл и всякое отношение к рассматриваемым вопросам.
Давайте допустим, к примеру, что их толкования верны. Но всё-таки было бы абсурдным утверждение, что советский эксперимент доказал превосходство социализма. Можно было бы утверждать разве что следующее: из того факта, что уровень жизни в России низок, нельзя сделать вывод о том, что капитализм превосходит социализм.
Сравнение с экспериментатором в области естественных наук может прояснить ситуацию. Биолог желает испытать новое патентованное питание. Он скармливает его нескольким морским свинкам. Они худеют и умирают. Экспериментатор уверен, что исхудание и смерть не были вызваны новым питанием, но случайной эпидемией пневмонии. Тем не менее, он не мог бы заявить, что эксперимент подтвердил высокую пищевую ценность новой смеси. В лучшем случае он мог бы заявить, что данные эксперимента неокончательны, что они не дают оснований отрицать высокие достоинства нового питания. Положение такое, как если бы никакого эксперимента и не проводилось.
Даже если бы уровень жизни народа в России был намного выше, чем в капиталистических странах, это всё-таки не доказывало бы преимуществ социализма. Можно согласиться, что бесспорный факт – что уровень жизни в России ниже, чем на капиталистическом Западе – ещё не доказывает окончательно превосходство капитализма. Но уж чистым идиотством является утверждение, что опыт России доказывает преимущества общественного контроля над средствами производства.
Точно так же не доказывает преимущества коммунизма тот факт, что русские армии, после многих поражений, наконец, – с помощью оружия, произведённого большими корпорациями Америки и подаренного им американскими налогоплательщиками – смогли помочь американцам завоевать Германию. Когда британские войска были вынуждены временно отступить в Северной Африке, профессор Гарольд Ласки, этот самый радикальный защитник социализма, поспешил заявить об окончательном поражении капитализма. Он не был достаточно последователен, чтобы истолковать захват Украины немцами как окончательное поражение русского коммунизма. Впрочем, он не изменил своему осуждению британской системы и когда его страна вышла из войны победительницей. Если бы военные события можно было использовать как свидетельство о превосходстве какой-либо социальной системы, то в данном случае события говорили бы, скорее, в пользу Америки, а не России.
Ничто из случившегося в России после 1917 года не противоречит ни одному из аргументов критиков социализма и коммунизма. Даже в тех случаях, когда все суждения основаны исключительно на писаниях самих коммунистов и попутчиков, невозможно обнаружить в русских условиях ничего, что свидетельствовало бы в пользу политической и социальной системы Советов. Все технологические усовершенствования последних десятилетий были созданы в капиталистических странах. Конечно, русские активно воспроизводили некоторые из этих новинок. Но точно также поступали все отсталые восточные народы.
Некоторые коммунисты пытаются убедить нас, что безжалостное подавление несогласных и радикальное уничтожение свободы мысли, слова и печати не являются неотъемлемыми следствиями общественного контроля над производством. Они доказывают, что для коммунизма такие явления – случайность, результат того, что такая страна как Россия никогда не имела свободы мысли и совести. Однако эти апологеты тоталитарного деспотизма не в силах объяснить, как права человека могут быть гарантированы в условиях всевластия правительства.