— А что случилось? Чего ты такой, не в себе? — в этот раз вопрос задал только витязь.

— Грифин и камминские монахи разбушевались. Весть с голубем из Волина прилетела. В Щецине храм Триглава горит. Но наши жрецы и воины вроде бы вовремя из города ушли. В самом Волине убит верховный жрец Ярилы старый Ратша, а в святилище грабеж. В Колобреге на месте храма Макоши будут возводить монастырь Пресвятой Богородицы, и его сейчас разбирают. Жрица Зареслава исчезла. Говорят, что в леса успела уйти, пока ее амазонки прикрывали.

В помещении воцарилась неловкая тяжелая тишина. Что тут скажешь? Ничего. Беда пришла — отворяй ворота. Подготовился? Значит, хорошо, сам выживешь и доверившихся тебе людей вытащишь. Ну, а нет, получай по полной и без всякой жалости. В Щецине про намерения князя знали и отделались легким испугом, хоть и пришлось бежать, а в Волине и Колобреге решили, что гроза стороной пройдет, вот и поплатились.

— Так что, прощаемся? — Сивер сделал шаг по направлению к жрецу.

— Да, друже, — Ждан кивнул мне. — Подойди Вадим.

Я приблизился. Руки волхва обхватили плечи Сивера и мои. После чего он прижал наши головы к своей и прошептал:

— Недолго я вместе с вами был. Однако за этот срок привык к вам. С тобой Сивер мы и раньше хлеб ломали, а Вадим хоть и не из нашего времени, но свой. Я это знаю и чувствую, точно так же как и ты. И потому скажу просто — прощевайте мужи и держитесь один за другого. Встретимся или нет, того не знаю, ибо будущее мне не ведомо, но я про вас буду помнить. Бывайте.

— Мы тебя проводим, — сказал я.

— Да, — поддержал меня витязь.

— Нет, — отпустив нас, Ждан помотал головой. — Я верхом. Лошадь уже у крыльца, так что не стоит. Трудно прощаться и потому не люблю я этого.

Волхв резко развернулся. Полы его белой рубахи взметнулись над полом, и он вышел. По лестнице загрохотали шаги, резкие и быстрые. Мы с Сивером переглянулись, и воин Триглава пожал плечами. Что он хотел сказать таким жестом, я не понял, да и не размышлял над этим. Ждан ушел, и я уже обдумывал предстоящую встречу с Векомиром.

Глава 10

Кто таков верховный жрец Святовида для племени ранов? Задав себе этот вопрос, а затем и ответив на него, можно было четко понять, с кем придется иметь дело. Поэтому я себе такой вопрос задавал неоднократно и, с учетом полученных от Ждана и Сивера сведений, у меня сложился весьма интересный образ.

Волхв Векомир это истинный правитель Руяна и неформальный глава всех славянских культов на побережье Венедского моря. Именно он спускает с поводка лихие варяжские ватаги, поскольку без благословения Святовида ни одна крупная эскадра в море не выйдет, а волки-одиночки не в счет, хотя и они живут по законам острова. Далее, только верховный волхв распоряжается казной четырехголового божества, своего рода стабилизационным фондом западных славян. Лишь ему подчиняются триста витязей Священного отряда, каждый из которых обладает какими-то ведовскими способностями, и является воином-профессионалом, вся жизнь коего заточена исключительно на войну. Он, а не кто-то другой, определяет внутреннюю и внешнюю политику всего племени ранов. И, как мной уже было сказано ранее, князь Тетыслав и его бояре лидеры номинальные, а истинная власть сосредоточена в руках сильного и волевого диктатора от религиозного культа. Следовательно, с этим человеком необходимо быть очень осторожным, ибо, что у таких облеченных большой властью личностей в голове творится, угадать невозможно.

Итак, вечером за мной пришли посланцы верховного жреца — два воина из Дружины Святовида. Витязь Триглава остался на постоялом дворе, а я, одев свою самую чистую одежду и, прицепив на пояс ножны с мечом, который у меня никто не пытался отнять, отправился в гости к Векомиру. На территории храма я оказался через полчаса, и жрец меня сразу же удивил, так как принял гостя не в святилище, а на свежем воздухе.

За храмом, на краю обрыва в обложенном крупными булыжниками кругу горел большой костер, маяк для мореходов, а метрах в десяти от него, расположившись в глубоком удобном кресле, сидел стар-матер человек в длинной белой рубахе. Глаза пронзительные. Нос слегка искривлен, не иначе, по молодости был сломан и не один раз. На лбу украшенная красными узорами повязка, а шикарная густая борода заплетена в три косицы. Непременного атрибута сказочных волхвов, я говорю про посох, нигде не наблюдалось. Сопровождающие меня витязи нас оставили, и единственным человеком, который находился поблизости, был русоволосый мальчишка лет десяти, который поддерживал пламя костра и постоянно подбрасывал в него толстые смолистые сучья.

Я остановился перед волхвом, заметил рядом еще одно кресло и поприветствовал жреца:

— Здрав будь, Векомир.

— И тебе не хворать, Вадим Сокол, — направив свой взор как бы сквозь меня в темноту, которая скрывала от нас море, довольно таки равнодушно ответил жрец, и кивнул на свободное кресло. — Присаживайся. У нас вся ночь впереди, а в ногах правды нет.

Сразу же сделав в голове зарубку, что Векомир настроен на долгую беседу, я присел. Затем удобней пристроил ножны с клинком, настроил себя на деловой лад и, повернувшись к собеседнику, спросил его:

— С чего начнем разговор? С моей истории о том, как я оказался в прошлом или поговорим о том, что происходит в будущем?

— Нет, — борода жреца, лицо которого освещалось отсветами пламени, слегка дернулась. — Про все это, в общих чертах я уже знаю от Огнеяра и Ждана, да и Лучеврат письмецо прислал. Поэтому рассказы о будущем оставим на потом, а пока давай обсудим то, что происходит сейчас и произойдет в ближайшие годы, — Векомир взял короткую паузу, бросил на меня косой взгляд и задал, наверное, самый важный для себя вопрос: — Ты уверен, что наши враги готовятся к Крестовому походу?

— Да. Это произойдет через шесть лет, в одна тысяча сто сорок седьмом году от Рождества Христова. Католический проповедник и подвижник Бернард Клервоский призовет европейских феодалов выступить в поход против вендов. После чего все аристократы, которые не пожелали идти во Второй Крестовый поход, направятся сюда. В этом войске будут в основном германцы. Генрих Лев, Альбрехт Медведь, Конрад Церингенский, Конрад Мейсенский и многие другие: саксонцы, тюринги, франки, итальянцы, ломбардцы, лужичане, моравы и церковные армии десятка епископов, а помимо них на битву выйдут поляки и датчане. И это значит, что как ни считай, но общая численность врагов, наверняка, будет превышать сто тысяч воинов.

— Так-так, и чего же крестоносцы будут добиваться?

— Главный девиз этого Крестового похода прост и понятен: «Крещение или смерть!»

— И каковы были результаты в твоем времени?

«Можно подумать, что Ждан и Огнеяр тебе об этом не рассказали. Но если спрашиваешь, то я отвечу».

— Бои будут идти два года подряд. Крестоносцы понесут большие потери и отступят. Однако не просто так. Поляки еще раз разорят города поморян, и то, что в этих землях уже находится Камминская епархия, а князь и вся верхушка племени христианизированы, их не остановит. Датчане понесут большие потери от действий варяжского флота и вернутся домой. Лютичи и бодричи потеряют до трети своих соплеменников, а так же почти все свои войска, и будут вынуждены пойти на уступки. Князь Никлот станет немецким данником и, для вида, вместе со всем своим народом примет новую веру. Однако ненадолго. Через пару лет он снова выступит против врагов, и будет крушить их и уничтожать без всякой жалости. Вот только силы будут неравны, и Никлот погибнет в бою под замком Верле. После этого сыновья князя продолжат борьбу и, в конце концов, потерпят поражение. Младший сын Никлота попадет в плен, будет ослеплен и убит, а другой окончательно и бесповоротно примет власть немцев. Столица бодричей — Зверин станет Шверином, а потомки храбреца Никлота, династия Никлотингов, князьями Мекленбургскими.

— А князь лютичей Прибыслав и Вартислав Грифин?