Из теоретических установок стратегии вытекало и решение вопросов использования в войне крупных объединений всех видов Вооруженных Сил; этим занималась теория советского оперативного искусства.

Оперативное искусство, как часть общей теории и практики военного искусства, получило развитие прежде всего в Советских Вооруженных Силах. Его предметом явилась разработка способов подготовки и ведения операций фронтов и армий. Очень много для создания этой части военной теории сделал М. В. Фрунзе, глубоко исследовавший новые явления в военном деле первой четверти XX века

¹ Проект Полевого устава 1939 г., стр. 9.

441

В Военной академии имени М. В. Фрунзе уже в 1928 г. читался курс армейской операции, в котором говорилось: «Операция есть совокупность маневров и боев на данном участке театра военных действий, направленных к достижению общей цели, поставленной как конечная в данный период кампании. Ведение операций составляет предмет оперативного искусства, занявшего промежуточную ступень между тактикой и стратегией» ¹.

Наиболее стройное изложение советская теория оперативного искусства в период ее оформления нашла в книге В. К. Триандафиллова «Характер операций современных армий». Эта книга сыграла важную роль в оперативной подготовке командного состава Красной Армии, особенно высшего.

Следующей ступенью в развитии теории советского оперативного искусства явилась разработка проблемы «глубокой операции» одновременно с решением аналогичной тактической_ггроблемы «глубокого боя».

Существо проблемы «глубокой операции» заключалось в решении задач наступления методом сокрушительных ударов по всей глубине построения войск противника с целью полного его разгрома. Теория глубокой наступательной операции указывала выход из тупика позиционной борьбы, характерного для кровопролитных, но малорезультативных сражений первой мировой войны, во время которой не применялись в широких масштабах мощные маневренные средства.

Между двумя мировыми войнами появились такие средства, которые позволяли превратить тактический прорыв в оперативный. К их числу принадлежали танки, авиация, а также воздушнодесантные войска.

Массированное применение крупных танковых соединений во взаимодействии с моторизованной пехотой и авиацией и при поддержке дальнобойной артиллерии открывало новые возможности перед наступлением. Авиация была способна решать задачи оперативного значения, сковывая маневр резервов противника и нанося им потери, сопровождая в то же время танковые и моторизованные соединения бомбовыми и штурмовыми ударами по врагу. Воздушнодесантные войска захватом важных объектов в глубине расположения противника могли значительно облегчить маневр своих подвижных войск. Усиление артиллерии открывало возможности надежного подавления неприятельской обороны на всех этапах прорыва.

Согласно теории глубокой наступательной операции прорыв тактической обороны врага осуществляли общевойсковые соединения — стрелковые корпуса, а танковые, моторизованные и кавалерийские соединения, взаимодействуя с авиацией, должны были смело проникать в глубь не только тактической, но и, что особенно важно, оперативной обороны противника. При этом быстрота развития прорыва должна была превышать темпы отхода обороняющейся вражеской пехоты. Подвижные войска должны опережать отходящего противника и, следовательно, не давать его резервам усилить оборону на промежуточных рубежах, обнажать его фланги и тем самым создавать выгодные условия для ударов во фланг или для окружения всей группировки противника.

Принципиально это была новая теория наступления технически оснащенной армии, соответствовавшая объективным условиям вооруженной борьбы. Но, естественно, на первых порах в советской теории оперативного искусства далеко не все было разработано до конца и, как показал последующий опыт, не все было правильным.

Прежде всего несколько упрощенно оценивался маневренный характер будущей войны. Не проводилось существенного различия между маневренностью начального периода войны и ее последующих этапов. Отсюда излишний упор делался на маневренное начало наступательной операции (подход к обороне противника), на встречные столкновения. Вопросы организации наступления в условиях

¹ Конспект лекций по оперативному искусству (Военная академия и КУВНАС), 1928/29 учебный год. Литографское издание академии, стр. 3.

442

непосредственного соприкосновения с противником были разработаны слабо. Сила и упорство оперативной обороны врага недооценивались.

Крупным недостатком в оперативной подготовке высших командных кадров Красной Армии накануне войны было отсутствие соответствующего наставления или официального учебного пособия. В известной степени этот пробел был восполнен совещанием руководящих военных работников в конце декабря 1940 г., сделавшим серьезный шаг вперед в развитии советской теории оперативного искусства на основе опыта советско-финляндской войны и боевых действий в Европе в 1939— 1940 гг. Однако материалы совещания не были доведены до всего руководящего состава наших Вооруженных Сил. Была издана в декабре 1940 г. лишь заключительная речь на этом совещании Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко. В ней были подведены итоги проделанной работы и сформулированы указания, направленные на усовершенствование теории наступательной и оборонительной операций фронта и армии. Но эти указания, ставшие достоянием лишь узкого круга лиц, работавших в оперативных штабах или командовавших крупными объединениями, поступили в войска лишь за четыре — пять месяцев до начала Великой Отечественной войны и не могли быть усвоены командным составом в полной мере.

По существовавшим накануне войны взглядам, наступательная операция \ мыслилась как совокупность нескольких этапов боевых действий. В первый этап включался прорыв тактической обороны противника. Во втором и третьем этапах решались задачи развития тактического прорыва в оперативный, разгром резервов противника и уничтожение его главных сил.

Наступательная группировка войск требовала глубокого эшелонирования. \ Предусматривалось, по существу, создание двух эшелонов: атаки и развития успеха. Однако в практике тех лет эшелонами еще назывались авиационная группировка и резервы, ввиду чего говорилось о четырехэшелонном построении. При этом первый эшелон именовался «передовым воздушным эшелоном»; в него включалась авиация фронта и армий, а иногда и воздушные десанты. Его главной задачей было нанесение бомбовых и штурмовых ударов по всей глубине обороны противника с целью ее подавления и нарушения управления. Второй эшелон назывался «эшелоном атаки». Это были усиленные стрелковые корпуса ударной армии, прорывавшие всю тактическую оборону противника. Третьим был «эшелон развития прорыва», или «эшелон развития успеха», состоявший из одного — двух механизированных корпусов или кавалерийского корпуса, которые вводились в прорыв и должны были развивать успех в глубину. В последний (четвертый) эшелон входили резервы.

При прорыве слабой обороны противника и на танкодоступной местности считалось выгодным использовать механизированный корпус в эшелоне атаки.

Как опыт первой мировой войны, так и позднейшие взгляды вероятных противников, а также начавшаяся вторая мировая война указывали на то, что будущий враг окажет сопротивление силами, эшелонированными на значительную глубину. В наступлении приходилось считаться с необходимостью сломить сопротивление не только войск противника, находящихся в непосредственном соприкосновении с нашими войсками, но и его резервов (тактических, оперативных и стратегических) на ряде промежуточных рубежей.

Из такой оценки характера вражеской обороны вытекали соображения о последовательном, по этапам, решении задач в операции, об одновременном подавлении различных элементов обороны, эшелонированных в глубину, с целью нарушения их взаимодействия и наращивания силы ударов, ослабевающих в ходе борьбы с каждым эшелоном обороны противника.