— Да ничего, в общем, особенного… — очень неохотно проговорил Джофф. — Лет десять тому назад сопровождали мы пассажирский лайнер… И столкнулись с транспортником этих вот друзей по разуму. Нас всего двое тогда выжило: я и стажер мой, Клементина Санникова. Я-то еще ничего, а Тинке досталось. Спавьюла Мин-лиа черепушку ей по кусочкам собирала. Я видел. Наши не справились бы, даже целители.

— Ну, а Витас тут при чем? — непонимающе спросил Фредди.

— Вейтас, — поправил его Джофф. — У них есть такой ритуал, называется райлпаг, то есть бой без правил, один на один, без вмешательства кланов. Вот этот самый Вейтас и вколотил мне ума в башку.

— Как?! Ты же пирокинетик!

— А он — барлаг, — мрачно объяснил Джофф. — С такими, как он, лучше вообще не связываться, поверь. Никакая паранорма не спасет. Н-да. Тинку, кстати, потом на гражданку списали. Она на пассажирские линии устроилась… Видел недавно, постарела очень.

Джофф замолчал рассеянно смотря в окно.

— Ладно, друг, — сказал он наконец. — Пойду я… Бывай, — он взъерошил мальчику волосы. — А насчет стажера ты подумай. Мы тебя всегда рады видеть будем.

Чтобы не расстраивать друга, Фредди обещал подумать. На том и расстались.

В ночь Мин-лиа сэлиданум велела ему укладываться на низенькой софе, в дневное время прятавшейся в полу. Терапевтический саркофаг оставался пустым, но не выключенным. Включена была и контрольная панель, за нею устроилась сама сэлиданум, ей надо было работать с медицинскими файлами. Самое же скверное заключалось в том, что софа находилась между саркофагом и контрольной панелью. Назойливым комариным зудом звенели в ушах окутывающие приборы электромагнитные поля. Заснуть в такой нервной обстановке было просто невозможно!

— Простите, — робко сказал Фредди, замучившись ждать того радостного мига, когда Чужая выключит наконец свои приборы и отправится спать. — А почему вы не отдыхаете? Поздно ведь.

— Жду рецидива, — объяснила сэлиданум, не отрываясь от своих файлов.

— Рецидива? — переспросил Фредди непонимающе.

— Именно. Твоя жизнь по-прежнему пока под угрозой, мальчик.

Она потянулась, как кошка, выгибая спину. Фредди смотрел на нее с любопытством. В ней не было грозной воинской стати Лэркен барлумы, но сэлиданум тоже была на свой манер красива. Впрочем, высокая прическа с узкими зелеными лентами ей не шла. Гораздо лучше было бы просто распустить волосы…

— У тебя очень сложная паранорма, — добавила женщина извиняющимся тоном.

— Я… Я, конечно, не специалист, — несмело проговорил Фредди. — Но Ян Ольгердович как-то раз объяснял…

Мин-лиа сэлиданум посмотрела на него более внимательно. Ободренный, Фредди продолжил:

— Ян Ольгердович объяснял: энергия для поддержания психокинетического поля вырабатывается каскадом химических реакций, происходящих при последовательном разложении псикиноферриновой кислоты. Запускает этот каскад гормон псикинозон, вырабатываемый каждой клеткой организма. Возбудители же алой лихорадки встраиваются в ДНК, наподобие ретровирусов, так, что цепочка, ответственная за синтез псикинозона, разрывается посередине. Именно поэтому и нарушается целостность поля. Из-за того, что определенная часть клеток не поддерживает производство псикинозона.

— Интере-есно, — промурлыкала сэлиданум, вновь активируя терминал контрол-панели. — Ретровирусы, говоришь?

— Ну, Ян Ольгердович так говорил… Сам я мало что понял.

— Посмотрим, — сказала сэлиданум, взгляд ее сделался отсутствующим.

Фредди достал свой синтезатор, покрутил его в руках… В наушниках — это все-таки не то. Словно под водой или в толще стерильной ваты. Не идет мелодия как надо, хоть плачь.

— Вы не будете возражать, если я сыграю? — несмело спросил мальчик.

— Играй, — рассеянно разрешила Мин-лиа, не отрываясь от терминала.

Фредди активировал клавиатуру инструмента, на миг задумался, вслушиваясь в звеневшую лишь для него одного мелодию… И мир отдалился, исчез за барьером чистого звука, рождавшегося из-под пальцев, невесомо скользивших над голографическою клавиатурой старого синтезатора.

Он очнулся, ощутив рядом с собой чье-то присутствие. Вскинул голову и увидел Спавьюлу Мин-лиа.

— Где и от кого ты мог услышать эту симфонию, мальчик? — странно напряженным голосом спросила Чужая.

— Витас играл… Вчера вечером… — растерянно проговорил Фредди.

— Вейтас, — задумчиво проговорила она. — Конечно. Могла бы и сама догадаться…

— А завтра он придет? — с надеждой спросил мальчик.

— Не знаю, — сэлиданум вновь обрела прежнюю невозмутимость. — Сыграй еще, мальчик. Пожалуйста.

— Продолжить или начать заново? — поинтересовался Фредди.

— Давай заново, — сказала сэлиданум, вновь устраиваясь за контрол-панелью.

Фредди вновь коснулся клавиш. И в этот раз пришли вместе с музыкой слова, сами собою складываясь в гармоничную рифму. Мальчик запел — на старорусском, который был для него родным. Именно на этом языке говорила с ним мама. Он помнил.

Мин-лиа сэлиданум слушала, неподвижная и напряженная, как струна, забыв о всех своих файлах на включенной панели. Она долго молчала после того, как отзвучал последний аккорд, а Фредди всматривался в ее нечеловеческий профиль, и казалось ему, что скоро он поймет что-то, касавшееся этой женщины, что-то важное, значительное, горькое… такое, что уже не позволит видеть в ней лишь Чужую, дочь могущественной и не очень-то дружелюбной расы.

— Ложись в саркофаг, — сказала сэлиданум, нарушая царившее в палате безмолвие. — Буду тебя лечить…

Наутро, проснувшись в открытом саркофаге, Фредди со внезапным ужасом понял, что наполовину ослеп и оглох. Он уже не видел мерцающей радуги электромагнитных полей над приборами Мин-лиа сэлиданум, не воспринимал характерного для них комариного писка, а бортик саркофага, такой хрупкий под привычными к мощи психокинетической паранормы пальцами, внезапно оказался прочнее железа.

А сила текла совсем рядом: он чувствовал ее, но контролировать не мог совсем!

Испуг его не укрылся от Мин-лиа сэлиданум.

— Для усиления эффекта препаратов, подавляющих активность вирусов алой лихорадки, — объяснила она, — синтез псикинозона в твоем организме временно приостановлен.

— Не думаю, — сказал на это Фредди. — Я чувствую силу своей паранормы! Только воспользоваться ею не могу. Это как фантомные боли: руку ампутировали, а пальцы болят. — сравнение пришло вдруг, сразу, и оказалось невероятно точным.

— Придется потерпеть! — заявила сэлиданум. — Если, конечно, ты хочешь вылечиться.