В этот момент судороги пронзили Кэри, и от боли она вся сжалась. Нет, только не это, пожалуйста, Боже, нет!

Звуки, которые она издавала, превратились в тоскливые стоны, которые рвались из ее горла снова, снова и снова, пока она сама не перестала узнавать свой голос. Ее отец обхватил ее своими сильными руками и держал ее крепко — она не знала, сколько времени, — пока она не успокоилась. И тут пришли вопросы, полные тоски вопросы, о которых она не хотела думать, но все-таки должна была получить ответ.

Она подняла голову и уставилась на доктора сквозь льющиеся слезы:

— Ее арестовали?

Доктор нахмурил брови. Он посмотрел на Джона Бакстера и опять на Кэри.

— Мне говорили, что стрелял молодой человек, девятнадцати лет. Он убежал с места преступления, но полиция нашла его. Он во всем признался.

Лучик надежды пронзил мрак в душе Кэри:

— Так он не был в квартире Анжелы Мэннинг?

Доктор заколебался:

— Думаю, что был.

Надежда умерла.

— Мисс Мэннинг вызвала полицию. Она станет главным свидетелем, когда дело будет рассматриваться в суде, — он наклонился вперед и внимательно всмотрелся в нее. — С тобой все в порядке?

Кэри кивнула:

— Думаю, да.

Судороги отпустили ее, но облегчение, которое она испытала, быстро ушло под натиском вопросов. Но самым важным из них был один.

Почему?

Почему после того пути, который они успешно прошли вместе, Тим обманул ее и поехал к Анжеле Мэннинг?

Почему кто-то стрелял в него?

И почему Бог позволил ему умереть?

У нее болело все, от колен до локтей. Ее тело дрожало все сильнее с каждой минутой, словно холод, который проник в нее, никогда не уйдет.

Отец приблизился и прошептал ей на ухо:

— Мне так жаль, Кэри.

Ее желудок опять сжался, но не так сильно, как раньше. Она закрыла глаза. Нет, это не может быть правдой. Вся эта история — всего лишь дурной сон.

— Скажи мне, что это неправда, папа, пожалуйста, — простонала она, отчаянно ожидая какого-то знака, что все это ложь. Когда знака не последовало, она всхлипнула громче. — Почему? Почему, Боже? Почему Тим? Почему сейчас? Почему?

Она не получила ответа ни от отца, ни от доктора, ни даже от Бога — не в этот раз. Так что она сделала единственное, что могла сделать. Она стала плакать о Тиме и о себе, и об их будущем ребенке. Обо всех переменах, которые означала смерть Тима. В это мгновение она почувствовала, что часть ее умерла тоже.

Неописуемой мукой — хуже самой боли утраты — было узнать, что он опять солгал после всего, через что они прошли. Опять переживать, что она все же была недостаточно для него хороша. Из всех чувств, которые душили ее, самым горьким было осознавать предательство.

— Кэри, — даже для того, чтобы просто поднять глаза на доктора, ей понадобились все оставшиеся силы. Он протягивал ей листок бумаги. — Это было в его кармане, — глаза у врача были влажными. — Мне кажется, что это должно остаться у тебя.

Друг ее отца вышел, она развернула листок и попыталась сосредоточиться на словах, но ее руки так дрожали, что она ничего не могла понять. Ее отец мягко взял у нее бумагу и начал читать спокойным голосом, полным силы и скорби.

«Дорогая Анжела», — он сделал паузу, и Кэри подумала, что он смотрит на нее, пытается понять, не окажется ли для нее слишком большим ударом услышать последние слова ее мужа.

Сердце Кэри забилось вдвое чаще, и она сглотнула ком в горле. Его последние слова были обращены к Анжеле, а не к ней. Этот факт был как нож в сердце. Она на мгновение зажмурилась:

— Продолжай, папа. Я хочу это слышать.

Он взял письмо в правую руку, а левой взял ее за руку:

«Дорогая Анжела, я виноват в том, что случилось между нами, но ты должна кое-что знать. Я не хочу, чтобы ты приходила в мой кабинет завтра — и никогда. И я не хочу, чтобы ты мне звонила. То, что мы были вместе, было неправильно; это был обман, и я искренне об этом сожалею. Я не люблю тебя. Никогда не любил. Я люблю свою жену и собираюсь остаться с ней до конца своей жизни».

Новые слезы, теплые и успокоительные, наполнили глаза Кэри, и она уткнулась лицом в плечо отца. Ее окутал неземной мир, и она расслабилась. Тим был ей верен. Как бы ужасно это ни выглядело со стороны, он просто хотел объяснить Анжеле Мэннинг все, раз и навсегда. Последнее послание мужа освободило ее от боли предательства, но в сто раз усилило боль от утраты.

— Это все?

Лицо ее отца омрачилось, и он покачал головой:

— Есть еще одна фраза.

От страха у нее опять сжало желудок, и снова пришли судороги.

— Читай, папа, я должна знать.

Он кивнул и опять сосредоточился на письме: «Еще одно. Если ты беременна, я готов взять на себя ответственность».

— Что? — Кэри выдохнула это слово, и тошнота охватила ее. Она боролась с желанием побежать в туалет; вместо этого она замерла на месте, думая об этой ужасной возможности. Если Анжела беременна, их дети родятся с интервалом в несколько месяцев. Может быть, будут ходить в один класс в школе.

Она вспомнила, как расстроен и обеспокоен был Тим сегодня вечером, как странно вел себя. Теперь все стало понятно — и это привело ее в ужас.

Боль в животе опять проснулась, и она сжалась. Отец вышел в холл, и через секунду вернулся с доктором скорой помощи.

— У нее схватки, — объяснил ее отец.

Доктор нахмурился:

— Нам надо обследовать тебя, Кэри.

Он подошел, чтобы помочь ей, но Кэри выставила вперед руку:

— У меня все хорошо, — боль отпустила, и она выпрямилась. — Я должна видеть Тима.

Друг ее отца выглядел обеспокоенным, но кивнул.

— Его еще не обмыли. Ты скоро сможешь увидеть его после этого.

Она не могла ничего сказать, и ее отец ответил за нее:

— Спасибо, Майк. С нами все будет хорошо. Но приготовьтесь на всякий случай.

Доктор кивнул и вышел. Долгое время в помещении слышались только всхлипывания Кэри и нежные утешительные слова ее отца:

— Держись, Кэри. Мы пройдем через это. Бог поможет нам.

В глубине души она верила в это, верила, что как-то выживет, что с ее ребенком все будет хорошо, что когда-то она даже сможет стать счастливой. Только страшно было даже представить, сколько сил на это уйдет.

В данный момент она не была уверена, что помнит, как дышать, не говоря уже о том, чтобы заботиться о себе и ребенке без Тима. За несколько часов она потеряла своего мужа, свой брак, свои мечты о будущем. Все пропало. И даже если Бог поможет ей выжить, один вопрос продолжал терзать ее сердце.

Где Ты, Боже? Где Ты во всем этом? Кэри почувствовала еще одну схватку, но на этот раз слабее.

— Co мной все хорошо. Схватки ослабевают.

— Ты уверена? — ее отец мягко прижал руку к ее животу. — Преждевременные роды — это не шутка.

— Я уверена, — она вздохнула и уже собиралась попросить своего отца помочь ей попрощаться с Тимом, как в дверь постучали. Заглянула медсестра:

— Миссис Джейкобс, вас хочет видеть какая-то женщина. Говорит, это срочно.

Кэри посмотрела на отца:

— Наверное, это мама.

От мысли о том, что придется опять повторять ужасные подробности смерти Тима, ей стало плохо, но она хотела видеть свою мать. Она кивнула медсестре:

— Пусть войдет.

Ta исчезла, оставив дверь открытой.

Прошла минута, и на пороге появилась красивая молодая женщина с заплаканным лицом и опухшими ярко-голубыми глазами. Она тут же посмотрела на живот Кэри.

После этого в выражении ее лица что-то изменилось. Кэри инстинктивно почувствовала, что это она. Другая. И душа у нее ушла в пятки.

Женщина скрестила руки на груди и встала перед ней:

— Я Анжела Мэннинг.

Кэри почувствовала руку отца у себя на плече, но продолжала смотреть на ту, которая стояла перед ней. Так вот она какая, Анжела? Ради которой Тим ушел из дома и которая почти погубила ее брак.

Которая сейчас, быть может, носит ребенка Тима.

Кэри была опустошена, голова раскалывалась от сонма мыслей, а где-то рядом, в соседнем помещении лежит Тим.