Пора строить планы свадьбы, а не ждать, когда Анжела Мэннинг попадет еще в какую-нибудь историю. Нет, ситуация была намного серьезнее, и просто напугать профессора мало. Дирк вытер кровь о джинсы. Сейчас он будет решать проблему иначе — совсем по-другому. Даже если это будет стоить ему жизни.

Он завел мотор, открыл барабан револьвера и посмотрел внутрь. Прекрасно. Полностью заряжен.

Это значило, что ему не надо заходить в магазин. У него есть время пообедать и сделать домашнее задание. Потом он вернется, поднимется к Анжеле и вручит ей кольцо.

Ярость, которую он испытывал несколько мгновений назад, утихла. Он нормально себя чувствовал. Если никто не встанет у него на пути, к десяти часам вечера он и Анжела Мэннинг будут уже обручены.

Глава 29

Кэри сидела в будущей детской и пыталась решить, какой оттенок розовых обоев лучше подходит к пастельной обивке кроватки, которую они с матерью купили в то утро.

Неважно, что все — в том числе Тим — думали, что у нее родится мальчик. Она была уверена, что драгоценное дитя, растущее внутри нее, — девочка. Кэри почувствовала, как ребенок повернулся, и положила руку на живот. Резвая девочка.

Кэри не могла дождаться возможности увидеть дочь лицом к лицу, укачивать ее и смотреть, как Тим радуется первым мгновениям отцовства. Брук считала, что рождение ребенка усмиряет мужчину, и Кэри не сомневалась в этом. Она представляла себе, как Тим смотрит на плоть от плоти своей, лицом к лицу. Понимает, насколько уязвим ребенок, что каждое решение, принятое им теперь, будет влиять на малыша и его воспитание.

Это будет преображение, которое укрепит узы между ними.

Кэри ходила по комнате, рассматривая единственную, находящуюся здесь, детскую игрушку — белого орленка, который стоял на комоде. Это был подарок от Тима, первый подарок их малютке.

— Он белый, потому что Бог дал нам возможность начать все с чистого листа с рождением этого ребенка, — сказал он ей неделю назад, когда принес игрушку. Он подождал, когда они сядут у камина в тот вечер, прежде чем показал подарок. Кэри держала орленка в руках, рассматривая, как тщательно сделаны крылья, и радуясь, как приятно гладить плюшевое тельце.

Тим провел пальцем по игрушке и положил свою руку на руку Кэри.

— Это орленок, потому что семьи орлов живут вместе вечно. И, когда мы пройдем через все это, мы тоже будем вечно вместе.

Кэри моргнула, но воспоминание не уходило. Она взяла игрушку и поднесла ее к лицу. Белый синтетический мех был очень мягким, и она представила себе, как их дочь, несколько лет спустя, бегает с этим орленком, держа его за крыло. Это будет ее любимая игрушка, и, вероятно, к тому времени она станет грязно-серой, а мех сотрется. Но слова Тима об этой маленькой милой игрушке и ее значении останутся такими же свежими, такими же новыми.

Кэри услышала шум и повернулась. Ее муж смотрел на нее из дверного проема. С тех пор как они снова стали жить вместе, обычно он возвращался домой раньше, чем до своей измены. Так он пытался показать ей, что старается спасти брак.

— Привет, — она улыбнулась ему и помахала в воздухе около своего лица орленком. — Нашей девочке это понравится, — она поставила игрушку на место. — Я не слышала, как ты вошел.

Тим сделал попытку улыбнуться, уголки рта поднялись, но глаза остались печальными, под ними лежали глубокие тени. Он прошел по комнате и прикоснулся к ее плечу.

— Как у тебя дела?

Тревога сжала ее сердце.

— Хорошо, — она наклонила голову. — У тебя все нормально?

— Да, — он потер лицо, все еще держась за ее плечо. — Все хорошо. Просто устал.

Ей хотелось поверить ему, но его поникшие плечи и обеспокоенное выражение лица выдавали его.

— Ты уверен?

— Да, — он медленно вздохнул. — Мне надо поработать с бумагами. Я буду наверху.

Через час после ужина он нашел ее в гостиной, она делала записи в дневник. Тихо играла кельтская инструментальная музыка, в воздухе еще витал аромат жареного цыпленка.

Кэри подняла голову и встретила его вопросительный взгляд. То, что беспокоило Тима, не рассеялось, и она опять почувствовала внутри напряжение.

— Закончил с бумагами?

— Нет, — он глубоко вздохнул и засунул руки в карманы. — Мне придется вернуться на работу. Я кое-что забыл в кабинете.

— Ох, как неудачно, — Кэри сразу же подумала, не обманывает ли ее Тим, не хочет ли он поехать куда-то в другое место, а не на работу. Она отогнала эту мысль. Тим не обманывал ее; вот почему их примирение шло так удачно.

Она встала и потянулась, заставив себя говорить непринужденно:

— Хочешь, я поеду с тобой?

— Все нормально, — на мгновение казалось, что он замер на месте. Потом подошел к ней и взял ее руки в свои. — Можно мне сказать тебе кое-что? — его голос был тихим, но настойчивым.

— Конечно, — она задержала дыхание, отчаянно пытаясь понять, что творится в его голове.

Он крепче сжал ее руки.

— В том, что с нами случилось, виноват я, Кэри. Это полностью моя вина.

Она расслабилась. Так вот что это было? Запоздалый приступ вины?

— Это неправда, и ты знаешь это, — она нежно провела пальцами по его рукам. — Мы оба принимали неправильные решения.

Тим покачал головой:

— То, что ты была занята, не оправдывает моей измены. Как бы одиноко мне ни было.

Между ними повисло молчание, полное ожидания, словно Тим должен был сказать еще что-то очень важное. Она нахмурилась:

— Ты поэтому такой задумчивый сегодня вечером?

— Нет, — он всмотрелся в ее лицо, в глаза. Его рот был открыт, но, похоже, он не знал, что сказать.

— Что?

Он посмотрел на их скрещенные руки. Потом поднял глаза — они были влажными.

— Ничего. Просто... — она ждала, пытаясь прочитать его мысли. — Мне так жаль, Кэри. Я так виноват, ты даже не представляешь как.

Она мягко отняла у него свои руки, потянулась и обняла его за талию:

— Я все понимаю.

Он прижал ее к себе так сильно, как это позволил ее живот. Их лица были очень близко, и Кэри подумала, не соприкоснутся ли, наконец, их губы. С тех пор как они опять стали жить вместе, они только обнимались и держались за руки. Но теперь, когда он был так взволнован, поцелуй казался возможным.

Но Тим провел пальцем по ее бровям, по виску, нежно скользя по овалу лица.

— Я хочу, чтобы ты помнила кое о чем.

Кэри ждала, ее сердце сильно билось.

— Что бы ни случилось, я не хочу вновь причинить тебе боль. Никогда.

Их глаза встретились, расстояние между лицами постепенно сокращалось, и вот губы соприкоснулись. Слезы потекли по щекам Кэри. Она чувствовала их соленый вкус, поцелуй стал глубже. Это не было той страстью, которая когда-то связывала их, хотя Кэри подумала, что однажды вернется и она. Это был безгранично печальный поцелуй, в котором отразилось все, что они любили и потеряли и чего у них не будет больше никогда. Но в нем было и еще что-то. Это был поцелуй надежды, которую способен послать только Бог.

Кэри отстранилась первая. Она взяла ключи от машины с кофейного столика и дала их Тиму.

— Поезжай за своими бумагами. Я буду ждать тебя.

— Ты так прекрасна, — он всматривался в ее лицо, словно пытаясь запомнить его. — Ты — лучшее, что со мной случалось в жизни, Кэри, — он поцеловал ее еще раз. — Ты мне веришь?

— Верю, — она вытерла слезы и протянула ему ключи. — Верю всем сердцем.

* * *

Когда Тим попрощался и уехал, Кэри поняла, что это правда: она действительно верила ему. Она от всей души помолилась о том, чтобы дни обмана остались позади. Потому что после всего, что случилось несколько месяцев назад, она была уверена в одном.

Если Тим Джейкобс хотя бы еще раз предаст ее, это ее убьет. Даже если сердце ее перестанет биться через много лет.

* * *

Слезы струились по лицу Тима, когда он подъезжал к своему офису. Он вцепился в руль, злясь на себя. У него была прекрасная возможность рассказать Кэри обо всем, но он не смог этого сделать. Это было совершенно невозможно — не теперь, когда ее душа была полностью открыта, а выражение абсолютного доверия написано на лице. Он вздохнул сквозь стиснутые зубы. Теперь ему придется ждать до возвращения домой.