В камышах торчать без толку,

Взять иголку втихомолку,

Шить из облачного шелку

Шаровары для коня!

Сшил я шаровары эти,—

Наливайте-ка по третьей!

Потерял мой конь подкову,

Кузнеца я вмиг позвал,

Тот не ногу подковал,

Не копыто, — верьте слову! —

Он подкову подхватил

И ко лбу приколотил;

Добрый конь мой по траве

Заскакал на голове.

Я пешком уйти решил

Подобру да поздорову!

Верь-не верь, честной народ,

Горы перешел я вброд,

По небу шагал везде,

Плыл в каруце^[29] по воде

Через пропасти и мели,

Через рощи и луга,

Словно в мягкой колыбели,

Делал в день я три шага.

Я весьма проворный малый,

Что ни день, то беготня,

Но хозяин мой, пожалуй,

Попроворнее меня!

Просыпается с рассветом,

И, едва прогонит сон,

Необутым, неодетым

До полудня бродит он

И умыться забывает.

В полдень ноги обувает

И до сумерек зевает,

В полночь кушму надевает,

Пояском обвяжется,

Девушкам покажется!

Он хотел прибыть сюда,

Но одежда вся худа,

И рубаха — вот беда!—

Не годится никуда:

Порвана повсюду в клочья,

Здесь ничем не мог помочь я!

Десять медведей подряд

Ищут место для заплат.

Ну, налейте по четвертой!

Ведь жених наш — парень тертый,

Несказанно он хорош!—

Узкоглазый, словно еж,

Дыбом волосища,

А на лбу усища,

Острые, как вилки;

Уши на затылке,

Он кривой, он косой,

Пляшет на руках босой,

Кушму носит на ступне!..

Ты не верь, царевна, мне.

Все, что я сказал, — вранье,

Измышление мое.

Вот и солнце низится,

Вот и вечер близится,

Скоро к нам жених придет,

Ох, Пэкале попадет!

Где моя большая кружка?

Хо-хо-хо, да ха-ха-ха!

Вышел Чубэр, старший дружка

Фэт-Фрумоса, жениха;

С белым полотенцем чистым,

С круглым хлебом золотистым,

Что из солнца испечен;

Подошел к невесте он,

Низко-низко поклонился

И с приветом обратился;

— Фэт-Фрумос тебе, царевна,

Свой подарок шлет, любя!

Чудо-подвиги вседневно

Совершал он для тебя.

Сколько он добра поныне

Сотворил с давнишних пор,

Знают только сокол синий

Да гайдуцкий шестопер.

Он прошел моря и реки

И гранитные хребты,

И должна теперь навеки

Стать его женою ты.

Но отдай герою, Ляна,

Руку нежную твою

Не за то, что постоянно

Побеждал он всех в бою,

Не за то, что, витязь гневный,

Лил в сраженьях вражью кровь.

Нет! За то, что вновь и вновь

Нес к ногам своей царевны

Молодой порыв душевный

И бессмертную любовь!

По густой траве атласной,

По ковру гвоздик и роз

Молча подошел к прекрасной

Косынзяне Фэт-Фрумос.

Подошел и рядом стал,

Сжал ей пальчики едва

И тихонько прошептал

Еле слышные слова,

Полные любви и ласки.

Расчудесных слов таких,

Что промолвил ей жених,

Не прочесть и в лучшей сказке!

Слышишь? — Свадебные песни

Раздаются по дубраве!

В целом свете нет чудесней,

Ни звончей, ни величавей.

Звуки хоры в чаще льются,

Разгулялась басмалуца[30],

И гудит веселый гром,

Полный радостного пыла,

На венчаньи, где отцом —

Посаженным —

Солнце было!

Дышит счастьем пир венчальный,

Лишь пастух сидит печальный,

Мысли — все одни и те ж…

И, звеня стеклом бокала,

Говорит ему Пэкала:

— Нос не вешай, Андриеш!

Песни пой, шути да смейся,

Буйной пляской душу тешь

И на лучшее надейся!

Мы, друзья твои, — с тобой

В счастье и беде любой.

Верь, что ты отплатишь вору,

Что Лупара и Миору

Ты отыщешь, наконец,

И вернешь своих овец.

Тот, кто верен истине,

Доплывет до пристани!

Глянул Андриеш на склон

И опять увидел он:

Бродит стадо по траве

С Миорицей во главе,

И, зарей освещено,

Серебром блестит руно.

Мальчик радостно вздохнул,

Жадно руки протянул,

Но внезапно все пропало —

Косынзяна, Фэт-Фрумос,

Миорица и Пэкала,

Вороха цветущих роз

И толпа гостей нарядных.

Вместо них — нагой утес,

Небо в тучах непроглядных,

Низкое, как свод тюрьмы;

Резкий ветер что есть силы

Гнет безлистый куст унылый,

А вокруг, средь полутьмы,

Обнаженные холмы,

Словно древние могилы.

Вскрикнул бедный пастушок

И проснулся…

Там, у ног,

Змеи выставили жала,

Бездна грозная зияла,

А за ней гора стояла,

Из каменьев сложена,

И о помощи она

Андриеша умоляла,

Глухо плакала, стонала…

Перед пропастью бездонной

Замер пастушок смущенный;

Что придумать — непонятно,

Не вернуться же обратно!

Но летающий ковер

Сам затеял разговор,

Распрямясь пред Андриешем:

— Вижу, ты попал в беду

И шагать не можешь пешим

По змеиному гнезду.

Выход я тебе найду.

На меня садись, пастух,

Мы вспорхнем с тобой, как пух,

Я тебя перенесу

Через пропасть на весу!

И они на самом деле

Бездну вмиг перелетели.

Заколдованный ковер

Опустился между гор

И сказал — Не в силах дале

Я лететь сквозь облака.

Крылышки мои устали

И не держат седока,

Изнемог я в душной мгле,

Воздух тянет вниз, к земле!

И побрел пастух усталый

На ребристый горный склон,

Под его ногами скалы

Издавали тихий стон,

Умоляя мальчугана:

— Мы раздеты догола,

Наши бедные тела

Где ни тронь — сплошная рана.

Здесь ведь каждая скала

Прежде витязем была;

Вихря, злобного тирана,

Властелина Царства Тьмы,

Низложить хотели мы,

Но колдун, проклятый бес,

В скалы превратил героев,

Гору из камней построил

Высотою до небес.

И теперь мы стонем, плачем,

Услыхав твои шаги.

Будь же нашим братом младшим,

Не топчи нас, помоги!..

И сочувствием горячим

Мальчик скалам отвечал,

Он им помощь обещал

И походкой торопливой

Осторожно между скал

В Черный Дол спускаться стал…

Перед ним поток бурливый

Необъятной ширины.

Из-за пены белогривой

Берега едва видны.

Как пройти через поток?

Дунул мальчик на Восток,

И в одно мгновенье ока

С лучезарного Востока

К Андриешу прилетел

Юный ветер Войошел.

Прилетел, но еле дышит,

Крыльями едва колышет,

Тихо шепчет:

— Я больной,

Сам не знаю, что со мной.

В этих облаках унылых

Я нести тебя не в силах.

Балтарец примчался грозный

И умелою рукой

Начал строить мост морозный

Над стремительной рекой.

Покорившись мудрой силе,

Улеглось кипенье вод,

Волны пенные застыли,