пись, чтобы когда-нибудь вспомнить, оглянуться, но, расстава-
ясь с мужем, ей захотелось уничтожить все свое прошлое, как
ненужное напоминание, жестокий урок крушения и непредсказу-
емости поступков даже самых близких и родных людей. Про-
зрачный женский голос исповедально вибрировал в магнитофон-
ном эфире, и через помехи и треск со старой кассеты мощным
потоком струились живые чувства. Не могу понять, почему так
часто, через столько лет, я возвращаюсь к Ней, незнакомой и
непонятной?
И кто поймет, кто сможет объяснить логику поступков Муж-
чины и Женщины? Кто кого способен осудить?
Она читала очень тихо, почти шепотом, и от этого мне каза-
лось, что все, о чем она говорит, до сих пор Ее волнует и не
отпускает.
*****
«Давай вечером с тобой встретимся », но не там, где рас-
стались много лет назад, а просто в словах, в жестах, в знаках
или в светящейся бездне компьютера. Ты согласен?
Давай встретимся на том самом перекрестке, где когда-то
неожиданно и случайно, ВДРУГ, мог состояться наш роман.
Но память кружит и уводит, не подпускает близко к тому
перекрестку на центральной улице Кинг Джорж, где просто рас-
стались, разминулись в пространстве, и больше НИКОГДА
179
Ирина Цыпина
Только не надо переосмыслений, не надо напоминать, осуждать, возвращать. Ты еще помнишь, как это было?
На родительском собрании было шумно и душно, все крича-
ли одновременно, перебивая друг друга. На пластиковых таре-
лочках трогательно раскрошились крошечные печенья и биск-
виты. Витал обязательный кофейный аромат, без которого не-
мыслимо ни одно коллективное мероприятие. Энергично жести-
кулируя, на гортанном непонятном языке перед аудиторией выс-
тупала директриса, в джинсах и кроссовках, являя собой пример
спортивной долговечности и предпенсионного оптимизма.
Для меня все звуки сливались в один шумовой фон. Две не-
дели в стране, шок от чужой непонятной жизни, от непохожести
и неузнаваемости всего самого обычного и простого: начиная
от хамсинной, вязкой жары в ноябре и заканчивая милой небреж-
ностью и сонным безразличием к своему имиджу у местных
смуглолицых леди. Я ощущала себя туристкой: молодая, еще
вчера абсолютно благополучная, уверенная в себе женщина. Мое
внутреннее самоощущение не допускало комплексов насчет от-
сутствия работы, незнания языка, местных обычаев, культуры
и истории страны, наконец, статуса эмигрантки, подслащенного
надуманным словом «репатриантка». Нет, это было не про меня!
Все пришло значительно позже. А тогда был интерес ко всему
новому, был кураж, было все легко и просто.
Я сидела на пересечении чужих взглядов, как под обстре-
лом. Я играла спектакль, где была утонченной и непонятной ак-
трисой; эдакая заграничная штучка, не такая, как все. Голова
кружилась от непонятного драйва, но поверьте, неосознанно я
завела толпу. Я чувствовала себя наэлектризованной в поле чу-
жой территории, излучающей мощный заряд абсолютно другой
непонятной им частоты.
Била электричеством моя ядовито-зеленая кофточка с рас-
шитым по моде тех лет разноцветным стеклярусом; пульсиро-
вали электроволны от юбки цвета беж и от умопомрачительных
180
Бегство из рая
лайковых сапог. В сорокаградусную жару именно сапоги были
хитом моей экзотической нестандартности в противовес санда-
лиям, одетым на босые, очень смуглые, ноги местных абориге-
нок. Но не судите строго, я ведь играла гротескную роль в напи-
санном мной средиземноморском сценарии, где все должно быть
непредсказуемо и ярко, как на бразильском карнавале, шокиро-
вать и бить наповал.
По окончании родительского собрания меня окружили родите-
ли будущих одноклассников моего сына. Что-то шумно спрашива-
ли, шутили, объясняли, но из-за моего незнания языка, оставим за
кадром несостоявшуюся беседу и их повышенное внимание. На
все вопросы у меня была только вежливая улыбка и несколько фраз
на английском.
Удивительно, но тебе я подробно рассказала о себе так много и
почтиправдуобовсеймоейпрошлойжизни.Странно,какмнехватило
словарного запаса из моего почти забытого английского лексикона?
Когда я сегодня спустя 10 лет вспоминаю тот вечер, я вспоминаю
школьный двор с непонятными рисунками и надписями на плакатах, душный хамсинный вечер и легкость встречи с тобой.
Светлые глаза, светлые выгоревшие волосы, волевой под-
бородок, абсолютно европейский типаж в ближневосточном ан-
тураже. Командовал в элитных войсках, воевал. Учился в Аме-
рике, но не подумал остаться там, здесь Дом, в Израиле, это
ведь так понятно. Его мама говорит с ним на английском, она из
Австралии; а отец знает русский, он когда-то жил в Польше. В
Израиле никого не удивишь этой экзотикой переплетений судеб, языков, стран. Израиль это страна, по сути, эмигрантская, где
еще не сработал мощный плавильный котел, но все объединены
общей судьбой, общей опасностью и общим ощущением чего-
то мистически необъяснимого и предопределенного, что витает
в воздухе этой раскаленной Земли.
Мы с тобой будем «учиться в одном классе» школы Дене-
марк. Наши первоклашки здесь познакомятся. И мой малыш
181
Ирина Цыпина
здесь на иврите будет по слогам читать свои самые первые в
жизни книжки. Окажется, что у нас один знак Зодиака и даже
один День Рождения в прекрасном весеннем месяце Апреле,
который на иврите называется Месяц Нисан. И имя твое Нисан, в честь этого, любимого мной, месяца.
А потом были дожди, и в твоей машине за плотно закрыты-
ми стеклами весь город казался забрызганным каплями дождя, и уже не было куража, и я четко представляла, что всё, абсо-
лютно всё, не так. Скажи, как ты мог по глазам определять, о
чем я думаю? Знать и чувствовать то, что никогда не рассказы-
вала тебе? Как ты мог общаться со мною на таком уровне под-
сознательного, телепатического понимания, что пугал меня этим?
Где, когда мы пересекались в прошлой жизни? Зачем??? Нет, это был не флирт И не роман Это были встречи в «Антими-
рах», несущие в себе логику отрицания и сумасшедшую энер-
гию притяжения. Мы не могли быть вместе.
Мой муж работал 24 часа в сутки, чтобы заново построить
Дом, чтобы семья могла жить в своем привычном мире согла-
сия и любви без неожиданных потерь и потрясений, которые так
часто преподносит эмиграция. Я должна была работать и под-
нимать детей. Работа, эта мистическая категория в мире эмигра-
ции становится Б-гом, Дьяволом, Шизофренией Судьбой, под-
меняя другие чувства и иногда разрушая психику. Мы не могли
быть вместе. У нас не было общей Судьбы, только месяц Нисан.
Праздник Пурим был первым нашим праздником в Израиле.
Мы с мужем еще за две недели получили красивое приглаше-
ние, отпечатанное на прекрасной глянцевой бумаге с позолотой, с изысканной лазерной полиграфией.
Изумительная вилла в центре престижного района столицы,
мраморные скульптуры и картины в огромном зале салона.
Приглашенные музыканты, фейерверк, гости в маскарадных
костюмах. А я и не знала, что нужны карнавальные костюмы.
Весь мой шикарный вечерний наряд сразу поблек и скуко-
182
Бегство из рая
жился. Я была такой чужой, на этом чужом празднике, среди
людей, говорящих на чужом языке, в чужом доме, за тысячи
километров от своей привычной настоящей жизни.
Мне уже не хотелось танцевать, да и мелодии были не из
моего «альбома».
Что могло быть общего у нас, воспитанных на разных сказ-
ках, в разных странах, говорящих на разных языках? Он, навер-
ное, специально никогда не говорил мне о своем международ-