– Насколько велик интерес на Западе к тому, что сейчас происходит в России?
– Интерес очень сдержанный. Не больше, чем к Бразилии. Россия наконец должна расстаться с образом великой державы и занять какое-то место в ряду с Бразилией, Китаем, Индией. Вот если она займет это место и осознает свою роль в мировом хозяйстве, тогда от нее будет толк.
– То есть, значит, смиренно надо признать подлинное место в жизни и идти учиться в школу?
– Конечно! Вместо того чтобы с тремя классами образования пытаться изобретать водородную бомбу.
– На ваш взгляд, как все это произошло, к этому вели какие-то предпосылки?
– Это произошло просто по глупости, которая привела к катастрофе и признанию долга Советского Союза. Это была глупость, 90 миллиардов долларов повесили на очень слабую экономику, и дальнейшая катастрофа – это был просто вопрос времени. Запад обманул Россию, Запад обещал реструктурировать этот долг и не реструктурировал его. Запад обещал экономическую помощь – и не оказал ее, и оставил Россию один на один с этим долгом, который в общем-то делала не она. Я думаю, что это элемент специальной стратегии – стратегии ослабления России, стратегии Запада.
– Значит, экономические беды России идут от Запада, так получается?
– Экономические беды России – прежде всего от семидесяти лет коммунизма, которые, грубо говоря, испоганили народную душу и народные мозги. В результате получился не русский человек, а homo soveticus. который работать не хочет, но при этом все время рот у него раскрывается, хлеба и зрелищ хочет.
– Насколько Запад понимает, что хаос в России может быть угрозой всему миру?
– Я, откровенно говоря, не понимаю, почему хаос в России может быть угрозой всему миру. Только лишь потому, что у нее есть атомное оружие?
– Вот именно. А разве этого мало?
– Я думаю, для того чтобы отобрать у нас атомное оружие, достаточно парашютно-десантной дивизии. Однажды высадить и забрать все эти ракеты к чертовой матери. Наша армия не в состоянии оказать никакого сопротивления. Чеченская война это показала блестящим образом.
– Какова ваша ниша в российской жизни?
– Нету никакой ниши. (Хихикает).
Вот единомышленник Чубайса, Гайдара и др. Вот кого назначал Ельцин заведовать Госкомимуществом, точнее, продажей всего имущества России.
В правительстве был человек, который абсолютно не верил, что страна может подняться. И, значит, был там, наверху, для чего-то другого.
Перед нами типичный русский холоп (хоть и немец). Будет смотреть, как подыхает лошадь, и пальцем не шевельнет: она же не его – барская, соседская, чужая, зачем ей жить?
Яша, лакей Раневской (Чехов, «Вишневый сад»), когда никто не слышит, говорит старому Фирсу: «Скорей бы ты подох». И тут же просит барыню: «Возьмите меня с собой в Париж! Здесь жить невозможно, одно невежество».
С высокомерным презрением он говорит «они», «русские»… Он не говорит «русише швайн», потому что это неприлично. Но он так думает. Это очевидно.
Он не может думать иначе. Потому что либо «русише швайн», либо «Кох – швайн».
Человек хочет считать себя хорошим и честным. Голубой воришка Альхен воровал и стыдился, чувствовал, что поступает нехорошо, обирая старух в богадельне. Он не идейный.
Будь Альхен таким же идейным, как Альфред Кох, считай он, что старухи – швайн, что они – мусор, что должны подохнуть, тогда чего стыдиться?
Если любишь или хоть уважаешь, обворовать совестно. Но если презираешь, если не считаешь за людей – тогда, как говорится, сам Бог велел. Человек с таким образом мыслей не может не воровать.
Особенно если обеспечена безнаказанность, если проделки оформляются в виде постановлений правительства.
За мысли нельзя наказывать. Почему же у людей, которым я показывал интервью Коха, возникало желание его наказать? Должно быть, потому, что понимаешь, как он действовал, если он так думает.
Но скоро возмущение проходит, и начинаешь Коха жалеть. Он, конечно, проживет жизнь сытую, проживет хихикая. Но человеком он вряд ли станет. Разве что чудо.
Последний вопрос интервьюера «Какова ваша ниша?» звучит жутко. О нишах и ареалах обычно говорят в связи с животными. Потому что среда обитания и родина – понятия не тождественные. Коха спрашивают, как животное. Но это вызвано тем, что сам он наговорил. И Кох не задет термином, спокойно отвечает: нету ниши. Не Дом, не Дело – ниша. Крыша, квота, льгота и маржа.
Впрочем, все сказанное Кохом вызывало бы гораздо меньше эмоций, если бы читатель считал его не бывшим вице-премьером России, а тем, кто он есть: обвиняемым по уголовному делу о квартирных махинациях.
Год назад «МК» напечатал телефонные разговоры Коха с бизнесменами и чиновниками. Разговор с бывшим первым замом руководителя администрации Президента России, председателем совета директоров РАО «Газпром» и своим соавтором по не вышедшей книге о приватизации Александром Казаковым Кох начинает так: «Сань, я педераст». Если Кох имел в виду не свою сексуальную ориентацию, а состояние души, то с этой самооценкой спорить совершенно невозможно.(17)
«Россия. Искусство развалить страну» – под таким броским заголовком появилась статья в шведском журнале «И так далее». Автор статьи пишет о том, как, следуя советам западных экономических экспертов, Россию подвергли опыту, пытаясь провести крупнейшую в мировой истории приватизацию и за два-три года превратить Россию в страну с рыночной экономикой. Через семь лет статистика показывает, что шока оказалось намного больше, чем терапии. Терапия эта почти свела пациента в могилу.
И вот цифры. С 1991 по 1997 год валовой внутренний продукт упал на 83%. Сельскохозяйственная продукция сократилась на 63%. Количество инвестиций – на 92%. Закрылось 70 тысяч фабрик. Это значит, что Россия производит на 88% меньше тракторов, на 76% меньше стиральных машин, на 77% меньше хлопчатобумажных тканей, на 78% меньше телевизоров, и этот список снижения производственных показателей можно продолжать до бесконечности. 13 миллионов человек стали безработными. Тем, кто сохранил работу, зарплату срезали наполовину. Средняя продолжительность жизни в России сократилась на шесть лет. Такие изменения случаются в странах, потрясаемых войнами, эпидемиями или голодом. Ничего этого в России не было. Никто ничего не успел понять. Никто не успел разобраться в ваучерах, купонах и, как грустно шутит автор, можно было приобрести государственное предприятие за 2 тысячи бутылок водки или вообще не заплатив ни копейки. Неслыханные состояния концентрировались в руках тех, кого стали называть «новыми русскими». Однако новые владельцы предприятий вовсе не стали производить то, что люди могли и хотели покупать. Они начали грабить свои предприятия. Деньги уплывали на Запад, промышленность ржавела. Гигантская приватизация с 1992-го по 1996 год принесла государству всего 0,15% от всей суммы доходов. Вся Россия пошла с молотка за какие-то несколько миллиардов долларов. (18)
Уровень экономического развития России с начала перестройки падал и к 1996 году определялся 102-м местом среди 209 стран мира. В итоге по мировым стандартам Россия стала относиться к слаборазвитым странам.
Внутренний валовой продукт снизился более чем десятикратно: с 2,5 триллионов долларов в СССР до 170 миллиардов долларов в год в РФ накануне 2000 года.
Удельный ВВП на душу населения упал с 10 000 долларов в 80-е годы до 1200 долларов в год, то есть, более чем в восемь раз!
В 1953 году СССР не имел ни гроша долгов перед иными странами, золотые запасы составляли 2500 (две тысячи пятьсот!) тонн. Накануне 21 века внешние долги под 200 миллиардов долларов, золотые запасы примерно 200 (двести!) тонн, что соответствует примерно 2 млрд. долларов.
Совокупный объем государственного долга по отношению к реальному (легальному) ВВП постоянно увеличивался – с примерно 65% в 1995-м до почти 80% на конец 1998-го. Величина внешнего долга достигла 200 млрд. долларов США (160 – госдолг плюс долги разных фирм). Только на выплату процентов по этим долгам ежегодно требуется до 20 миллиардов долларов, то есть почти весь федеральный бюджет России.