Витю, Налимов взял к себе в школу. Собирая внука в первый класс, Валентин Михайлович пришел в ужас. По крайней мере надо было быть весьма богатым человеком, чтобы подготовить первоклассника к первому сентября.

Бездарное управление страной известными всем господами привело родителей и детей к печальному результату. Школьное образование сделалось неподъемным для многих родителей, а так называемая помощь от «государства», естественно в мизерных суммах, еще надо было получить, бегать, обивать пороги чиновников и при этом умудряться на хлеб зарабатывать (чиновники же принимают страждущих исключительно в рабочее время). Ей богу, все это сильно напоминает «Алису в стране чудес», где чаепитие с безумными персонажами никогда не кончается, только чаепитие надобно заменить на все, буквально на все, что затевают, так называемые «слуги народа» в Государственной Думе.

Нередко. обыватель включая новости, говорит с неприязнью: «Ну, что вы еще задумали?» и добавляет непечатное слово, ожидая от правителей очередную порцию гадостей, призванных не улучшить благосостояние народа, а напротив, ухудшить.

В полной мере это чувствуют на себе школьники, несчастные дети. Даже, будучи из семьи середнячков, даже при поддержке бабушек, все равно, ущемляются их права, и в ответ о просьбе починить, скажем, велосипед (предположим, цепь слетает), ребенку, делая страшные глаза, взрослые говорят: «Ты что, ведь надо готовиться к школе!» И здесь, не имеется в виду заданное летом, внеклассное чтение (если речь идет уже не о первоклассниках, а старше), нет, в ужасе взрослые теребят школьные костюмы выставленные на продажу, воют от цен на спортивную форму, а обувь, а портфели, а канцелярские принадлежности?! Да, на такие деньжищи можно было бы шар земной обогнуть! А уж, чтобы подготовить первоклассника, впору кредит в банке брать…

Изрядно потратившись и не позабыв помянуть недобрым словом «врагов народа» приведших страну к полной анархии, в том числе и в системе образования, Валентин Михайлович испытал гордость, когда его внук, маленький, молчаливый человечек взял деда за руку.

– Ну, ну, не надо бояться, – подбодрил его Налимов.

Витя шумно вздохнул, выглядывая из-за большущего букета гладиолусов.

– Мне страшнее! – поведал Налимов, прижимая руку к сердцу. – Я речь буду произносить перед всей школой!

Стоя на крыльце и обозревая праздничное море школьников, выстроившихся в линейку, он пожалел, что не взял на праздник, внучку, ей бы понравилось. И вообще внуки оказались вовсе не проблемными, а напротив, разумными и воспитанными детьми.

Налимов поискал глазами внука, Витя стоял впереди колонны первоклассников. Маленький, скромный мальчик, потерявший маму, папу и бабушку в одночасье.

Только теперь, перед всей школой, Налимов осознал всю трагичность случившегося, восхитился стойкостью внуков и поругал себя за черствость и невнимательность. Обещая исправиться, он с восторгом помахал рукой внуку и Витя ответил деду слабой улыбкой.

13 (Последняя)

Первое сентября Налимов посвятил семье. Забрав досрочно из детского сада Яну, он поехал в парк развлечений и с удивлением обнаружил, что парк переполнен, очень многие родители привели школьников покататься на каруселях.

– А как же! – хохотал Щербаков, летая на качели-лодке вместе с новой дочкой, Мариной. – Когда еще школярам выпадет праздник!

И Марина позабыв былые недоразумения, связанные с поведением Налимова, послала Валентину Михайловичу воздушный поцелуй.

Встретил Налимов в парке и троицу неразлучных друзей, усатого, долговязого и толстого. Абсолютно трезвых и одетых нарядно. У всех троих были жены и дети.

– Сезон открывается, – радостно сообщил усатый, – отпуск кончился, в театр пора!

– Репетировать! – добавил долговязый и пригладил светлые волосы, он был без шапочки.

– Спектакли играть, – мечтательно улыбнулся толстый и снял очки.

Налимов смотрел с удивлением.

– Приходите, у нас и детские спектакли есть, – кивая внукам Налимова, сообщил усатый, – а мы вам контрамарочку и за кулисы проведем!

– Ага! – подтвердил долговязый.

– Вдохнете запахи театра, – прикрыл глаза толстый.

– Деда, – дернула за руку, Яна, когда троица актеров обремененная семьями, скрылась восвояси, – а какие они, запахи театра?

– Вероятно, речь шла не совсем о запахах, – задумался Налимов, – скорее об ощущениях, о мире фантазии, об эйфории признания и аплодисментах.

– В театрах кричат «браво», я знаю! – добавил Витя.

– Вот-вот! – закивал Налимов, обрадованный взаимопониманием и заверил детей. – Мы обязательно сходим с вами в наш городской драматический!

P. S. Налимов прожил еще десять лет вместе с Витей, Яной, Мушкой и Тяпой. Находясь на смертном одре, в больнице, он приветствовал изможденным от боли голосом священника, Николая Проскудина. Батюшку уложили на соседней койке. Но не успев перекинуться и парой слов, они скончались. сердца перестали биться, тела отказали держать души.

Очнулся Налимов в той же палате, но сидя рядом с телом. И безо всяких эмоций наблюдал, как к священнику подошел громадного роста черный, рогатый, едва умещающийся в пространстве палаты, явно не рассчитанной на подобных верзил. Но был ли то Сатана или кто-то из демонов, он не знал. Тем не менее, батюшка обрадовался ему так, что ручки протянул, рогатый взял его на руки, будто дитя малое и ушел. А Налимов переведя взгляд на неподвижное тело отца Николая заметил краем глаза возле себя двух служек смерти в черных плащах с капюшонами. А, где же у вас косы, хотел, было, возмутиться Налимов имея в виду общеизвестные рисунки «старухи», но служки не дав ему собраться с мыслями, подхватили и понесли в туннель, где в общей очереди к ангелу смерти, он, было, затосковал, но когда дошел его черед и ангел, положив теплую ладонь на его лоб, сейчас же резюмировал о Толпе, воспрянул духом.

В Толпе он обрел прежнюю говорливость, встретил родных, маму с папой и посетил дом предков. В доме тикали часы с кукушкой, играл граммофон и топилась печка. Возле печки, на маленькой скамеечке, сидел прадедушка, которого Налимов при жизни никогда не видел и глядя на правнука, кивал, улыбаясь: «Гляжу на тебя, будто на самого себя смотрю!» И Налимов чувствуя, что это так и есть, уселся возле прадеда на крепко сколоченный дубовый табурет, чтобы также, как и прадед кивать и улыбаться новопреставленным родственникам.

После смерти Налимова, Щербаков немедленно взял шефство над детьми. Во всем ему сопутствовала Марина, к тому времени получившая юридическое образование. И Валентина не осталась в стороне, а проявила участие, под чутким руководством семьи Щербаковых, Витя поступил на юридический, Яна выбрала актерскую профессию, она стала актрисой городского драматического театра, где престарелые артисты, усатый, долговязый и толстый всегда готовы были ее поддержать.

В деревне, еще при жизни Налимова поселились ученые и каждый день ездили на рейсовом автобусе преподавать, в школу. Ученые сильно сдружились с бабой Клавой и рыдали в голос на ее похоронах.

После смерти Налимова они так и остались жить в доме, пугая деревенский люд своими экспериментальными опытами, но тем не менее урожай они собирали богатый и не в пример другим огородникам, успевали выращивать и убирать некоторые овощные культуры аж два раза за лето. Для того они использовали некую машину, что собирала из окружающего пространства «чистую» энергию и перенаправляла ее на огородные растения. В дальнейшем, ученые планировали экспериментировать на мышах, добиваясь отмены такой болезни, как старость. При удачно проведенных опытах, они бы заявили миру о создании прибора против старости да и болезней вообще, но это уже другая история.

Знаменитый школьный огород перешел в руки завуча, Натальи Михайловны, возглавившей школу и после смерти Налимова не нарушившей традиции вверенного ей учреждения ни на йоту.

Наталья Михайловна поставила на свой стол портрет Налимова и частенько разговаривала с ним, советуясь и высказывая свои сомнения вслух. Люди видели ее и на городском кладбище, куда она относила охапки свежих цветов, практически каждый день меняя букеты возле мраморного памятника Налимову…