Стоим однажды на берегу и бросаем плоские камешки, – смотрим, чей камешек дальше

проскачет. Скользят камешки над водой и, плашмя ударяясь, рикошетят – прыгают, как

лягушки. Рядом тетка Фекла с бадейкой. Вынет из нее рыбину, почистит и, не разгибая

спины, полощет в речной проточной воде. Вдруг к ногам тетки Фёклы набежала волна и,

откатываясь, обнажила... соминую пасть с маленькими глазками над губою. Как хватит сом

из рук женщины рыбину! Тетка Фёкла даже в реку посунулась. Мы к ней кинулись, а она

сама поднялась, вся мокрая...

В этом месте рассказ Николая Васильевича был прерван отчаянным криком утки.

Рыболовы тихонько подкрались и выглянули из-за куста бредины.

В лунном свете видно было, как у самого берега, на песочке, чуть залитом водой, возятся

пуховички-утята. Так и щелкочут носиками. Что же тревожится их мамаша? Бегает,

натопорщила перья на голове и шее и кричит, кричит... В отблесках луны на воде рябь

замерцала. Тенью жмется к берегу огромная рыба. Но мелко там, не достать ей пуховичков.

Ерзая брюхом по дну, развернулся ночной хищник, скользнул в омут, а волна, колыхнув утят,

окатила песок.

– Это твой сом, Женя. Он по ночам охотится! – заметил Николай Васильевич. – Надо с

ним за язей рассчитаться. Жаль, что у нас пойманная рыба уже уснула, живца надо бы. Да

ладно, обойдемся другой насадкой.

Под крутояром рыболовы воткнули в берег прочную удочку с большим крючком, нанизав

на него целый пучок червяков.

На рассвете друзья первым делом направились к сомовой снасти.

Осторожно заглянули под берег... Леска натянута против течения.

– Есть! – почему-то шёпотом произнес Николай Васильевич.

– Наверно, огромный! – восторженно отозвался Женя.

Васильич поплевал на руки, взялся за удилище и потянул.

Сом упирается, но идет без рывков. Надеясь на несокрушимую прочность снасти,

рыболов тянет изо всех сил.

– А ну-ка, Женя, попридержи меня – скользко! – обращается к другу Васильич.

Теперь вдвоем потянули...

– Подается, подается! – шепчет старик.

– Врешь, не уйдешь! – приговаривает Женя.

Понатужились друзья и выволокли на берег... черную карчь.

Под ней, угрожающе растопырив свои колючки и крепко опутав леской корягу, висел ерш

– в палец величиной!

Он сумел прицепиться на самый кончик непомерно большого для него крючка. Голову

«рыбины» закрывал пучок червяков.

Ошарашенные такой «удачей», на миг застыли друзья. И вдруг как захохочут. До слёз

смеялись.

– Ладно, – отдышавшись, заявил Васильич. – Нынче ерш помешал. А всё же не минует

наших рук сом. В следующий раз подкинем ему жареную ворону. Он на такое угощение

падок, знаю я его натуру.

РЕЧНОЙ „ВЕЗДЕХОД"

«Красный, как рак» – принято говорить о человеке, которому от стыда или от смущения

краска заливает лицо. Однако сравнение это не совсем верно. Краснеет ведь только вареный

рак. Обычный цвет его зеленовато-бурый, темный. Или говорят: «Пятится, как рак». Тоже

неточно, – будто подводный житель только и может пятиться. Ходит он головой вперед.

Бежит, выпучив неподвижные «рачьи» глаза на стебельках, с закинутыми назад усами и

выставив свое оружие – клешни. Вдруг, чего-то испугавшись, ударит хвостом-шейкой, сразу

осадит и, поводя длинными усами, даст «задний ход».

Рак и плавать мастер, – мчится по течению и против него боком, торчком, – как угодно.

Куда спешит? По какому важному случаю? Что-либо приметил, а скорее всего – причуял;

обоняние у него хорошее. Наскочив на опасность, гребнет он хвостом и, оттолкнувшись,

отступает, шевеля и угрожая клешнями. Одна из них послабее – для ощупывания, а та, что

побольше и потолще, – служит для схватывания и разламывания добычи. Хватать он ловкач.

Чуть зазевается рыбешка, – хвать рачьи тиски её, и... распалась уклейка на две половинки.

Обычно рак на дне промышляет, подбирает остатки чужого «стола». Впрочем, не опоздает

стянуть кусок и у других из-под носа.

В прозрачной струе вьется на крючке червяк. Соблазнительно вьется! Рак легко, как

пузырь, всплывает вверх, пристраивается к чужой приманке, снимает проворно червяка

клешней и закусывает. Дрожит поплавок. Рыболов подсекает и вытаскивает – голый крючок.

Воришка вовремя успел разжать клешню.

Где много раков – не жди с удочкой толку: эти грабители изведут рыболова. А самих

раков можно ловить по-разному.

Тихо еду по неглубокому озеру с прозрачной водой. В руках у меня длинная камышина с

расщепом на нижнем конце. Наклонившись за борт, смотрю в подводный мир. Среди

водорослей шмыгают рыбки, виднеются пробирающиеся по дну раки.

Направляю камышину на такого ползуна и прижимаю его. Скользя по полукруглому

панцырю, расщеп расширяется и зажимает рака. Защемленный, он сердито поднимает

клешни, разводит их ножницами, «стрижет» воду, пытаясь поймать врага. Выброшенный в

лодку, он копошится здесь, шуршит вместе с другими.

Можно и проще ловить раков, только не во всякое время года.

Заберешься в речку и идешь вдоль кручи тенистого берега. Стараешься держаться против

течения, чтобы муть относило. Обшариваешь все попутные коряги, камни, корни, – рак

любит там хорониться. А то нащупаешь вырытую им нору и сунешь туда руку. Бывает, и

повозишься, пока извлечешь добычу. Либо наколешься об острый шип на лбу ползуна, либо

клешни его вцепятся в пальцы. А сумеешь подвести ладонь под рака, легко его вынешь.

Самый добычливый лов – рачницей. Закидывают её с берега или с лодки так, чтобы она

плашмя легла на дно, и рядом втыкают кол. Чем больше поставлено рачниц, тем богаче будет

улов. Вначале на приманку набрасываются мелкие раки, вслед за ними появляются и

покрупнее. Эти обжоры отгоняют мелочь или бесцеремонно оттаскивают её клешнями и

сами принимаются за угощение. Через полчаса после установки рачницы поднимают,

выбирают улов и ставят снова.

Для ловли годятся и старые, уже негодные сети. Расстелешь их по дну с привязанной к

ним приманкой, раки зачуют съедобное, набьются сюда и запутаются в тонких нитяных

ячеях.

Чтобы сохранить пойманных раков живыми, их помещают в корзину, перекладывая

крапивой, ольховыми листьями, мхом или травой.

Самое подходящее время для лова – первая половина осени, весна и начало лета,

примерно до июля. Поздней осенью раки прячутся в глубокие места, а летом – линяют.

Рачихи с линькой запаздывают, так как вынашивают потомство. Отложив яйца, они

прикрепляют их к своему хвосту и берегут, пока не появится молодь.

Раку приходится линять каждый год (а молодому так и несколько раз в течение года: ведь

сковывающий его панцырь мешает ему расти). Лишившись панцыря, рак делается

беспомощным, скрывается в своем убежище и не показывается оттуда, иначе крупная рыба

не упустит случая схватить его. Окунь так и шныряет в прибрежных корнях, подстерегая

лакомую добычу. Красноперый горбун даже в нору сунется, пытаясь вытащить нежного в

такое время рака. А тот, забившись поглубже, растет и запасом своей извести укрепляет на

себе новую броню.

Порой рак очень надоедает рыболову-удильщику, но зато, линяя, он сам делается

отличной насадкой: любая рыба клюет на него.

С ПИЩИКОМ

Рябчик, – настоящая лесная птица. Облюбует сумеречный уголок и живет в нём

неотлучно, – а не так, как тетерев или глухарь. Те ведь с осени непрочь покочевать вокруг да