Человек теперь уже откровенно рассмеялся:

— Ну, раз так, давайте знакомиться!.. Степан Матвеевич.

Витька пожала протянутую руку и сказала:

— Виктория Сергеевна. А его — Степан Иваныч.

— Ну?! Тёзка, значит? — белые кустики бровей приподнялись, и стало видно, что новый знакомый совсем ещё молодой, как Витькин папа, а может, ещё моложе. — А где ваши птицы, Виктория Сергеевна?

— Попугайчики?.. Их стюардессы пригласили. Там всё-таки свободнее.

— И куда вы путь держите?

— В Нефтеград, а вы?

— И я туда же. Скажи, пожалуйста, какое совпадение! — Степан Матвеевич снова засмеялся. Он вообще или улыбался, или смеялся. Такой уж он был, наверное, весёлый человек.

— А вы знаете моего папу? — спросила Витька на всякий случай. — Он самый знаменитый буровик на свете!

Светлые кустики снова поползли вверх:

— Уж не Сергей ли Турабов?

Витька радостно закивала: Турабов, ага, Турабов.

— А я гляжу, знакомая мордуленция! Где, думаю, видел? Вот так встреча! Ха-ха-ха! Да мы ведь с твоим батькой соседи!

Тут и Витька засмеялась. До чего здорово получается: не успела доехать до Сибири, а уж папиного знакомого встретила! Она сорвалась с места: надо же об этом и маме сказать! Она тоже, наверное, обрадуется.

Людмила Петровна обрадовалась, и даже очень. Они усадили Степана Матвеевича в Витькино кресло и засыпали вопросами.

Прежде всего, Витька решила выяснить самое главное:

— А комары всех без разбору едят или только незнакомых?

Степан Матвеевич рассмеялся.

— Не бойся, Виктория Сергеевна, авось, не съедят. Только не поддавайся, виду не показывай.

— А я и не боюсь, просто так спросила. А медведи на приволье живут или где?

— Дед Матвей говорил, косолапые далеко в тайгу ушли! — успокоил Степан Матвеевич. — Распугала их стройка шумом да криками.

— А у него борода есть?

— У деда Матвея?.. Есть. До пояса, как у Карабаса Барабаса.

— У Карабаса была до полу и даже волочилась, — заметила Витька.

Она ещё хотела спросить про троллейбусы, но Людмила Петровна её остановила:

— Подожди, Виктория, не дашь с человеком поговорить!.. Так вы коренной сибиряк?

— Мы, Стрижовы, да. И я, и отец мой, Матвей Егорыч, местные. А вот моя Саша Александровна, жена, с Украины. Овощи теперь выращивает. А раньше ткачихой была. Тогда много народу понаехало, когда Нефтеград строить начали. Кто по путёвке комсомола, кто сам по себе, кто за другом потянулся.

— И большая у вас семья, Степан Матвеевич?

— По сибирским понятиям — малая: трое. Мы с женой, да парень семь лет.

— Как я?! — обрадовалась Витька. — А что он сейчас делает?

— Рыбалит на речке, должно быть. Или матери в теплице помогает. Или купается. Умеешь плавать? — Степан Матвеевич лукаво сощурился.

Витька хмыкнула: нашёл о чём спрашивать! Всё-таки она на море выросла, как-никак!

— С четырёх лет, — скромно сказала она. — И год без матраца.

— Молодец! — Степан Матвеевич не мог скрыть восхищения. — И ныряешь?

Витька снова хмыкнула: а как же! Это её любимое занятие — залезть на плечи к дяде Арифу и — бултых! Как с вышки. Можно потом соревнование устроить, если кто-то сомневается...

— Значит, батька вас в Н-ске не встречает? — спросил Степан Матвеевич.

— В том-то и дело... — Людмила Петровна вздохнула.

А Витька молча достала из сумочки телеграмму и показала Степану Матвеевичу.

Он прочитал и задумчиво погладил себя по голове от затылка ко лбу.

— Нравится тебе наша сибирская столица? — спросил Степан Матвеевич.

— Нет, — чистосердечно призналась она. — Наш город лучше.

— Вика! — укоризненно покачала головой Людмила Петровна.

— Да, — стояла на своём Витька. — У нас море есть и пляж!

— И у нас есть, — улыбнулся Степан Матвеевич, — море и пляж.

— Зато обезьянок нет! Которые на верёвочке гуляют по улицам.

— Зато белочки есть! — в тон Витьке задорно сказал Степан Матвеевич. — Подкарауливают прохожих и требуют угощения. Не веришь?

Витька смущённо засмеялась и взглянула на маму. Брови у Людмилы Петровны выгнулись дугой, что означало крайнюю степень удивления, и она спросила:

— В самом деле?

— Придётся показать белок, — обратился Степан Матвеевич к шофёру.

Молодой веснушчатый парень понимающе кивнул и включил третью скорость...

НЕ ДОГОНИШЬ — НЕ ПОЙМАЕШЬ!

Витька не сразу поняла, куда их завезла серо-голубая «Волга» с шашечками на боку. Завезла и высадила.

С одной стороны — высокие здания, как в новом городе, газоны с цветами, автоматы «газ-вода». А с другой — деревья посажены без всякого порядка, как попало.

— Их нарочно перепутали? — спросила Витька.

— Нет, Вика, здесь, наверное, самый настоящий лес был, — улыбнулась Людмила Петровна.

— Город построен прямо в лесу, — подтвердил Степан Матвеевич.

Витька с интересом разглядывала деревья: совсем не такие, как у них дома. Там они узкие, высокие, а здесь — будто кружевные, расширились, стоят. Особенно одно ей очень понравилось: ствол белый, а по нему поперёк — словно кисточкой кто нарисовал — чёрные полоски, шершавинки. Витька не удержалась, потрогала.

— Оно просто всё шёлковое, мамочка! — закричала она. — Ты погладь, погладь его!

— Это берёза, Вика, — сказала Людмила Петровна.

— Она поднялась на цыпочки и танцует. Видишь, как руки согнула, — Витька встала рядом с берёзой и показала.

Кот, до этого спокойно сидевший за пазухой у Степана Матвеевича, начал старательно выкарабкиваться наружу. Действительно, все ходят, смотрят, восхищаются, а он что, хуже?

— Давайте-ка наденем на него поводок, — сказала Людмила Петровна. — А то сбежит: ишь, принюхивается!

Эту унизительную процедуру Степан Иваныч терпеть не мог! Его, независимого кота, привязывают, как обыкновенную собаку! И пока Витькина мама застёгивала на его спине ремешки поводка, кот грозно шипел и пытался вырваться.

— Спустимся к морю? — предложил Степан Матвеевич, опуская кота на землю. — Конечно, это не Каспийское, но вполне приличное искусственное море.

Витька запротестовала:

— Лучше к белочкам!

Степан Иванович тоже так думал: в самом деле, на море они и дома наглядятся, а тут есть кое-что поинтереснее... И кот, не поднимая носа от земли, решительно потянул Людмилу Петровну в сторону зелёного ковра, который стелился от самой дороги.

— Витя, белка! — неожиданно воскликнул Степан Матвеевич.

— Где, где? — Витька крутила головой, ничего не видела и ужасно волновалась.

— Да вон же, в кормушку забралась! На пеньке, вроде домика, видишь?

Теперь, когда Степан Матвеевич показал, куда смотреть, и Людмила Петровна, и Витька разглядели маленькое рыжее существо, озабоченно хлопотавшее в домике. Белка что-то искала, не находила и звонко цокала.

— Ругается, — перевёл Степан Матвеевич. — Сердится, что в кормушке пусто, полакомиться нечем.

— Я хочу ближе подойти, можно? — Витька умоляюще посмотрела на маму и Степана Матвеевича. — Я очень тихонько, как кошка, подберусь, а?

— Можно, — разрешил Степан Матвеевич. — Белки здесь к людям привыкли, некоторые с рук едят и даже попрошайничают.

Действительно, белка пугаться и не думала. Они подошли довольно близко, так что стали видны чёрные блестящие бусинки-глазки, которые внимательно приглядывались к ним. Уж не собираются ли эти люди её угостить? Белка перебралась на крышу кормушки, уселась на задние лапки, расстелила огненный хвост и стала ждать. Время от времени она нетерпеливо цокала, что, видимо, означало: «Скоро вы налюбуетесь мною и вспомните про то, что лежит у вас в карманах?»

— Какая красавица! — восхищённо прошептала Витька. — Лучше, чем на картинке!

И Людмила Петровна, и Степан Матвеевич были совершенно согласны с ней: молча стояли и улыбались. И никто из троих не подозревал, что случится в следующую минуту.

А в следующую минуту кот, про которого все на время забыли, резко дёрнулся, поводок выскользнул из рук Людмилы Петровны, и рыжий разбойник прыгнул на кормушку.