— Можно, я поцелую тебя? — попросил Гор умоляюще.

— Можно, — тихо ответил Тейлор, и сам потянулся к его губам. Такого обжигающего поцелуя в его жизни еще не было. Ударнику казалось, что он физически ощущает страсть целовавшего его Гора, что он весь заполняется ей, пока гангстер глубоко погружал язык в его рот и ласкал губы губами. Гортхауэр положил руку на затылок Роджера, наслаждаясь ощущением мягких волос под пальцами. Когда поцелуй закончился, Тейлор не удержался и сел на пол. Его просто колотило от возбуждения. Но он тут же поднялся и протянул гангстеру обе руки.

— Пойдем, — сказал он. — Пойдем скорее.

Потом они как-то сразу оказались у кровати и рухнули на нее, не раздеваясь. Гортхауэр все целовал рот Тейлора, не в силах насытиться его вкусом, погрузив руки в светлые растрепанные волосы ударника. От этих поцелуев по спине Роджера проходила сладкая долгая дрожь, и через несколько минут он почувствовал, что готов, причем так, как никогда в жизни. Прижимающееся, трущееся об него тело Гора доставляло ему уже мучительное наслаждение даже через плотную джинсовую ткань. Наконец, не выдерживая, он отстранил его от себя.

— Давай разденемся, — севшим голосом попросил он, — я так не могу.

— Да, конечно, — пробормотал гангстер, сорвав с себя рубашку, не расстегивая. Раздеваясь, он не отрывал от Тейлора глаз, и было понятно, что он думает лишь об одном, как снова оказаться рядом. Освободившись от одежды и прильнув друг к другу, они продолжали исступленно целоваться, Гортхауэр жадно шарил руками по гладкой коже Роджера и негромко стонал. Ударник понимал, что его любовник совсем потерял голову, и ему дико хотелось доставить тому удовольствие. Он оторвался от пылающих губ и пополз ниже, проводя языком по шее и груди Гора. Когда он добрался до соска и стал ласкать его языком, чуть прикусывая, Роджер отчетливо ощутил, как спазм вожделения проходит по телу гангстера. Гор шелохнуться боялся. Он был готов сделать для Тейлора все, что угодно, только бы это продолжалось. Честно говоря, он думал, что вполне мог бы кончить только от этих прикосновений к своей груди и плечам и от рук Роджера, сжимавших его бедра. Но Тейлор не дал ему это сделать. Он поднял голову, подушечкой большого пальца продолжая ласкать твердый сосок, и спросил, усмехаясь, но, похоже, сам этого не замечая:

— Хочешь меня трахнуть, Гор?

— Да, — это коротенькое слово Гортхауэр выговорил с таким колоссальным трудом, что сам удивился.

— Тогда давай. Только медленно.

Тейлор сам не знал, почему попросил об этом, но почему-то одна мысль о том, что Гор сейчас будет это делать, доставила ему бешеное удовольствие, и ему хотелось его растянуть.

Некоторое время он еще не давал гангстеру уложить себя, продолжая целовать его, спустившись к животу и лаская его языком. Потом он сам лег ничком, и Гор припал губами к его спине, к узким выступающим позвонкам, к худым лопаткам, покрытым золотистым пушком. Две минуты этих ласк довели Тейлора до того, что стал вскрикивать и просить сделать это скорей, а то он просто спятит. Гортхауэр поверить не мог, что Роджер не просто с ним, а хочет его с такой же силой, что и он сам. Его стоны и крики, то, как он открыто демонстрировал свое желание, доводили гангстера до того, что все плыло и покачивалось у него перед глазами. Когда он наконец вошел в это вожделенное тело, легко, как нож в масло, а Тейлор начал ерзать и извиваться под ним, стараясь заставить войти еще глубже, Гор понял, что если бы ему предложили отдать жизнь за несколько таких минут, он бы сделал это, не задумываясь.

Тейлор приподнимался на напряженных руках, всем телом подаваясь навстречу горячему телу Гортхауэра, и пылающая кровь билась в его теле, стучала в ушах, бешено пульсировала в паху. Он никогда не испытывал ничего подобного. Он чувствовал себя, как женщина, отдающаяся любимому мужчине, он был готов делать это до утра. Гор жарко дышал ему в затылок и шептал что-то по-итальянски, из чего Тейлор понимал только одно слово — «любовь». «Наверное, это и есть любовь, — вдруг отчетливо подумал он, — мне хочется умереть в его объятиях…» Тут он ощутил, что бешеное возбуждение, заставляющее его стонать и извиваться всем телом, готово разрешиться, и попросил, задыхаясь:

— Я не могу больше, давай, Гор, я хочу сделать это вместе, давай же…

Гортхауэр только этого и ждал. Стараясь выполнить просьбу возлюбленного и не спешить, последние несколько минут он сдерживал себя чудовищным напряжением воли, потому что от каждого движения в теле Тейлора гангстер ощущал себя, как готовый извергнуться вулкан. Ему казалось, что все его нервы обнажены, и любое прикосновение к телу партнера отдавалось в его теле сладкой мучительной дрожью. Он тут же убыстрил движения, от чего Тейлор закричал и, вдруг перекатившись на бок, закинул руку за голову, прижимая к своему плечу голову Гортхауэра. Они кончили одновременно, и Гор, крепко, судорожно сжимая бедра Роджера коленями, заглушил свой собственный крик, впившись губами ему в шею.

Через минуту он отвалился от ударника, лег на спину, все еще хрипло дыша, и закрыл глаза. Все тело звенело от легкой счастливой пустоты. Только сейчас Гор понял, в каком напряжении жил последние дни.

Рядом зашевелился Тейлор, который тоже отошел не сразу. Гортхауэр услышал его мягкий, с еще усилившейся хрипотцой голос:

— Эй, ты живой?

— Ага. А ты как?

— Отлично. — Гор услышал, как тот повозился рядом, укладываясь поудобней. — Ну, ты дал… У меня слов нет. Представляю, как бабы от тебя визжали.

Гангстер рассмеялся. Он был счастлив, что снова может смеяться и свободно дышать, а не корчиться на медленном огне этой ужасной страсти. Впрочем, огонь опять возвращался в него от ощущения горячего тела рядом.

— Было дело, — ответил он. — Только лучше тебя у меня никого не было.

— Мог бы и раньше сказать, — проворчал Тейлор. — Я, кстати, из-за тебя бутылку проиграл.

— Какую бутылку? — не понял Гор.

— Ну, мы с Фредди поспорили, еще до того как я с тобой встретился, что я лягу с мужиком и мне понравится. И проиграл.

— Ясно. Значит, понравилось?

— Было плохо заметно? Ты глаза-то открой.

Гортхауэр послушно открыл глаза. Тейлор посмотрел на него и вдруг одним движением приподнялся и сел на партнера верхом. Уперся руками в плечи и заглянул в глаза темными от расширенных зрачков глазами. Лицо его было веселым, он улыбался, длинные ресницы вздрагивали. Гор чуть не застонал от любви и восхищения. Все это было похоже на какой-то чудесный сон.

— Слушай, — спросил он, дрожа, — я тебе хоть немного нравлюсь?

— Нравишься, — важно покивал головой ударник. — И совсем не немного, а очень сильно.

Он наклонился над Гором и стал нежно и медленно целовать его глаза, брови, подбородок, чуть впалые щеки. Провел губами по носу.

— Ты совсем глупый, — сказал он ласково. — После того, как мы с тобой тогда ночью катались, помнишь, ты бы мог меня отыметь, я бы слова не сказал.

— Я хотел, но ты заснул. — Гангстер обнял мальчишку за шею. — Я так хотел тебя, что чуть с ума не сошел.

— Я заметил. Когда мы с тобой в студии разговаривали, я думал, что ты в обморок грохнешься.

— Я тоже так думал.

Они поцеловались, и по окончании поцелуя Тейлор понял, что вполне готов продолжать.

— Ну что, ты дашь мне шанс проделать то же самое с тобой? — шепнул он на ухо уже начинающему задыхаться Гору.

— Да, давай, — это Гортхауэр позволял только Мелькору, но сейчас понимал, что готов разрешить ударнику все, что угодно.

— Тогда давай сделаем так, — Тейлор слез с него и заставил Гора встать на колени. — Упрись во что-нибудь, я, конечно, не такой ас, как ты, но я постараюсь.

Гортхауэр послушно взялся руками за спинку кровати. Тейлор обвился вокруг него, целуя спину и плечи. Гор подумал, что в такой позе его очень любил трахать Мел, и с трудом сдержал возбужденный смешок. Однако когда, ударник взялся за дело, ему стало не до смеха. Тело быстро откликнулось на полузабытые ощущения, а мальчишка оказался хоть куда. Он не торопился, вгонял в Гора раз за разом, постанывая от удовольствия и иногда проводя по его спине языком. От этих медленных размеренных движений гангстер совсем обезумел. Он чувствовал себя совершенно беспомощным в неожиданно сильных руках ударника, он даже не мог ответить на его ласки, потому что понимал, что, если отпустит руки, то упадет. Похоже, именно его беспомощность заводила партнера все сильней и заставляла длить процесс. Тейлор наслаждался тем, как Гор непроизвольно вздрагивает, как конвульсивно сокращаются его мышцы, стараясь сильнее сжать напряженную плоть ударника, как он стонет и просит еще. Кончиками пальцев одной руки Роджер ласкал партнера, но делал это так легко и дразняще, что Гор уже вскрикивал не переставая, мотал головой и вообще был в полном отпаде. Кончилось эта сладкая пытка внезапно, от одного неожиданного и сильного движения пальцев Роджера, и, уже изнемогая, падая и проваливаясь в какой-то ослепительный сладкий туман, Гортхауэр почувствовал, что любовник присоединился к нему, выкрикивая его имя и опрокидывая его на кровать.