Он припал губами к плечу Тейлора, его кожа на вкус была, как мед, от волос восхитительно пахло, все прильнувшее к Гору жаркое и шелковистое тело расслабилось, и гангстеру казалось, что они сейчас растворятся друг в друге. Он продолжал целовать его грудь и плечи, приникая к ним ртом, захватывая губами нежную кожу, насыщаясь ее вкусом и запахом, проводя по ней языком. Роджер тихо постанывал, его пальцы гладили густые кудри Гортхауэра, он подставлял свое тело его поцелуям, и желание становилось все сильней.

— Подожди, — он на секунду отстранил от себя итальянца. — Давай, ты трахнешь меня в рот, я хочу этого.

Гортхауэр этого тоже хотел, но боялся, что Роджер побрезгует им. От предложения ударника он на секунду перестал дышать.

— Не хочешь? — спросил Роджер, вглядываясь в его замершее лицо.

— Хочу, — выдавил Гор.

Роджер лег на спину, опершись плечами о подушки, Гортхауэр встал над ним на колени, руки юноши легли на бедра гангстера. Гор смотрел на его сосредоточенное лицо, приоткрытый рот, влажный блеск зубов и думал, что непонятно, кто послал ему это невероятное до муки блаженство, но он готов заплатить за него всем, что у него есть. Роджер нетерпеливо потянул его к себе.

— Большой, — пробормотал он, — какой огромный. Я хочу его, Гор.

— Он твой.

Некоторое время, задыхаясь от блаженства и изумления, Гортхауэр смотрел, как Роджер трется лицом о его член, прижимаясь к нему щеками и подбородком, иногда быстро проходясь по твердой поверхности губами.

Тейлор с ума сходил от возбуждения и восторга. Видит Бог, он никогда не мечтал о подобном времяпровождении, но теперь ему нравилось так, что он готов был делать это столько, сколько захочет гангстер. Ему нравилось видеть потрясенное и блаженное лицо мужчины, нравилось, что то или иное его движение отражается на выражении этого лица. Он пощекотал головку кончиком языка, и Гортхауэр пронзительно вскрикнул.

— Где тебе нравится больше всего? — спросил Роджер.

— Здесь, — прохрипел Гор, — Везде, где хочешь, еще…

Роджер принялся осыпать его член поцелуями, потом, распаляясь все больше, облизывать его. Гортхауэр стонал просто непрерывно, больше всего он поражался, каким полным было удовольствие, как будто его тело накалялось, как спираль в лампочке.

— Роджер, Роджер, Роди, о, как хорошо… — он сделал резкое движение бедрами и втолкнул член в приоткрытый рот Роджера. Тот плотно обхватил его губами почти у основания и принялся жадно сосать. Рука его оказалась у Гора между ног, и тот ощутил, какие нетерпеливые и горячие у него пальцы.

«Я сейчас кончу, — подумал Тейлор, — вот черт, я и не знал, что это так приятно». Он провел языком по всей длине, и мужчина застонал, как безумный.

— Подожди, Роди, — попросил он. — Отпусти, я уже все, я кончаю.

Роджер и не подумал выполнить его просьбу, напротив, он несколько раз сильно погладил языком головку и в следующий миг ощутил, как ему в рот льется горячая жидкость, Гортхауэр дернулся, оперся руками о подушку и вошел еще глубже. В какой-то момент Роджеру показалось, что он сейчас не сможет дышать, но в эту минуту он сам кончил.

Гортхауэр еще некоторое время стоял так, потом разогнулся и осторожно лег рядом с Тейлором. Тот лежал, облизывая губы, все еще чувствуя во рту этот странный вкус и наслаждаясь им с бесстыдством, которому сам удивлялся.

— Спасибо, — сказал гангстер, у него перед глазами все еще плавали красные круги.

— Да не за что. Мне понравилось, — усмехнулся Тейлор. — У меня, наверное, извращенные наклонности.

Гортхауэр хихикнул. Он наклонился над Роджером и посмотрел ему в глаза.

— Тебе это даже идет.

— Спасибо. Я похож на извращенца?

— Нет. Я же говорю, что ты похож на ангела, а им можно все.

— Твой священник убил бы тебя за такие кощунственные речи, — серьезно сказал ударник, кладя ему руку на затылок и притягивая Гора к себе. — А знаешь, что самое странное во всем этом?

— Ну?

— Я все время тебя хочу.

Их губы слились, и через минуту Гортхауэр весь пылал, по телу пробегала огненная дрожь.

— Мальчик мой, милый, — шептал он, отдаваясь поцелуям Роджера, — как же я тебя люблю, ты мое сердце, моя душа, жизнь моя, Роди, я так люблю тебя.

Утром Тейлор проснулся в постели один. Он пошарил глазами по комнате, ища Гора, а потом уловил какой-то очень вкусный запах. Он встал, натянул джинсы и побрел на него. Зайдя в кухню, Роджер обнаружил там Гортхауэра. Итальянец, в джинсах и расстегнутой рубашке, стоял у стола и что-то готовил. На плите жарились гренки и грелась вторая сковородка. Тейлор подошел к гангстеру сзади, обнял его руками за талию и, приподнявшись, положил подбородок ему на плечо. Посмотрел, как тот трет сыр для омлета, и проговорил:

— Доброе утро.

— Доброе утро, радость моя, — ответил Гор нежно, не прекращая своего занятия. — Как ты спал?

— Отлично. А ты?

— Тоже хорошо, спасибо.

— А откуда ты узнал, что я люблю гренки? — полюбопытствовал ударник, расширенными ноздрями втягивая пленительный аромат.

— Я так подумал. У тебя лицо человека, который любит гренки.

Тейлор засмеялся и спросил:

— Ты сегодня чего-нибудь делаешь?

— А что?

— Я сегодня свободен.

— Здорово. Ну, значит, и я свободен. Только Мелу позвоню. Чем ты хочешь заняться? Прокатимся или, может, в бар сходим, на девочек поглядим?

— Ну что ты меня дразнишь… — притворно заныл Тейлор. — Это нечестно.

— Честно, — Гор обернулся и поцеловал возлюбленного. — Правда, чего бы ты хотел?

— Гренок, тебя, а потом подумаем.

На следующий день Тейлор отправился на репетицию, а Гор поехал с Мелькором по своим делам.

Глядя на приятеля, который невозмутимо вел машину, Мелькор, знавший Гортхауэра, как облупленного, подметил, что у того счастливое лицо, а на губах играет почти незаметная довольная улыбка.

— Ну что, дал тебе твой красавчик? — спросил Мел с интересом.

Гор полыхнул на него глазами так, что Мелькор замахал руками.

— Ладно, ладно, я все понял, у тебя любовь. Ну так все-таки? Он ответил тебе взаимностью?

— Да, — нехотя ответил Гортхауэр. — Ответил.

— Ну и как? — продолжал любопытствовать Мел.

— Что — как?

— Ну как он в постели?

— Мел, отстань. Я не хочу про это говорить.

— Почему? Неужели все так серьезно?

— Да, — твердо ответил Гор и поглядел на Мелькора темными блестящими глазами. — Это все очень серьезно. Серьезней не бывает.

— Понятно, — Мел замолчал. Через несколько минут Гортхауэр заговорил сам:

— Понимаешь, я его люблю. Правда. Я не знаю, как это объяснить, но я все время вижу его перед собой. Мне все время хочется видеть его. Не для того, чтобы потрахаться, а просто так.

Мелькор вздохнул. Он отлично понимал приятеля.

— И что ты собираешься делать? — спросил он.

— Не знаю, — пожал плечами итальянец. — Я хочу предложить ему пожить со мной, но, думаю, он не согласится.

— Почему?

— Он не собирается это афишировать. Ни перед кем. Он даже не очень любит приезжать ко мне.

— Ну-ну. Не удивительно. Ладно, но он хоть любит тебя?

— Сказал, что любит, — Гор смущенно улыбнулся. — Не знаю, вроде не врет.

— Тогда рано или поздно согласится, — уверенно сказал Мелькор. — Никуда не денется.

Честно говоря, Гортхауэр ошибался. Роджер хотел с ним жить. После нескольких дней, когда они почти не расставались, ударник с ужасом ощутил, что совсем потерял голову. Гор действительно стал для него всем. Каждой ночи Тейлор ждал с таким лихорадочным нетерпением, что готов был наплевать на все, только бы оказаться с итальянцем наедине.

Группа много репетировала в эти дни, и каждый день, сидя в студии, Роджер ждал только того, что дверь распахнется, на пороге покажется Гор, скажет «Привет» и сядет где-нибудь в углу. Тогда на него можно будет смотреть сколько душе угодно. А в перерыве поболтать, услышать его голос, смех, а главное, все время ощущать на себе его влюбленный взгляд. Так что к тому времени, как появлялся гангстер, Тейлор уже изводился страшно и начинал так нервически стучать по своим барабанам, что Фредди выл от восторга и говорил, что такого драйва еще не слышал.