Манвэ медленно сел на кровати и посмотрел ему в лицо.

- Послушай-ка, — сказал он, начиная что-то понимать. — Ты что, забыл запереть дверь?

- Почему забыл? Я ее и не запирал, — раздалось в ответ.

- Так ты, ты все это подстроил?! — Манвэ, не догадываясь, какой потешный у него вид, вскочил на ноги. — Скотина, мерзавец. Убирайся немедленно! Я не хочу тебя видеть!

В глазах Мелькора зажглись огоньки гнева. Никому в жизни он не позволял так кричать на себя, к тому же его больно задела подобная реакция Манвэ. Черт возьми, он вел себя так, словно его обманом разлучили с любимой женщиной.

- Успокойся. Ты же сам этого хотел, не так ли? Ты просто не мог решиться расстаться с этой бабой. И я помог тебе.

Манвэ задохнулся от негодования.

- Ах так, — вымолвил он после довольно продолжительного молчания. — А с какой стати ты распоряжаешься моей жизнью?! С какой стати ты решил, что тебе все позволено?! Ты думаешь, что я вещь, что меня можно взять за шкирку, как котенка, и потащить за собой, а потом, если тебе взбредет в голову, выбросить?!

Мелькор даже рот открыл. Никогда он не видел своего возлюбленного в таком гневе.

- Убирайся к черту! — заорал Манвэ.

- Не уйду! — рявкнул Мелькор. — Ты же сам потом приползешь на коленях и будешь просить, чтоб я все забыл!

- Жди! — Манвэ развернулся и вылетел из комнаты, намереваясь немедленно собраться и уехать. Он в три прыжка одолел лестницу и грохнул дверью своей комнаты.

Мелькор потянулся за зажигалкой, стоящей на письменном столе, он с удивлением заметил, что пальцы у него трясутся.

«Ладно, — подумал он. — Этот щенок просто психанул. Я его понимаю. Если бы кто-нибудь поступил так же со мной, я бы его просто убил. Посидит в своей комнате, очухается, и я увезу его».

Он очнулся, только когда под окном послышался шум работающего двигателя.

Не смея верить своим ушам, проклиная себя за бестолковость, Мелькор выскочил на улицу и увидел красные огни отъезжающей машины. Отчаяние, внезапно осознанная боль непоправимой утраты заставили его взвыть, как раненого зверя. Он ударил кулаком по дверному косяку, еще и еще раз, пока не разбил кулак до крови. Гангстер даже представить себе не мог, что это будет так болезненно и страшно потерять этого глупого мальчишку.

Он влетел в комнату отца в четыре утра.

Старик спал, укрытый тяжелым одеялом, и проснулся тогда, когда Мелькор, упав перед кроватью на колени, потряс его за плечо. В рассеянном свете раннего июньского утра приемный сын Анджелини выглядел просто ужасно. Он был бледен, как простыня, глаза расширены, губы искусаны в кровь.

- Папа, — простонал он, — он от меня ушел.

Старик сел на кровати.

- Рассказывай, — потребовал он.

Мелькор, запинаясь и поминутно обзывая себя разными непечатными словами, приступил к рассказу. Когда он выговорил последнее слово, старый Анджелини размахнулся и тяжело ударил его по лицу. Мелькор снес пощечину молча. За ней последовала вторая, и гангстер понял, что отец рассердился на него не на шутку.

- Как ты мог так поступить с ним?! Что ты о себе возомнил, щенок?! Ты понимаешь, что ты сделал?! Для тебя нет людей, только вещи! Удивляюсь, как ты еще меня не отдал в богадельню за ненадобностью! — бушевал Анджелини. — Мадонна накажет тебя за твою глупость, если это глупость, а не твое пустое злое сердце!

- Папа, я виноват… — Мелькор опустил голову на край кровати. — Папа, мне нет прощения, но что мне делать? Я умру без него.

- Раньше надо было думать. Что ты расселся? Ты теперь будешь лежать здесь, как женщина, и оплакивать свою участь? Буди Гора, пусть ищет его, немедленно, пока он не уехал.

Мелькор вскочил, как ужаленный, и кинулся из комнаты.

Манвэ вел машину наугад. Он колесил по Нью-Джерси, не выбирая дороги и глядя строго перед собой. Вся жизнь его была разбита. Этот человек просто разрушил все, что создавалось так долго, и даже не понимал, что наделал. Перед ним, вокруг него, была пустота, черный вакуум, никакого будущего, ни работы, ни дома, ни друзей. Ни Мелькора. Как бы Манвэ ни ненавидел его сейчас, он все равно желал его с той же страстностью. Она еще больше усиливалась оттого, что их теперь разделяло все. Ему было стыдно, но он ни чуточки не жалел Арлен, он думал о ней с тупым безразличием человека, который уже не может вынести всего, что судьба обрушила на его плечи.

К утру он вырулил к какому-то мотелю, поставил машину, взял номер, заплатил по кредитке за неделю, и когда оказался в комнате, рухнул на кровать, не раздеваясь, и забылся мертвым сном.

В полчаса вся итальянская мафия в Бронксе была поставлена на ноги, Мелькор вернулся в дом Манвэ и, перевернув там все вверх дном, добыл фотографию своего возлюбленного. С нее в мгновение ока было сделано полсотни отпечатков, которые получили люди старого Анджелини. Сам Мелькор ринулся в загородный дом Манвэ. Высадив без лишних эмоций дверь и убедившись, что дом необитаем, он поставил там охрану, вернулся к себе и принялся ждать. В голове он все время перебирал варианты, куда же мог направиться его возлюбленный, но толком придумать ничего не мог. Мелькор изводился мыслью, что Манвэ задумал бросить его окончательно и, когда его наконец найдут и притащат, в чем гангстер не сомневался, он опять пошлет его к черту.

«Ну, что ж, — мгновенно сатанея, думал Мелькор. — Ты видел меня добрым, дорогой, увидишь и злым».

Прошли сутки, а Манвэ все еще не нашли. Во все мотели Нью-Джерси заходили вежливые молодые люди в приличных костюмах и показывали фотографию красивого молодого человека с голубыми глазами. Они обещали щедро заплатить за информацию, но все было глухо. Мелькор страшно орал на своих людей, кому-то дал по морде, но делу это не помогло. Наконец к утру следующего дня ему сообщили, что человека, похожего на Манвэ, видели в кемпинге неподалеку от маленького городка Гранд-Ривер в Нью-Джерси. Мелькор вскочил в машину и, пренебрегая всякими ограничениями скорости, ринулся туда. Он вел машину на пределе, дважды попавшись патрулю и откупившись крупной суммой. У него дрожали поджилки при мысли о том, что это не Манвэ и опять придется неизвестно сколько времени пребывать в неизвестности. Но больше всего он боялся, что увидит ледяной невидящий взгляд и услышит резкие слова от своего любимого.

Приехав, он сунул фотографию под нос портье, тот покивал головой и сказал, что да, этот парень остановился в седьмом номере и не выходит из него третьи сутки. Мелькор положил на стойку две тысячи долларов и сказал вежливо:

- Мне нужен ключ.

Портье сглотнул, уставился на деньги тупым взором и спросил:

- Вы хотите его убить?

- Нет, я не хочу вышибать дверь. Если бы я хотел его убить, я бы уже убил. И не стал тратить деньги. Ключ.

Когда он шел по коридору, то сердце у него колотилось, как бешеное, а артериальное давление подскочило до угрожающих размеров. Наконец он открыл дверь и вошел в номер.

Манвэ лежал на кровати, уткнувшись головой в подушку. Постель была в беспорядке, простыни свешивались до полу. На Манвэ была надета измятая голубая пижама. Услышав звук хлопнувшей входной двери, он поднял голову и наткнулся глазами на вошедшего Мелькора. Лицо у адвоката было измученное, глаза запали, нос заострился.

Мелькор почувствовал острый приступ жалости, но был так взволнован, что не мог вымолвить ни слова. Больше всего на свете он боялся услышать: «Уходи». Манвэ тоже молчал. Он извелся за эти три дня и не хотел уже ничего, только видеть своего возлюбленного. Теперь, когда это желание осуществилось, он был готов даже умереть. Мелькор шагнул вперед и схватил Манвэ в охапку.

- Зачем ты уехал? — горячо зашептал он. — Глупый мальчишка. Я чуть не разбил себе голову о стену от горя. Поставил всех на ноги, чтоб найти тебя. Не делай так больше.

Он был так счастлив, что наконец нашел его, что ощущает его тепло через тонкий шелк пижамы, слышит его дыхание, вдыхает слабый аромат темных волос, что все остальное стало для гангстера безразличным.