Но дворянин застыл на месте, сохраняя дистанцию. Заметив, как изменилось настроение Камиллы, он держался настороже, сознавая опасность. Он видел слегка приоткрывшиеся губы девушки, словно бы взывавшие о поцелуе, светло-голубые глаза, потемневшие от страсти, и чувствовал, как его самого охватывает глубочайшее волнение.

Он был слишком опытен в делах любви, чтобы не понять нависшую над ними обоими угрозу. Инстинкт подсказывал ему, что нужно немедленно отступить, прежде чем свершится непоправимое. Однако это было свыше его сил: он не мог уйти, поддавшись колдовскому очарованию этой девушки, не мог оторвать от нее глаз, не мог вымолвить ни слова, страшась нарушить чары.

Но тут в конюшню вошел, насвистывая, молодой конюх, и действие магии внезапно прекратилось. Молодые люди словно бы очнулись от сна, и шевалье первым нарушил молчание.

— Сейчас мы с вами простимся, — медленно произнес он. — Уже завтра ваша жизнь войдет в нормальное русло. А пока старайтесь не делать глупостей!

— Я попробую, — ответила Камилла, пытаясь говорить твердо.

Дворянин встретил эти слова насмешливой улыбкой, а затем откланялся. Судя по всему, к нему вернулось прежнее дерзкое высокомерие!

40

На следующий день Камилла вернулась в свои прекрасные покои во дворце де Ферриньи. В спальне она с удивлением обнаружила три новых платья — портной закончил их, пока она находилась в карауле. Одно платье домашнее, два других — вечерние. Это были великолепные наряды из шелка: бледно-розового с изумрудными цветочками; темно-синего с голубыми камелиями; наконец, кремового с коричневой вышивкой.

Камилла, вскрикнув от восхищения, бросилась к Зефирине, чтобы обсудить с ней достоинства своих новых туалетов. Три дня, проведенные в мужском обществе, пробудили в ней желание вновь почувствовать себя женщиной.

Но, когда она постучала в дверь к графине, горничная сообщила ей, что хозяйка уехала.

— Мадам скучала без вас, поэтому решила вернуться в Монкальери. К тому же господин граф сказал ей, что король предоставил вам апартаменты во дворце!

Лишившись возможности поговорить о нарядах со своей подругой, принцесса решила пойти в фехтовальный зал Королевского батальона. Мундир она по-прежнему надевала с трудом, но жилет уже могла носить, поскольку рубцы на плечах слегка зажили.

Войдя в просторный зал, где тренировалось несколько пар, она поискала взглядом Филиппа, но того нигде не было видно. Зато к ней тут же устремился шевалье ди Кастелло-Тальмонди.

— Камилла! — воскликнул он с лучезарной улыбкой. — Беллисима донна! Вы все здесь осветили своим присутствием!

Девушка, подавив улыбку, попыталась придать своему лицу суровое выражение:

— Фабрицио, я уже просила вас несколько умерить ваши чувства. Я солдат, прошу вас не забывать об этом!

— Это свыше моих сил. Когда я смотрю на вас, меня охватывает счастье, и я возношу благодарственную молитву Создателю, сотворившему подобную красоту…

— В таком случае смотрите в другую сторону, иначе я не буду с вами разговаривать.

— Как вы жестоки!

— Да, я настоящее чудовище. Слушайте, давайте лучше пофехтуем вместе.

Они направились за рапирами, и Камилла спросила с напускным равнодушием:

— Шевалье д’Амбремона сегодня утром не будет?

— Только не говорите мне, что тоже влюбились в него. Все придворные дамы словно обезумели и от крыто бегают за ним!

— Вот еще! Мне просто надо вручить ему рапорт о караульной службе, поэтому я и спрашиваю.

— Вы с ним слегка разминулись: он вышел за несколько мгновений до вашего прихода. Полагаю, спешил на свидание… Очередная красотка!

Камилла не ответила, хотя ухмылка Фабрицио ей очень не понравилась.

Они встали в позицию, и девушка начала схватку с таким ожесточением, какого давно не испытывала, но тут же осеклась в своем порыве, ибо каждый удар отражался болью в спине. В конце концов она уступила Кастелло-Тальмонди по всем статьям, отчего ее дурное настроение еще более усилилось.

— Клянусь честью, — воскликнул ее противник, — вы сегодня не в себе!

Не удостоив итальянца ответом, Камилла пошла к выходу. Все сегодня складывалось неудачно: Зефирина уехала, Филипп где-то пропадал, и в довершение всего этот глупый фат сумел взять над ней верх в поединке на шпагах!

Не подозревая о том, какое вызывает раздражение, Фабрицио кинулся следом за девушкой, умоляя отправиться вместе с ним на комедию и принять его в качестве своего рыцаря на ближайшем королевском балу. Камилла настолько устала от него, что готова была пообещать все, лишь бы избавиться от докучного воздыхателя.

Вернувшись к себе, она решила переодеться, чтобы отправиться ко двору. Но какое платье надеть? Большинство нарядов оказались слишком тесными для ее спины, истерзанной королевской плеткой, другие — чересчур открытыми, что было еще хуже.

Внезапно она вспомнила о просторном домашнем платье, которое пришлось как нельзя более кстати. В принципе такие наряды предназначались для собственной гостиной, но постепенно строгости этикета смягчились — Камилла могла появиться в таком виде на людях. Ей, правда, не очень шли широкие платья, однако ткань была восхитительной, а кружева — роскошными.

Принцесса хотела во что бы то ни стало показаться при дворе. Дед должен убедиться, что она не затаила обиды, — пусть на плечах у нее еще сохраняются рубцы, недоразумение осталось в прошлом. Для этого было необходимо принять участие в королевской прогулке, тогда она сможет засвидетельствовать свое почтение монарху.

Она пообедала в одиночестве, а затем отправилась во дворец. Увидев в саду короля, окруженного придворными, она смело подошла к нему и присела в глубоком реверансе.

— Мадемуазель де Бассампьер, — ласково промолвил Виктор-Амедей, — мы счастливы снова видеть вас.

Он улыбнулся, и Камилла воспряла духом — король больше не гневался на нее! На радостях она любезно приветствовала подошедшего к ней Микаэля, и тот даже осмелился взять ее за руку. Молодой человек, расхрабрившись, страстно поцеловал ей пальцы, но она тут же отдернула руку — положительно он слишком много себе позволял!

Вокруг короля толпились придворные, следя за малейшим его движением. Впрочем, в этом скоплении создавались свои небольшие группы, объединенные общими интересами или взаимной приязнью. Камилла подошла к герцогине д’Амбрициано, которая стала с любопытством расспрашивать ее о караульной службе.

— Ах! — со вздохом произнесла темноволосая красавица. — Как я вам завидую! Мне бы тоже хотелось вести жизнь, полную приключений и опасностей…

— Приключений хватает, вы правы. Но у офицера имеется множество обязанностей и далеко не всегда приятных, так что порой и я завидую жизни придворной дамы.

Тут Камилла заметила шевалье д’Амбремона, который смотрел на нее с лукавой усмешкой. Безусловно, он слышал ее последние слова.

Она отвернулась; внезапно ей стало стыдно, ибо она вспомнила о событиях предшествующей ночи. Продолжая беседовать с герцогиней и ее приятельницами, она украдкой поглядывала на Филиппа. Но тот уже не обращал на девушку внимания, ухаживая за молодой особой довольно красивой наружности. Камилла без труда признала в ней женщину, которую он обнимал в тот вечер. Казалось, офицер забыл обо всем на свете, и сердце принцессы мучительно сжалось. Но досада ее сменилась злорадным удовлетворением, когда она увидела, что шевалье через несколько минут принялся расточать любезности другой даме. Камилла мысленно обозвала его петухом, который горделиво разгуливает на птичьем дворе, — стоило этому красавцу мигнуть, как глупые курицы с кудахтаньем устремлялись к нему!

Его красота, победоносная элегантность и расчетливая небрежность в обращении делали его подлинным покорителем женских сердец.

Герцогиня, поймав взгляд Камиллы, брошенный на Филиппа, сказала доверительно:

— Неотразим, правда? Половина придворных дам вздыхает по этому красавцу!

Девушка вспыхнула, словно бы ее поймали на месте преступления.