– Вы говорите о высоких технологиях. То есть, конечно, синтез ДНК – это просто; есть коммерческие лаборатории, которые сошьют вам любую последовательность, какую закажете. Но строительство искусственной матки и прочего – это потребует времени.

– Это не проблема, – сказал Дон. – Мне тоже понадобится время на подготовку.

– Как? – спросил Мак‑Гэвин. – Как можно подготовиться к чему‑то вроде этого?

Дон пожал плечами. Он знал, что на данном этапе может лишь строить догадки.

– Думаю, я изучу модели, которые у нас уже есть: воспитание детёнышей шимпанзе в человеческой семье, одичавшие дети и прочее. Конечно, всё это не вполне сравнимые сценарии, но с чего‑то надо начать. Потом…

– Да?

– Ну, в общем, много лет назад я составил такой список: двадцать дел, которые я хочу сделать, прежде чем умру. В нём была встреча с Далай‑ламой. Не то чтобы я был уверен, но мне кажется, что я должен к такому делу приготовиться… – он запнулся – ему самому было странно слышать от себя такое непривычное слово – … духовно.

– Ну, это легко устроить, – сказал Мак‑Гэвин.

– Вы… вы знакомы с Далай‑ламой?

Мак‑Гэвин улыбнулся.

– Слышали старый афоризм о том, что каждый знаком с каждым через не более чем шесть других людей. Так вот, с того момента, как вы познакомились со мной, длина цепочки от вас до практически каждой знаменитости сократилась до всего двух звеньев. Мы это организуем.

– Вау. Э‑э… спасибо. Просто я, понимате, хочу как можно лучше научиться… гмм…

– Растить пришельцев? – помог ему Мак‑Гэвин, качая головой, словно до сих пор свыкнуться с этой идеей.

– Представьте это как встречу доктора Спока и мистера Спока, – сказал Дон, пытаясь несколько понизить градус высокопарности.

Мак‑Дэвин непонимающе смотрел на него; он, несомненно, слышал про вулканца[157], но зенит славы знаменитого педиатра[158] прошёл ещё до его рождения.

– Ну так что, – спросила Сара, – вы нам поможете?

Мак‑Гэвин явно был недоволен.

– И всё же я бы предпочёл, чтобы вы позволили мне контролировать проект; не обижайтесь, но у меня гораздо больше опыта руководства большими предприятиями.

– Простите, – сказала Сара. – Но будет так, как я сказала. Так нужно. Вы с нами?

Мак‑Гэвин снова задумался.

– Хорошо, – сказал он, посмотрев на Сару, а потом снова на Дона. – Я участвую.

Глава 41

Несколько дней спустя Дон заглянул в кабинет в поисках Сары, но её там не было.

Он прошёл дальше по коридору, заглянул в тёмную спальню и с трудом различил её, лежащую на кровати.

– Сара… – тихо позвал он. Это была непростая задача: позови он слишком тихо, и она не услышит его, даже если не спит; слишком громко, и он может разбудить её, даже если она уснула. Но иногда получается сделать всё именно так, как надо.

– Привет, дорогой, – сказала она. Её голос был очень слабый и тихий.

Он быстро подошёл к краю кровати и склонился над ней.

– Как ты себя чувствуешь?

Чтобы ответить, ей понадобилось несколько секунд, обозначенных громовыми ударами его пульса.

– Я не… не уверена.

Дон оглянулся через плечо.

– Гунтер! – позвал он. Послышались шаги МоЗо, отсчитывающие ступени с чёткостью метронома. Он снова повернулся к Саре.

– Что‑то не так?

– У меня… голова… кружится, – сказала она. – И слабость…

Дон повернулся к нависшему над ним заботливому голубоватому лицу Гунтера.

– Что с ней?

– Температура 38,1, – сказал Гунтер, – пульс 84, немного неровный.

Дон взял её руки в свои.

– Боже, – сказал он. – Ей надо в больницу.

– Нет, – сказала Сара. – Нет, не нужно.

– Нужно, – сказал Дон.

Её голос тал чуточку твёрже.

– Гунтер, что ты скажешь?

– Вам не угрожает непосредственная опасность, – сказал робот. – Но было бы разумно увидеться завтра с вашим терапевтом.

Она едва заметно кивнула.

– Я могу что‑то для тебя сделать прямо сейчас? – спросил Дон.

– Нет, – ответила Сара. Она замолчала, и он уже собрался было что‑то сказать, как она добавила: – Но…

– Что?

– Посиди со мной, дорогой.

– Конечно.

Но прежде чем он успел что‑либо сделать, Гунтер пулей вылетел из комнаты. Мгновение спустя он вернулся со стенографическим креслом, на котором Сара сидела в кабинете за компьютером. МоЗо поставил его рядом с кроватью, и Дон уселся в него.

– Спасибо, – сказала Сара роботу.

МоЗо кивнул; его рот был похож на кардиограмму покойника.

Утром Сара сидела на диване в гостиной и набрасывала стилусом на датакомме свой ответ драконианцам; Коди Мак‑Гэвин пообещал ей позаботиться о том, чтобы его отправили.

Для того, чтобы они могли быть уверены, что её сообщение действительно исходит от избранного ими восприемника, она зашифрует его с помощью того же самого ключа, с помощью которого расшифровала их послание ей. Сейчас она пользовалась псевдо‑английской нотацией, которую когда‑то разработала; позже компьютер переведёт её в драконианские идеограммы:

!! [Отправитель][Срок жизни] << [Получатель][Срок жизни]

[Получатель][Срок жизни]

[Отправитель][Срок жизни] = [Конец]

Она набирала псевдокод, а в голове прокручивалось то же самое на более естественном языке: «Полагаю, что срок моей жизни значительно короче вашего. Ваша жизнь будет длиться и длиться, однако моя скоро закончится».

Дальше она сообщит драконианцам, что, хоть она и не сможет лично выполнить то, о чём они её просят, она нашла достойного продолжателя, и что они должны ожидать сообщений от своих представителей здесь.

Она перечитала уже написанные слова и символы; датакомм преобразовал её неровный почерк в аккуратный текст.

Однако моя скоро закончится…

Почти девяносто лет жизни, шестьдесят лет брака. Кто может сказать, что это мало?

И всё же…

И всё же.

Мысль всплыла в голове, пришедшая из далёкого прошлого, из дня её первого свидания с Доном, когда они ходили на тот стартрековский фильм – тот, который про китов, он знает, какой это номер. Забавно, как она помнит дела давно минувших дней, но забывает то, что случилось сравнительно недавно. Она прекрасно помнила начало того фильма, когда на экране появилась надпись:

Актёры и съёмочная группа «Звёздного пути» посвящают этот фильм мужчинам и женщинам с космического корабля «Челленджер», чей отважный дух продолжит жить в XXIII и последующих веках…

Сара так же хорошо помнила другую катастрофу шаттла, в 2003, когда «Колумбия» развалилась при входе в атмосферу.

Оба раза она была раздавлена горем, и хотя смешно сравнивать одну трагедию с другой, она помнила, что сказала Дону после второй: что она бы предпочла быть на «Колумбии», а не на «Челленджере», потому что люди на борту «Колумбии» погибли в конце миссии, на обратном пути. Они прожили достаточно долго, чтобы увидеть, как сбывается мечта всей их жизни. Они побывали на орбите, они парили в невесомости, они созерцали чудесные, непредсказуемые, гипнотические виды голубой Земли. Астронавты же «Челленджера» погибли через несколько минут после старта, так и не добравшись до космоса.

Если тебе суждено умереть, лучше умереть после достижения своей цели, а не до. Она прожила достаточно долго, чтобы стать свидетелем получения первого сигнала со звёзд, чтобы откликнуться на него и получить ответ, чтобы вступить в диалог, пусть и очень короткий. Так что сейчас уже после . Пусть предстоит ещё много всего, частью чего она тоже хотела бы быть, всё равно это будет уже после. После очень и очень многого. Она подняла стилус, чтобы закончить своё письмо, и в этот момент на дисплей датакомма упала слеза, увеличивая оказавшиеся под ней символы.