Обликом она похожа на привычных в наших местах рукокрылых мышей. Но мордочка ночного разбойника в причудливых складках кожи с торчащими передними зубами-«ланцетами» вызывает невольное отвращение, заставляющее содрогнуться. Брем писал: «Физиономия их имеет вид чудовищный».

Теперь представьте темную ночь в тропиках. Путешественник уснул в гамаке, а кто-то таинственный на перепончатых крыльях опускается, чтобы напиться крови из его пальца или сесть с той же целью на холку дремлющей рядом лошади…

Вампиры сразу обросли легендами, массой домыслов и внушали людям панический страх.

Летучие кровопийцы здравствуют и поныне. Но сегодня многое о них известно, отыскались способы от них защищаться, и все же они делают то, что предписано им природой, — пьют ночами чужую кровь.

Живут вампиры в теплых местах — от Мексики до севера Аргентины. Днем, как все рукокрылые, они спят в пещерах и дуплах деревьев, повиснув вниз головою. Но, как только солнце уходит за горизонт, вампиры массой вылетают на промысел. Когда-то их жертвами были только дикие животные. Теперь они чаще ищут домашних — лошадей, ослов, мулов, телят, свиней, овец, кур. Какой-то чувствительный механизм, так же, как у клопов, помогает им обнаружить теплокровную жертву. Причем среди стада телят, например, они сосредотачивают внимание на чем-то понравившемся им теленке (возможно, самом молодом, с податливой тонкой кожей), тогда как другие почему-то вампиров не интересуют.

Они не трогают крупный рогатый скот (кожа толста!), а у лошадей их привлекают места на шее, около гривы, за которую они держатся цепкими лапками, свиньям они садятся на уши и возле сосков, спящему человеку сядут на ухо, нос, голые пальцы ног…

Я помню, для передачи «В мире животных» мы готовили фильм, в котором каким-то чудом оператор запечатлел «работу» вампира. Его жертвою была лошадь. С минуту вампир над нею кружился, потом сел на землю чуть в стороне и, сложив крылья, подобно лягушке прыжками приблизился к задней ноге выбранной жертвы. В части ноги над копытом, которую называют бабкой, охотник быстро проделал привычную операцию и высосал крови столько, что с трудом мог взлететь. Любопытно, что дремавшая лошадь ничего не почувствовала — не шевельнулась, не взбрыкнула ногой. Когда с рассветом ногу ее осмотрели, обнаружили малозаметную ранку, из которой сочилась кровь.

По струйкам крови утром обычно и обнаруживают малозаметные ранки, не причиняющие (свидетельства пострадавших людей) боли. Так же, как и пиявки, вампиры в слюне имеют обезболивающие средства и средства, не дающие крови свернуться.

Зловредная мышь свою операцию проводит так: задними лапками цепляется за перья или волосы жертвы и губами вспучивает, как это делают медицинские банки, участок кожи величиной с чечевицу, вызывая прилив к нему крови. Затем острыми, как бритва, зубами мышь делает на вспученной коже надрез и начинает высасывать кровь. В этот момент она как бы пьянеет, теряет осторожность и насыщается так, что вес ее возрастает наполовину, а весит она примерно шестьдесят граммов. Немного. Но бывает, что, примеченные запахом крови, к ранке припадают другие вампиры. А на теле одного из телят однажды утром обнаружили сорок девять укусов. Подсчитано: за год мышь-кровопийца высасывает примерно восемь литров крови. А за всю жизнь (двенадцать лет) — около ста литров. Колония же из сотни вампиров за двенадцать лет выпивает десять тысяч литров крови. Это уже впечатляет.

Но главная беда — не невольное «донорство» страдающих теплокровных животных. В кровоточащую, но малозаметную ранку (вампир прокусывает только кожу, не трогая мышц) мухи откладывают яички, и, если хозяин теленка, лошади или овцы недоглядел, ранка начинает гноиться и может стать причиной гибели животных.

А на людей действует стресс. Представляете, ночью вы проспали момент, когда кровосос «ужинал» у вас на носу или ухе. И хотя укус на коже крошечный — один на два миллиметра, — сознание, что ночью кто-то на вас покушался, действует угнетающе.

Еще одна беда: колонии вампиров являются вместилищами разных болезней, в том числе бешенства. Как с кровососами борются? Разыскать пещеры их в джунглях — дело трудное, дорогое. Предохраняются на месте. Люди, ночующие под небом, ложатся спать непременно в носках и чем-нибудь покрывают лицо. Путешественники спят под москитными сетками, двери в душных конюшнях оставляют открытыми, но завешивают сетками либо лоскутами тканей, которые мышей отпугивают. Аборигенное население у скотных дворов разводит на ночь костры, раскладывает пахнущие чесноком лианы, будто бы отпугивающие кровососов.

Нынешние химики ищут избирательно действующие яды и советуют мазать ими шерсть у животных; изобретают, как и против комаров, вещества с отпугивающим запахом и, конечно, тщательно изучают вампиров — строение их организма, повадки и образ жизни.

Установлено: вампиры — отменные акробаты, и не только в воздухе, но и там, где они приземлились «поужинать», хорошо бегают, прыгают, лазают. Самцы и самки живут порознь и даже в разных местах, но собираются вместе на время шумных осенних свадеб. После спаривания семя вампира консервируется в организме самки и оплодотворяет яйцеклетку только весной. Одного детеныша мышь постоянно носит на теле и, как все матери, трогательно о нем заботится.

Биологи, изучающие вампиров в неволе, утверждают, что эти существа с отвратительной внешностью довольно спокойны, миролюбивы — могут садиться на руку, проявляя свойственную млекопитающим сообразительность. И они единственные из всех млекопитающих имеют иммунитет к бешенству, являясь его носителями.

Последняя новость. Обнаруженное в слюне вампиров вещество, быстро растворяющее кровяные тромбы, кажется, удалось синтезировать. Лекарство это может быть эффективным при инсультах. Возможно, вампиры продуцируют то же самое вещество, которое используют и пиявки.

Человек из всего умеет извлекать для себя выгоду.

_{Фото из архива В. Пескова. 7 ноября 2003 г.}

Ночная молитва

(Окно в природу)

Имею дурную привычку читать в постели. Иногда это помогает быстро уснуть, иногда же — наоборот. И тогда нужны какие-то средства. Их два: таблетка или, как я называю, «ночная молитва».

Как немец всю жизнь ходит в одну пивную, так и я за сорок три года жизни в Москве хожу в один лес. Иногда кажется, что знаю в нем каждое дерево, каждую тропку, поляну, заметные пни, муравейники. Лес этот — пространство между шоссе на Киев и на Калугу. Я называю его «Моя Месопотамия». (Настоящая лежит между реками Евфрат и Тигр.)

Ходить в этот лес я начал, когда со станции метро «Юго-Западная» попадал на пшеничное поле. Сбоку шоссе, а тропинка по полю вела в деревню Тропарево, теперь уже давно Москвой поглощенную. По Киевскому шоссе на автобусе еду до деревеньки Картмазово. Тут начинается мой воскресный маршрут. И все, что я видел на нем, вспоминать так приятно, что это стало средством против бессонницы.

Вспоминаю сразу деревню Картмазово, состоящую из одной улицы. Тут в каждом доме — знакомые. С одним поздоровался, с другим поговорил о «текущем моменте», третий зовет на крылечко к тарелке с крыжовником, четвертый тоже любит природу и выносит на ладони жучка, уверенный, что я должен его хорошо знать. Старушка в крайнем дворе (царствие ей небесное!) всегда говорила: «Пошел… Ну иди, иди с Богом».

Я помню, как в Картмазове устанавливали памятную доску с именами погибших в войну. Вокруг нее посадили четыре елки. Были они мне как раз по плечо. Теперь разглядываю шишки на них, задрав голову, — огромные дерена! Время с годами чувствуешь остро: не бежит, а летит.

За деревней был луг. Весной над ним всегда с криком «чьи вы?!» летали чибисы. Сейчас не верится даже, что луг тот был, — все застроено трехэтажными домами богатых людей. Дома стоят теснее, чем избы в деревне. Этот «Вавилон» тщеславия и безвкусицы заставляет обойти его стороной. Скорее, скорее в лес!