Я так выразительно вздохнула, что они рассмеялись.

— Прямо сейчас?

— Нет, не сейчас. Через пару дней. Я видел полную луну.

— Может, я сумею помочь? — сказал Эван. — Тот человек, у которого я работаю, знатный амбриец. Он хороший мужик.

— Да эти тоже ничего мужики, плохого о них не скажешь. А ведь казались молчунами, дождь им в штаны! Нахлебались и на радостях обмолвились, что Фрэйа знает магию. Кому нужно, тот услышал. Эх, пестрокрыл меня клюнь!.. Если б дурень какой попался, ан нет, и тут невезуха, рассказали самому что ни на есть прожженному законнику. А он, несомненно, привык грабастать в рабы тех, кто представляет интерес для Верховного Жреца. Смекнул выгоду — и надумал… то есть надумает тебя, Фрэйа, словить. Ну а нас в расход пустит.

— Если этот человек один… — начал Эван.

— Да не один он, у него прихлебателей знаешь сколько? На каждый двор — как огурцов в бочке! К тому же всякому охота кусок урвать! Ещё и подерутся из-за Фрэйи. Не успеешь шагу сделать, как уже в клетке будешь сидеть. Со мной рядом. Упекут — и поминай как звали! — пробурчал Ойло. — Уходить надо, говорю. Чего, с армией будем сражаться, что ли?

— А что, мы можем, — спокойно ответил Эван. Он действительно ничего не боялся и не намерен был отступать, но я не хотела рисковать.

— Брат, я не хочу, чтобы ты закончил, как Рута — на рабском торгу без штанов. Прошу тебя, давай послушаем Ойло. Я знаю, какой ты сильный. Но мы не воины. Мы не выстоим против них.

— Поручусь уложить двоих-троих, это если ближе подойдут, — сказал Ойло. — Издалека свалю с десяток, но дальше нас возьмут числом.

— Я не смогу калечить людей. А такого уровня мастерства, чтобы образумить их болью, не причинив вреда, я не достигла.

— Вот где Санада пригодился бы! — хмыкнул, сдаваясь, Эван.

— Не знаю, о какой санаде идет речь, но жажду ее помощи не меньше вашего! — сказал Ойло, и мы расхохотались.

Глава 6. Аргон

Эти два дня были для Руты трудными. Она совсем отвыкла от нормального человеческого общения. Говорила, запинаясь, и постоянно извинялась. Порывалась называть меня госпожой, а ребят господинами. Эван беззлобно ругался на нее за это.

Она была смышленой и доброй, но из-за случившегося казалась безнадежно утраченной: пугалась каждого шороха, опускала глаза и сжималась, если видела незнакомого человека, а от мужчин шарахалась, как от смерти. Однако Эван не потакал ее страхам. Он нарочно находился рядом с ней почаще, вовлекал в разговор, заботился о ней. Ойло был менее участлив, но не потому, что ему было все равно. У него на сердце лежали свои шрамы, и ему тоже требовалась поддержка и дружеское плечо. Так мы с Эваном и разделились: он занимался Рутой, а я Ойло. Мы вместе ходили гулять, вместе обедали и ужинали, вместе, в одной комнате, спали. Мы решили, что отправимся из города ночью, в самую сонную пору. Для Руты не стали покупать коня, она не умела ездить верхом, и Эван посадил ее позади себя. Большую часть товара мы распродали, а остальное отдали на хранение другу Эвана. Его звали Ниланэ, и я припомнила, что где-то уже слышала это имя. Уж не был ли этот человек мужем Амиланы? Могло ли существовать два Хушаба из Амбры? Впрочем, всё это не казалось важным.

Дорога вела пологими холмами и уходила в горы. На наше счастье, Ойло хорошо знал эти места, так как часто путешествовал в одиночестве. Вокруг было пустынно и просторно, после грязного и шумного города я была готова целовать каждую травинку, что попадалась на пути. Мы ехали шагом. На моем седле привычно болтался рюкзак. Я ехала и думала об Алеарде. Я часто думала о нем такими звездными ночами. Я мечтала о неизведанном, недосягаемом, и мечты эти были печальны. Время пытало меня, сомнения терзали сердце. Я хотела получить ответ на главный вопрос: как скоро мы обретем друг друга?

Эван заметил мое настроение и, подъехав ближе, спросил:

— О чем думаешь?

— Об Алеарде, — ответила я со вздохом.

— О капитане? — несколько удивился он. — А, ну да…

— Я тоскую по нему, — сказала я и в носу защипало.

Парень не сразу нашелся, что ответить.

— Так ты… Когда же вы успели сблизиться? То есть я знал, что у вас отличные отношения, но чтобы…

— Чтобы сблизиться с таким человеком, как Алеард, много времени не нужно.

— Да? Знаешь, он мне всегда казался недоступным и строгим. Он умный и сильный, но совсем не заносчивый. Его трудно назвать общительным человеком, но при этом он не замкнут в себе… Так вы… В смысле, ты думаешь… — растерянно пробормотал Эван и смущенно улыбнулся.

— Да что тут думать! — сказал, оборачиваясь, Ойло. — Любит она его, вот и все дела.

Я зарделась, услышав это. Нужные то были слова, правдивые. Вот только трудно их услышать, зная, что любимый далеко. Я не стала ничего говорить, Эван и так все понял. Он только потянул меня за руку, слегка обнял — и разбудил Руту, которая спала, прижавшись к его спине.

— Все хорошо, отдыхай, — сказал ей Эван, и девушка послушно склонила голову к его плечу, уткнулась в густые волосы. Ойло опять оглянулся и подмигнул. Я тоже не сдержала улыбки, и Эван весело погрозил нам кулаком.

Мы ехали до утра и потом целый день до вечера, делая только короткие остановки. Все, кроме Ойло, чувствовали легкую усталость, трог же был привычен к подобным переходам. На корабле он чувствовал себя неуютно, как и я, но в седле держался увереннее нас всех вместе взятых. Мы сделали привал под большим раскидистым деревом, похожим на дуб. От него исходило мягкое, едва уловимое тепло. Поужинали купленными еще в городе фруктами, и поболтали за едой. Правда, Рута всё время молчала. Она не привыкла ещё говорить, не привыкла чувствовать себя чьим-то другом. Я смотрела на неё: милая, трепетная, такая искренняя и слегка напуганная. Она боялась не нас, а того, что снова останется одна, и жалась к Эвану, словно мокрый беззащитный котёнок. Нежность растопит сердце любого человека, даже когда оно полно страха. А Эван, безусловно, был нежным человеком, хотя сам этого и не признавал. Он обнимал девушку за плечо поверх тёплого плаща и надолго от себя не отпускал.

Ойло должен был дежурить первым. Он сказал, что на холмах нас в любом случае могут заметить, и не стоит рисковать. Мы взяли с собой теплые шерстяные одеяла, и теперь с удовольствием укладывались спать. Ойло и Эван — по бокам, мы с Рутой в центре. Девушка повернулась на бок и уткнулась носом в грудь Эвану. Однажды узнав зло, теперь она снова поверила людям, и доверие это было полным. Я улеглась на спину, не сдерживая улыбки.

— Доброй всем ночи!

— И добрых снов, — подхватил Эван.

— Добрых, — тихо отозвалась Рута.

— Спасибо, после полуночи я нагоню, — хмыкнул Ойло.

Он лежал, подложив под голову седло, и смотрел в небо. Я уже засыпала, когда ощутила, что он встал и отошёл подальше. Наверное, пошёл оглядеться. Сон схватил меня и прижал к себе, увлекая в свои таинственные пределы.

…Высокий темноволосый мужчина. Широкая сильная грудь вздымается, мощные руки сжаты в кулаки. Он стоит, опустив плечи, и пристально, тяжело смотрит куда-то.

— Пришёл? — усмехнулся некто за моей спиной, и я повернулась на этот голос. Неужели? Это оказался ещё один точно такой же человек! Нет, не точно такой же, мысленно подметила я. Да, они были похожи, как братья-близнецы, но отличались друг от друга внутренней энергией, силой, даже запахом. И глаза у них были разные. Тот, второй, был мёртв. Первый был живым и осязаемым.

— Я тебя убью, — ответил первый.

— Кишка тонка! — фыркнул второй.

Первый на мгновение опустил глаза, и когда снова поднял — я увидела в их глубине опасное, яростное пламя.

— Она ничем не заслужила того, что ты сделал с ней, ублюдок!

— Она предпочла меня, ты, жалкий человечишка! — ответил второй. — А всё потому, что ты наплевал на её чувства. Здесь я сильней тебя. Когда мы закончим, я позову её — и она вернётся. Да, она ко мне прибежит, как собачка, и встанет на задние лапки…