Это вообще-то Анна спровоцировала поездку в слободу, надоело в четырёх стенах сидеть. И Стешка туда же, хотя Саня и не понимал, зачем. Стешка - это новая дворовая девка, которую Анна Ефимовна взяла вместо Глашки. С ними увязался Гейнц, да и Саня взял с собой своих учеников - надо и им посмотреть на людей, себя показать, родню проведать. В общем, собрались, поехали.

   Вообще-то они собрались на торжище, надо бы прикупить кое-что по мелочи, да посмотреть, почём можно продать полотно. С полотном, похоже, проблема была больше в голове у Сашки, нежели на самом деле. Анна Ефимовна, к примеру, была крайне довольна такими станами - они за три недели наткали столько, сколько иные за зиму не делали. Теперь надо было бы проверить, какие деньги они с этого поимеют.

   На торжище толклось, судя по всему, всё население слободы. В основном, чтобы себя показать. Сане нравилось вот так просто ходить, здороваться с незнакомыми людьми, - как оказалось, его все знают! Ясное синее небо, солнечная погода, да и потеплело изрядно. Самое время играть в снежки и катать снежных баб. Гейнц, конечно же, встретил Калашникову с ключницей Лукерьей, и незаметно растворился в пространстве. "Вот неугомонный", - равнодушно подумал Саня, а самого кольнула обида - Елена Васильевна в его сторону даже не посмотрела. Впрочем, для Сашки это был пройденный этап, а вот с дочкой бы он того-сь... встретился бы ещё пару раз.

   Анна потащила Сашку смотреть на полотно. Сукно серое было по девяносто копеек, байка - тридцать копеек, а холсты - по полторы копейки аршин.

   - Нет, Аня, мы не будем продавать свой холст по такой цене. Надо дело до конца довести. Отбелим, а потом продадим. Тем более, что у нас полотно широкое, не то что это вот.

   "Всё хорошо, прекрасная маркиза, дела идут и жизнь легка. Ни одного печального сюрприза, за исключеньем пустяка". Глубинная Россия жила по своим законам и плевала на указы Петра о тканье широкого холста. По двум причинам. Первая, и не самая главная, - широкие станы не лезли в избы, а вторая - то, что рубахи и сорочки шились именно из ткани такой ширины. И покупать широкое полотно, для того, чтобы его потом покромсать на куски, желающих не было. Так что Сашкины инновации были хороши только в том случае, если поставлять ту ткань в казну или на экспорт. Как завещал великий Пётр. "Ещё один эпик фэйл", - подумал Саня, - "и как дальше жить?" На Анну рычать бесполезно, она и так беременная. И на себя тоже. Каждый должен совершить те ошибки, которые ему предназначены, которые необходимо совершить, чтобы достичь просветления. Так что винить кого-либо в своих собственных промахах - это не наш путь, надо просто сделать выводы.

   Через двадцать минут, ровно столько, чтобы выпустить в яркое небо весь пар, он уже собрал вокруг себя своих учеников и занялся текучкой по теме "Естествознание. Агрегатные состояния веществ".

   - Ну, к примеру, смотрим вот на эту сосульку. Отчего вообще сосулька здесь взялась? Не знаете? Начинайте думать. Подсказываю, сосулька - это твёрдая вода.

   - Потому что снег с крыши стаял! - ответил Степашка Большой.

   - А почему сосулька мокрая? Почему с неё течёт вода?

   Детвора задумалась ненадолго.

   - Потому что солнце светит.

   - Так, ход ваших мыслей мне нравится. Ещё где вы это видели? Когда руку к лучине подносите? Что происходит?

   Степашка Малой выставил ладошку на солнце и крутил ею вправо и влево.

   - Да! Греет, так же как и от лучины.

   - Это значит, что мы наблюдаем тепло, одинаковое, что от солнца, что от лучины. А в тени, обратите внимание, вода снова замерзает.

   Пацаны стояли огорошенные Изумлённые первым, возможно, в своей жизни открытием. Несопоставимостью масштабов одного и того же явления. Весь мир превращался одну большую физику.

   - Очень хорошо будет, - сказал в заключение Учитель, - если вы научитесь задавать себе вопрос "почему" и правильно на него отвечать.

   "Прям как древние греки", - умилился сам себе Саня, - "учитель прогуливается с учениками и они ведут глубокомысленные беседы. Как эти... перипатетики. Или пифагорейцы? Неважно".

   Вообще настроение было самое наилучшее. Однако для егозливых ребят дела были и поважнее Старшие пытались сохранить некое подобие серьёзности, но их надолго не хватило. Вона как с горки катается молодняк, визг, крики и задорный смех, как тут устоять?

   - Всё, можете идти. Сбор после обеда, возле Герасима.

   У Сашки была ещё одна мысль - присмотреть место для дома, чтоб было где голову преклонить, когда приезжает в Александрову слободу. Он от торжища прошел к храму Рождества Христова, потолокся вокруг. Всё застроено, да и косогоры кругом. Точнее говоря, было застроено именно там, где и Саня был не прочь поселиться. Прикупить бы у Сытина участок со сгоревшей избой, но хотелось, чтоб всё было по уму. Дом с каменным фундаментом, просторным подворьем, баней и даже кузенкой, примерно так, как у Калашникова, или даже больше. И чтоб вода была рядом, и чтоб сухо в подополе было... Нужен, конечно же, какой-то компромисс, потому что вода внизу, а сухо - наверху.

   С Царёвой горки полюбовался на расстилающуюся перед ним панораму. Белыми столбами поднимался дым печей, - "к вёдру, не иначе", - удовлетворённо подумал Сашка. Красивые виды, только не вполне понятно, что двигало Иваном Грозным, когда он строил свой дворец в низине, а не на высоком правом берегу. Одно хорошее половодье - и есть риск что всё уплывет вдаль. Но поскольку за двести лет ничего никуда не уплыло, то можно присмотреть место для домика возле монастыря.

   Он спустился по какому-то закоулку, мимо собора Рождества Христова, к Конюшенной улице, потом перешёл по льду через Серую, к Стрелихе, а уж мимо неё, огородами, добрался до задов Кузнечной. Здесь всё застыло со времён Ивана Грозного, впало в спячку, ожидая хоть каких-нибудь перемен. Саня уже подумал о том, что зря вообще связался с Вакулой. В слободе, однако, помимо него было ещё около двадцати кузен.

   Саня прошёл по Кузнечной к монастырю, свернул направо, к улице Коровьей. Поглядел на пустырь за монастырём, не удовлетворился. Что-то всё не так. А если всё не так, то по закону природы "не так" стало продолжаться и дальше. Не успел Саня пройти мимо стен монастыря обратно к речке, как нарвался на матушку Манефу, собственной персоной.

   "Шайтан-кирдык тебя забодай", - беззлобно подумал Саня, - "надо же так вляпаться". Однако изобразил искреннюю улыбку и неподдельную радость от встречи.

   - Здравствуйте, матушка!

   - Ох, Сашенька, здравствуй, а на ловца и зверь бежит.

   Саня себя зверем отнюдь не считал, но продолжал улыбаться, в надежде, что всё обойдётся. Он вообще твёрдо считал, что если кому-то что-то надо из-под него, так пусть и приходят. Желательно, кланяются в ножки. А тут такая засада. Сам пришёл. Это ж надо ж!

   - Что ж ты нас совсем забыл, совсем позабросил, - ласково причитала матушка Манефа, а Сашке слышались интонации Кабанихи из всем известного фильма про грозу.

   - Да тут праздники, то да сё, завертелся. И жить негде, - пытался он оправдаться, - а всё ли у вас в порядке? Я слышал станы новоманерные ткут хорошо, что ж вам беспокоиться?

   Матушка Манефа так пристально посмотрела на Саню, что ему стало немного не по себе. И вообще, захотелось немедля приобрести такой же стан и самому сесть ткать. "Пожалуй, у неё станы не забалуют, даром что деревянные".

   - Но я не про то, - келариня каким-то странным образом развернула Сашку лицом ко входу в монастырь, - школу, говорят, собралися вы открывать? Хорошее дело.

   Они уже шли по территории монастыря. Саня рассеянным взглядом осматривал знакомый пейзаж. Он до этого вообще всерьёз не воспринимал монастырь, как сосредоточие православного духа. Для него монахи вообще были как бесплатный антураж для экскурсии по Суздалю или Ростову. А сейчас огляделся, засёк совсем не монашеский взгляд от проходившей мимо послушницы. Мелькнул взгляд, а не успеешь рассмотреть - так идёт себе монашенка очи долу, мелко перебирает ногами. Интересно, какие же здесь страсти бурлят под внешним благочестием? В какие тёмные глубины может завести сублимация, одному богу известно. И что это? Зачем? Понятно было бы, если старушки какие шли в монастырь. А девки молодые? Зачем? А вон та ничё так на мордашку, что-то в ней есть такое, привлекающее взгляд. Послушница с вызовом посмотрела Сане в глаза. Тот не удержался, улыбнулся и подмигнул ей. Девушка вскинула подбородок и отвернулась. Он вздохнул, а матушка Манефа что-то ему втирает про невиданный урожай.